Вторая мировая война 1939-1945 гг. Стратегический и тактический обзор. - Джон Фуллер

Вслед за этим 1–я и 10–я бронетанковые дивизии выдвинулись к этой гряде. Тем временем на юге наступление 13–го корпуса потерпело неудачу, и 7–я бронетанковая дивизия получила приказ перейти на северный участок фронта. j 24 октября 30–й корпус закрепился на новых позициях.

На следующий день был убит генерал фон Штумме, а 26 октября вернулся Роммель, который сразу собрал в кулак свои танковые части и на другой же день предпринял ряд ожесточённых контратак против 30–го и 10–го корпусов, которые сдерживались в это время противотанковым огнем. Все атаки были отбиты.

После этого Монтгомери перегруппировал свою армию. 13–му корпусу было приказано перейти к обороне, 10–й корпус был оттянут назад, а 30–му корпусу была поставлена задача подготовить новое наступление пехотными частями, чтобы углубить выступ, образовавшийся в результате прорыва.

28 октября Роммель снова наступал, а затем бросил половину своих танков на север, чтобы спасти свою 90–ю легкую дивизию, которая была окружена частями 9–й австралийской дивизии. Здесь ожесточенные бои продолжались до 1 ноября. В этот день 30–й корпус закончил подготовку к наступлению, и 2 ноября в 1 час утра началось наступление на фронте в 4000 ярдов. Большое количество крейсерских танков, брошенных вперед ценой тяжелых потерь, преодолело последние минные поля противника. К 9 час. утра стало ясно, что Роммель готовится контратаковать 15–й и 21–й танковыми дивизиями. Вследствие этого командир 10–го корпуса приказал 1–й и 10–й бронетанковым дивизиям выдвинуться вперед. Произошел ожесточенный танковый бой в районе Тель—эль—Аккакира. В ночь с 2 на 3 ноября немцы проиграли этот бои. Увидев, что немцы терпят поражение, Роммель начал выводить свои дивизии из боя и, бросив большую часть своего правого крыла, отступил на запад. 7 и 8 ноября 8–я армия вновь заняла Мерса—Матрух.

Так окончилось сражение при Эль—Аламейне, самое решающее сухопутное сражение с целью защиты интересов союзников и одно из самых решающих в истории Англии. Потери Роммеля были катастрофическими: 59 тыс. убитыми, ранеными и пленными, в том числе 34 тыс. немцев. Роммель потерял 500 танков, 400 орудий и тысячи автомашин. Англичане потеряли 13,5 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Из строя вышло 432 танка.

Хотя это сражение не было бы выиграно без помощи американских танков «Грант» и «Шерман», как указывает Клиффорд,[300] однако имеется более важное замечание генерала Мартела о том, что в наступлении на заранее подготовленные позиции крейсерские танки имеют недостаточную броню, чтобы взаимодействовать с пехотой.[301] В предыдущих кампаниях танки «Матильда» показали себя с хорошей стороны, но, как уже отмечалось, в дальнейшем их броню стали пробивать немецкие 50—мм противотанковые снаряды, в то время как броня танка «Черчилль» выдерживала. «Нет никаких сомнений, — пишет Мартел, — что если бы имелась одна бригада танков «Черчилль», то эти танки легко одолели бы… 50—мм противотанковые пушки».[302] В этом сражении были использованы только четыре танка «Черчилль». Во все… танки было помногу попаданий 50—мм противотанковыми снарядами, но только в одном случае снаряд пробил броню».[303]

Напрашивается вывод о том, что как в артиллерии требуется два вида орудии — один для полевых действий и другой для осады, так и в танковых войсках нужны два вида танков — полевой и осадный, или танк прорыва.

Преследование 8–й армии немцев от Мерса—Матруха до Триполи, как замечает Клиффорд, было «методическим и скучным делом», а не «безрассудной, безудержной и увлекательной погоней».[304] «Роммель — добавляет он, — отступал мастерски. Это был поистине пример для учебников. Я не думаю, что в истории был когда—либо случай такого соответствия отступления намеченному плану».[305] Причину этого следует искать скорее в неправильном использовании воздушных сил армией пустыни, чем в трудностях работы тыла или в плохой погоде. На это ясно указывает начальник штаба 8–й армии генерал де Гинган, который пишет:

«В условиях подавляющего превосходства в воздухе, которым мы обладали, и дезорганизации противника нам в армии казалось, что для английских воздушных сил появился «небывалый объект для нападения». На деле результаты оказались весьма обескураживающими. Отправляясь по дороге от поля сражения у Эль—Аламейна на Дабу, я ожидал увидеть массу разбитых машин, но их оказалось мало и находились они на больших расстояниях друг от друга. За Дабой результаты были лучше, но даже и там значительная часть неприятельских машин, которые мы находили, была брошена из—за отсутствия горючего».

Де Гинган правильно определил причину неудач. Дело в том, что командование авиации считало своей обязанностью только воздушные бои и бомбардировки, и летчикам «не разрешалось снижаться на небольшие высоты». В связи с этим «у них не было выучки в штурмовых налетах с применением пушечного огня». Далее он нам сообщает:

«После нашего прибытия в Триполи вице—маршал авиации Г. Бродхэрст, прославленный летчик, участник «битвы за Британию», взял в свой руки обучение личного состава авиации технике полетов на низких высотах. Плоды всего этого нам предстояло пожать в сражении на линии Марет»[306]

Англичане вступили в Тобрук 13 декабря, в Газалу — 14 декабря, в Бенгази — 20 декабря, в Сирту — 25 декабря и в Триполи — 23 января. На всем 1400–мильном пути отступления и преследования боев было мало. Силы Роммеля увеличивались по мере отступления.

Морхед справедливо заметил, что «девять десятых боевых действий в пустыне являются борьбой за снабжение».[307] Несмотря на то, что эта истина дважды подтвердилась в Бирме, особенно странным кажется то, что на Среднем Востоке было приложено так мало усилий для преодоления этой чрезвычайной трудности с помощью воздушного транспорта. Описывая проблему так, как она представлялась в августе 1942 г., Морхед говорит:

«Противник мог получать пополнения и запасы в 3 раза быстрее, чем мы. Он часто применял, самолеты для переброски на фронт значительного количества грузов и подкреплений. Они прибывали в 10 раз быстрее, нежели по суше и по морю. А мы в то время совершенно не пользовались военно—транспортными самолетами».[308]

Далее Морхед пишет:

«Следует отметить, что на протяжении всей этой кампании ни разу не сбрасывались парашютисты, если не считать весьма ограниченного использования их англичанами»[309]

Только во время преследования была сделана попытка исправить эту ошибку. Клиффорд сообщает нам, что

«…было сделано то, что до сих пор не делалось ни в одной из английских армий, хотя для немцев в этом не было ничего нового. Впервые в этой кампании был применен в значительных масштабах воздушный транспорт… Грузовики, подвозившие запасы авиационным частям, почти исчезли с шоссе. Ничего похожего на это не бывало раньше на нашей стороне фронта».[310]

Почему? Ответ может быть только один. Потому, что командование воздушных сил в Англии было так увлечено стратегическими бомбардировками, что совершенно забывало о необходимости создания воздушного транспорта. Безусловно, если бы в распоряжении Монтгомери с самого начала имелось достаточно транспортной авиации, то основные трудности со снабжением у него были бы преодолены. Кроме того, если бы у него были хотя бы одна воздушно—десантная дивизия и небольшое количество десантно—высадочных средств, то с помощью воздушно—десантной дивизии он смог бы захватить проход Хальфайя или какой—либо другой пункт на побережье Северной Африки, а высадочные средства помогли бы быстро усилить эту дивизию. Если бы Монтгомери имел возможность сделать все это, то, ускорив свое продвижение и преградив Роммелю путь к отступлению, он смог бы так быстро завершить преследование, что до нового года англичане овладели бы восточной частью Туниса. В следующем разделе показано, какое влияние это оказало бы на войну.

3. Вторжение в Северную Африку и завоевание Туниса

Можно почти не сомневаться в том, что, со стратегической точки зрения, вторжение в Северную Африку должно было предшествовать сражению у Эль—Аламейна. Вторжение создало бы непосредственную угрозу базе Роммеля в Триполи, а также его морским сообщениям и вынудило бы его уделять внимание сразу двум направлениям. Несомненно также и то, что чем ближе к Триполи высадились бы союзные войска, тем больше сил Роммеля отвлекла бы эта угроза. Оба варианта действий рассматривались и были отклонены вследствие недостатка десантных средств. Генерал Маршалл пишет по этому вопросу: «Эту операцию хотелось осуществить в начале осени, но пришлось отложить ее до ноября, чтобы получить большое количество судов с верфей… Очень хотелось совершить первоначальные высадки к востоку от Алжира — в Боне, Филиппвиле и, возможно, в Тунисе, но это оказалось неосуществимым из—за недостатка в то время транспортных судов, десантных ботов и авианосцев».[311] Кроме того, английский флот, который должен был эскортировать экспедицию, боялся налетов авиации с Сардинии и Сицилии и был против каких бы то ни было высадок восточное Алжира. Поэтому было решено ограничиться высадками в Касабланке, Оране и Алжире. Первую должны были осуществлять американские войска под командованием генерал—майора Дж. Паттона, направлявшиеся прямо из Соединенных Штатов. Вторую осуществляли также американские войска, а третью — частью английские и частью американские войска, прибывшие из Англии. Командовали ими соответственно генерал—майор Л. Фредендолл и генерал—лейтенант К. Андерсон. Последние две группы войск должны были образовать 1–ю армию под командованием Андерсона. Чтобы облегчить захват аэродромов в Оране, было решено бросить туда по воздуху из Англии через Испанию американские воздушно—десантные войска, хотя дистанция была 1500 миль. Наконец, 9 сентября вторжение было назначено на 8 ноября, а 5 ноября генерал Д. Эйзенхауэр, назначенный командующим экспедиционными силами, развернул свой штаб в Гибралтаре.