Игра 14.0 - Урсула Познански

Бастиан взял себя в руки. Он наклонился за факелом, который почти погас, поднял его и помахал им перед глазами Пауля.

— Прекрати! Он уже не сопротивляется, оставь его!

— Он хотел тебя убить! — В глазах Пауля светилась одна лишь ненависть. — А ты просто так разгуливаешь здесь один, наивный, словно овечка. Ты разве не понял, что втемяшилось в головы остальным с тех пор, как они прослушали этот дерьмовый стих? Скажи спасибо как раз ему за то, что прочитал его вслух. — Еще один пинок пришелся Георгу в бедро. — Ты, может быть, попробуешь хоть самую малость быть повнимательнее? — Эти слова адресовались Бастиану.

В его душе разгоралось знакомое чувство тяжести и стыда. Он открыл рот, но не издал ни звука. Впрочем, взгляд Пауля Бастиан выдержал. Да, ты — его сын. Причем куда больше его сын, чем мой брат.

— Я не ожидал, что Георг затевает что-то такое, — произнес он наконец. — Прости. Вероятно, это в самом деле было наивно.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Пауль опустил голову и провел рукой по лбу.

— Извини, пожалуйста. Я не хотел на тебя кричать, я просто перепугался. Конечно, ты не мог ожидать ничего подобного, мне самому стало понятно, что случилось, только когда я услышал твой крик. — Он снова поднял голову, в глазах его жил страх. — Мы же только что познакомились. Толком даже не объяснились. Но я правда беспокоюсь, что с тобой может что-нибудь произойти, причем по моей вине. Если бы не я, то тебя вообще бы здесь не было.

Пауль выглядел таким расстроенным, что Бастиан попытался обнять его за плечо, но почувствовал страшную боль — рука не слушалась.

— Всё в порядке, — сказал он. — В будущем я буду вести себя внимательнее.

В будущем. Как оптимистично!

Медленный кивок. Пауль задумчиво посмотрел на Георга, который никак не мог отдышаться и откашляться, затем подошел и поднял нож.

— Никогда не забуду, что ты наделал, — сказал он Георгу и направился в коридор, уходя тем же путем, каким пришел. Вскоре он исчез во тьме туннеля.

Бастиан остался на месте, не решаясь двинуться. Он хотел пойти вслед за Паулем, но что-то в глубине души не позволяло ему оставить лежащего здесь Георга. Впрочем, и настолько великодушен, чтобы отвести того назад, к костру, он не был, поэтому стоял и ждал, не говоря ни слова, пока Георг с немалым трудом поднимался сначала на колени, затем на ноги. Наконец Бастиан развернулся и пошел обратно в зал. Позади он слышал неуверенные шаги. Не нужно было оглядываться, чтобы убедиться: в эту минуту Георг не представляет для него никакой угрозы.

Айрис промыла рану Бастиана и перевязала ее лоскутом чистой ткани.

— Везения больше, чем ума, — пробормотала она.

В нескольких метрах от нее Лисбет ухаживала за Георгом, плакала, ощупывала его ребра, осторожно обнимала. Остальные окружили Лисбет и Георга, снова и снова бросая в сторону Бастиана взгляды, полные страха, ярости и коварства. Ральф, судя по всему, тотчас бы накинулся на него, как и Георг, если бы только отважился подойти.

Их небольшая группа, расположившаяся в стороне от костра, держалась сплоченно. Штайнхен проснулся и теперь с потрясенным видом смотрел, как Айрис перевязывает Бастиана.

— Не могу поверить, — произнес он, уже в третий раз. — Георг! Уж у него-то вроде всё в порядке с головой.

Громкий треск. Айрис разорвала платок, которым стягивала волосы. Одной его половинкой девушка обмотала повязку на руке Бастиана и завязала концы узелком.

— Эта Доро — подлинное несчастье, — сказала она приглушенным голосом. — Она заставляет других поверить во всю эту ерунду с проклятьем. И тогда начинает твориться вот такое. — Она осмотрела свое творение с довольным и в то же время мрачным видом. — Но я всерьез волнуюсь. Если в ближайшее время мы не найдем выход, кто-нибудь снова попытается это сделать. Через два-три дня дойдет до того, что они все вместе на тебя набросятся.

Бастиан не отвечал, но знал, что Айрис права. Скоро они по-настоящему будут мучиться от жажды, а рассудок помрачится от страха. Они рады будут ухватиться за любую соломинку.

— Они всё время так и глазеют, прям коршуны, — проворчал Штайнхен. — Надо следить, чтобы Бастиан постоянно находился у нас за спиной.

Лицо Пауля ожесточилось, резче выступили скулы. Он сидел, закрыв глаза и слегка покачивая головой, словно о чем-то размышлял и никак не мог найти удовлетворительный ответ.

— Так дело не пойдет, — пробормотал он, поднимаясь, и подошел к группе, сидевшей у костра. — Я всё еще не могу представить, что Георг попытался такое сделать, — сказал он. Голос Пауля звучал спокойно, и Бастиан надеялся, что он справится с разыгравшимися нервами. Здравый рассудок сейчас важнее всего остального. — Я не понимаю, как дошло до того, что сейчас происходит, но именно я привез вас сюда. Это была моя идея, и ответственность за всё несу я. — Он усмехнулся с дрожью в голосе. — Так что если вы думаете, что один из двух братьев должен быть вами убит, — продолжал он, — этим братом буду я.

Под сводами подвала воцарилась мертвенная тишина. Слышалось лишь потрескивание дров в костре. Бастиан, невольно затаивший дыхание, наконец выдохнул.

— Это не обсуждается! — крикнула Карина. — Ты… мы без тебя не выживем!

— А главное, ты — не тот, кто нужен. — Хриплый голос Доро. — И тебе это известно. Ты — бастард, а не наследник. От твоей смерти нам вообще никакого проку.

Они стояли друг против друга, словно борцы, приготовившиеся к схватке. Доро намного уступала Паулю и ростом, и весом, однако вела себя так, будто была равной по силе противницей.

— «Владенья достанутся лишь одному», — сказала она. Все-таки вид у нее при этом был несчастный. — Это ведь ты, Бастиан, не правда ли?

Он промолчал.

— Ты можешь нас спасти. Всё в твоих руках.

Девушка напряженно рассмеялась. Больше всего в эту минуту Бастиану хотелось ее ударить.

— Понимаю. Как человек порядочный, я должен был бы сейчас покончить с собой, верно?

Она опустила глаза. Ага. Точное попадание.

— Вот что бы вас устроило. Нет, так легко я вам этого удовольствия не доставлю. — Он обвел взглядом всех сидевших возле костра, одного за другим. Они решились — Бастиан читал это в их глазах. — Вы знаете, что вы безумцы? — Голос задрожал, он закашлялся. — Как думаете, что произойдет, когда вы меня убьете? Магическим образом разверзнется свод подвала и спустится лестница? — По растерянному лицу Ральфа Бастиан понял, что тот примерно так всё себе и представлял. — Так знаете что? Вы меня убьете, а потом усядетесь рядом с моим трупом, и ничего не произойдет. И что тогда?

Во взгляде Доро — сожаление. И решимость.

— Этого не случится. «Тогда остальные вольны уходить, — сказал Тристрам. — Дышать, любоваться солнцем… жить». До сих пор сбывалось всё, что он предсказывал. Твоя жертва не будет напрасной. — Она ненадолго задумалась. — У вас до сих пор нет никаких логических объяснений тому, как этот камень вдруг загородил проем. Ведь нет же? С какой стати тогда вы требуете объяснить, как он оттуда исчезнет?

— С такой, что ради этого вы хотите убить человека! — крикнула Айрис.

Пауль, всё это время оцепенело стоявший рядом с Бастианом, вдруг рванулся с места. Он так грубо оттолкнул Доро в сторону, что та пошатнулась, и бросился в склеп. Оттуда донесся громкий звон. Пауль вернулся, держа в руке один из мечей, оставшихся после кровавой битвы. Меч был ржавым и наверняка тупым, но уж ранить кого-то им точно еще было можно. Он направил острие меча сперва в сторону Доро, а затем поочередно в сторону каждого из ее новой свиты.

— Если кому-то вздумается причинить зло Бастиану, — сказал он, подчеркивая каждое слово, — пусть он для начала попробует пройти мимо меня.

Никто не шевельнулся. Натан и Ральф лишь обменялись смущенными взглядами, когда Доро посмотрела на них, призывая действовать.

— Дрянь, — выругался Георг. — Как мне раньше в голову не пришло, что здесь есть настоящие мечи!

— Вот и снова он обращает против Тристрама один из мечей, которыми были убиты этот несчастный и его люди, — сказала Доро, предрекая беду. — За это мы все поплатимся.

Альма вновь разразилась рыданиями.

— Закрой пасть! — заорал Георг. В какой-то момент казалось, что он вот-вот ударит девушку. Ее всхлипы поутихли; теперь она лишь жалобно хныкала, скорчившись рядом с Арно, — тот по-прежнему лежал в полузабытьи и негромко стонал.

Бастиан еще никогда не испытывал такого чувства полной беспомощности, еще никогда не ощущал такой угрозы собственной жизни. В то же время в душе у него нарастало чувство, что он как-то виновен в том, что случилось с отрядом. Это было совершенно абсурдное ощущение, но избавиться от него никак не удавалось.