Звезда надежды - Гленда Норамли

— Одна из моих лучших несушек, — печально сказал Пикль. — Знали бы вы, как трудно держать здесь кур и не дать им стать мечеными!

— Отныне, — сказал Даврон, старательно отводя глаза от Керис, — нужно, чтобы ты, Пикль, предупреждал всех проводников, которые будут тут бывать, чтобы они проверяли, нет ли среди членов товарищества Приспешников, прежде чем они покинут Постоянство. Посоветуй им заставлять всех раздеться до пояса — все Приспешники носят медальоны с символом Карасмы.

— Ох, женщинам это придется особенно по вкусу, — заметил Квирк. — Ты собираешься предложить Корриан завтра снять одежду, мастер Даврон?

Даврон при этих словах поморщился, и Пикль расхохотался:

— Мне почему-то кажется, что Корриан освидетельствовали достаточно многие, так что Даврону не обязательно прибегать к этой мере.

— Давайте-ка ложиться спать, — сказал Мелдор; он неожиданно стал казаться чем-то очень огорченным, и печаль состарила его.

Они молча поднялись по лестнице — первыми Мелдор и Хамелеон, следом за ними Керис и Даврон. Пожелав друг другу спокойной ночи, все разошлись по своим комнатам. По крайней мере так считала Керис; однако, войдя к себе, девушка обнаружила, что Даврон стоит у нее за спиной. Керис не сдержала недовольной гримасы.

Если Даврон и заметил ее реакцию, он не показал виду.

— Мы оставили здесь вино, — сказал он в качестве объяснения. Взяв бурдюк и кружку Керис, он наполнил ее и протянул девушке. — Выпей. Ты в этом нуждаешься.

Керис взяла кружку непослушными пальцами.

Даврон наполнил собственную кружку.

— Керис, — мягко сказал он, — не позволяй случившемуся лишить тебя сна. Ты поступила правильно в нужный момент, и многие на станции имеют все основания быть тебе — нам — благодарными.

Керис заморгала, удивляясь тому, как чутко он уловил ее настроение. Ведь никто больше не понял, что она чувствует, как испугана воспоминаниями о собственном ноже, торчащем из горла Гравала, о хлещущей крови, о погасших глазах, об отлетевшей жизни…

— Я помню, — сказал он, и из его голоса каким-то образом исчезла вся резкость, — что я сам чувствовал в первый раз. — Даврон говорил рассеянно, словно забыв о ее присутствии, и Керис догадалась, что он видит перед собой другое место и другое время, о которых она ничего не знала, но могла понять испытанные им тогда чувства. — Я впервые отправился с отрядом Защитников. Я был тогда совсем мальчишкой, но таким же был и он. Он был выродком, который каким-то образом ускользнул от внимания законников. Он прожил свои четырнадцать лет в Постоянстве — прожил, хотя и не должен был, — но это обстоятельство не сделало для меня его смерть легче.

— Он был уродом? — спросила Керис. Даврон кивнул:

— От рождения с кривой рукой и ногой. Родители прятали его на своей ферме, пока о нем не узнали в Управе. Он был тогда уже слишком велик, чтобы церковники могли просто его задушить, но все равно оставался оскорблением для их законопослушных душ. Они проявили удивительное великодушие — приказали нам взять паренька с собой и бросить где-нибудь в Неустойчивости. Он, естественно, не хотел покидать Постоянство. Мы с ним много разговаривали, и я его жалел. Потом однажды ночью, когда я стоял на часах, он на меня напал. Я не хотел его убивать, но этим все же кончилось. Для калеки он был удивительно силен. — Даврон помолчал, рассеянно прихлебывая вино; Керис тоже не нарушала тишину. — Думаю, он предпочел смерть изгнанию, — сказал наконец Даврон. Он взглянул на Керис, и девушка, к своему изумлению, заметила слезы у него на глазах. — Давно это было, но я ничего не могу забыть. Может быть, тот парень и искал смерти, но я той ночью чего-то лишился; я никогда уже больше не чувствовал себя молодым. Первый раз… дается трудно. А может быть, еще хуже то, что потом убивать становится легче. Так не должно быть. Убить кого-то никогда не должно быть легко.

Керис молча кивнула, не решившись заговорить.

— Гравал по крайней мере сам отказался от своего права на жизнь, так что не позволяй его смерти очень тебя трогать. Он того не стоил. — Даврон взмахнул бурдюком и показал на нетронутую кружку Керис. — Мне… мне очень жаль, что твое первое путешествие в Неустойчивость оказалось таким трудным. Иногда подобное случается. А теперь пей свое вино и отправляйся в постель.

— Спасибо, — прошептала Керис, — Даврон. — Без формального «мастер», только имя.

Даврон от двери снова обернулся к ней, делясь с девушкой своей болью и готовый разделить ее страдание. Потом он ушел.

Керис закрыла дверь и взяла в руки посох Пирса. Прижав к себе гладкое дерево, она стала думать о родителях, которых ей так не хватало. А теперь ей нужен и Даврон тоже. Что, во имя Создателя, представляет собой этот проводник? Что за человеком нужно быть, чтобы пересекать Неустойчивость из конца в конец с терпением осла, бесконечно вращающего жернов, хорошо зная, что ждет тебя в будущем? Кто мог бы сохранить здравый рассудок в ожидании ужасного приказа Разрушителя и быть при этом таким чутким, так понимать переживания Керис из-за смерти Гравала?

Керис осушила кружку с вином, словно это была вода, и пожалела, что больше вина нет.

Той ночью ей снился Даврон. Сон был такой живой, что разбудил Керис; девушка была полна каким-то неприятным чувством, которое сама никак не могла определить; ей казалось, что кожа ее стала мала для тела. Все у нее внутри словно сжалось, ужасно напряглось и жаждало разрядки. Ночная рубашка давила на набухшие соски.

Керис перекатилась на спину. Она, благодаря откровенности Шейли, знала, что означают ее ощущения, но совсем не приветствовала их — ведь они были следствием сновидения о Давроне Сторре. Шейли, конечно, точно описала дочери физические проявления желания, но кто мог бы объяснить девушке, как возможно желать мужчину, совершившего нечто столь чудовищное, как сделка с Разрушителем? Мужчину, который в один прекрасный день может оказаться ее убийцей, если таков будет приказ его господина. Керис поежилась и стала ждать рассвета.

* * *

Девушка поздно явилась в зал на завтрак. Она не выспалась; и тело, и разум ее казались налиты свинцом. Она с радостью выпила кружку крепкого чая, поданную служанкой, но еле прикоснулась к оладьям с медом. Настроение Керис совсем испортилось, когда до нее долетели обрывки разговора за соседним столом. Там сидели несколько меченых; у одного из них была голова как у мыши, у другого длинные клыки и глаза-щелочки, у третьего — лицо такое плоское, что ноздри были всего лишь дырками надо ртом.

— Говорю тебе, — прошепелявил человек-мышь, — драконы существуют. Драконы или кто-то очень на них похожий: они летают, пожирают церковников, но не трогают меченых.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});