Восхождение - Денис Ратманов

нежилец. В первую очередь нужно узнать правду, он исполняет волю Гискона или ведет собственную игру. Если второе, в чем она заключается и какова в ней моя роль.

Ну же, дай команду говорить! Но нет, реплика адресовалась не мне, и я молчу. Твою мать, по иронии судьбы меня прикончит Ульпиан Магон, дед моей любимой женщины, с которым мы должны быть в одной лодке, и спросить, что его подвигло на захват, нет возможности!

Герилл прикладывает инъектор к моей шее, еще раз спрашивает у Ульпиана:

— Ты уверен? Нам хватит получаса?

Ульпиан кивает.

— Лучше перестраховаться. Он слишком опасен.

Чувствую жжение. А потом, горячими волнами откатывая от места инъекции, кровь закипает, тело печет, словно оно наполнено кипятком. Закрываю глаза — кажется, они вот-вот взорвутся, воздух настолько горячий, что я будто бы выдыхаю огонь.

— Леонард Тальпаллис, — говорит Магон, я чувствую, что он склонился надо мной, но глаз не открываю — больно. — Я изучил твой стремительный взлет. Человек ниоткуда, из такой дыры, что там даже не берут генматериал! Нет никого, кто мог бы подтвердить или опровергнуть, что ты это действительно Тальпаллис. И вот ты только прилетаешь в Новый Карфаген — как тут же оказываешься в центре событий! Теракт. Сотни раненых детей, и ты проявляешь героизм. Предполагаю, что теракты — твоих рук дело. Ты их сам организовал, сам и предотвратил. Так?

— Их организовал Гамилькар Боэтарх, чтобы легализовать зачистки трикстеров, — говорю правду, и легчает, уже не так горячо.

— Но как ты узнал об этом, только прилетев?

Расплывчатый вопрос позволяет ответить так, как надо мне:

— Мне в разум инсталлировали программу, которая позволяет видеть людей, собирающихся совершить преступления. Я их предотвращаю и развиваюсь. Могу лечить, вижу всю информацию о тебе и о твоем сыне. Знаю, что твои внуки болеют, и кто-то даже умер, и могу это остановить…

— По-моему, он вешает тебе лапшу на уши, — с уверенностью говорит Герилл. — Видишь: торгуется. На него и правда не действует.

Разлепляю веки. В глаза будто плеснули багрянцем, четкости нет, и на бордовом лице Ульпиана, раздувающего ноздри, не видно морщин.

— Ты тот, за кого себя выдаешь? — продолжает допрос Магон. — Отвечай.

Выход я нашел, нужно отвечать расплывчато. Говорю, но меня помимо воли начинает нести не туда. Похоже, и правда у меня плавятся мозги.

— Меня зовут Леон, я родился и вырос здесь. Меня выбрала воплощенная Танит как противовес существующему укладу.

— Так. Твоя цель?

— Гамилькар Боэтарх как символ служителя культа Ваала. Справедливость.

— Тогда в чем справедливость сегодняшнего покушения на меня?

Удивиться не успеваю, говорю:

— Я не планировал покушений на тебя. Наоборот, пытался договориться. — Сопротивляюсь его воле, чтобы узнать то, что нужно мне, башка раскалывается, но все-таки удается выдавить: — Что за покушение? Когда? Это дело рук…

— Заткнись! — рявкает Ульпиан. — Я пересмотрел записи Полигона. Ты точно обладаешь странными способностями и умеешь сопротивляться чужой воле! Похоже, и нейролизин тебе нипочем. Значит, будем работать старым добрым способом.

Сопротивление отнимает массу сил, слизываю кровь, бегущую из носа, зрение искажается, искажается слух, голос Ульпиана кажется гулким, вибрирующим. Если бы хотя бы знать, что произошло и что мне предъявляют!

— Последний раз спрашиваю: ты причастен к смерти моего внука?

— Нет! Я вершу правосудие, причинять вред невинным — это по части Боэтарха. — Собрав последние силы, спрашиваю: — Перед тем как мне сдохнуть, скажи, что с моими людьми? Ты сдержал слово?

— По-моему, он сопротивляется, но частично, — подает голос Герилл. — И что-то есть в его словах.

— Я могу вылечить, — шепчу я и замолкаю, потому что боль становится нестерпимой, горячая кровь, текущая из носа, кажется раскаленной лавой.

Перед глазами темнеет, и я на миг вырубаюсь, боль гулко пульсирует в висках, отдаляется, отдаляется… Шлепок по щеке — и я снова в сознании, гляжу на расплывающийся силуэт Ульпиана. Кажется, моя голова вот-вот взорвется, как воздушный шарик. Рядом с Ульпианом появляется его сын.

— Похоже, на него таки действует, смотри, совсем плохой, а мы так ничего и не узнали.

— Сейчас узнаем, давай электроды.

Они суетятся, двигают руками, но не могу отследить их движения. Они меня что, пытать собрались? Что ж, быстрее все закончится. Сил сопротивляться нет, чувствую себя выпотрошенной тушкой, смотрю на приближающегося Ульпиана. Он хватает за ворот облегающей рубахи, какие мы надеваем под бронекостюм, с оглушительным треском рвется ткань, а я неотрывно смотрю на электроды в руке Герилла. Ничего, потерплю. Зато я знаю, что за гранью что-то есть, там меня ждет Элисса, скоро все закончится, и я наконец обниму ее.

Но что происходит? Почему Ульпиан медлит? С трудом фокусирую взгляд на его лице. Глава рода Магонов смотрит мне на грудь, и уголок его века дергается.

— Откуда это у тебя? — Он тянется к медальону Элиссы, будто ожегшись, одергивает руку.

Отвечаю честно:

— Подарила моя любимая девушка, Элисса, твоя внучка. Я не враг тебе, и я ни слова не солгал.

Последнее проговариваю без его разрешения, расходую последние силы, и меня вырубает. То приходя в сознание, то отключаясь, замечаю возню над собой — Магоны осознали свою ошибку и пытаются меня реанимировать. Из обрывков фраз понимаю, что против введенного вещества нет антидота.

— Я снимаю все запреты, — взволнованно бормочет Ульпиан, а я пытаюсь удержаться в сознании, чтобы распределить очко характеристик в интеллект и исцелиться.

Сконцентрироваться сложно, текст то появляется, то исчезает, да еще и Магон меня теребит с вопросом, где Элисса и что теперь делать. В конце концов мне вроде бы удается распределить очко, по телу прокатывается теплая волна, боль отступает, и я погружаюсь в великое ничто.

* * *

Меня выталкивает из небытия, как преждевременно — плод из утробы. Перед глазами мерцает красный текст:

Внимание!

Преобразование прервано ввиду отсутствия в организме достаточного количества микро и макронутриентов!

Необходимо съесть богатую белками и жирами питательную пищу!

Распахиваю глаза и обнаруживаю себя в больничной палате под капельницами, заходится писком аппарат, отображающий пульс. Вырываю иглу из вены, пытаюсь встать, и в палату врывается врач в светло-зеленом брючном костюме, а следом входит Магон. Только сейчас оцениваю, что это действительно могучий старик, мало того, в его осанке, в широченных расправленных плечах нет ничего старческого.

— Мне жизненно необходимо поесть, — говорю я. — Рыбу, морепродукты.