Странный аттрактор - Александр Рысев

наркотрафика в ней.

Там передо мной открылась совершенно другая картина. Своё влияние и власть в теневой сфере приходилось отстаивать постоянно. Десятки группировок помельче непрерывно пытались вставлять нам палки в колёса и старались отхватить часть рынка себе. Да и не всех чиновников и полицейских удавалось подкупить, так что они тоже доставляли нам не мало проблем.

Предположишь, за счёт чего нам удавалось удерживать свои позиции?

Шей отстегнула ремень безопасности и развернулась ко мне всем корпусом. Она внимательно слушала меня, хмурясь.

— Исходя из своего опыта взаимодействия с криминалом, думаю вы отличались самым жестоким и беспощадным нравом. Обычно, именно это характерно для успешных организаций из этой сферы. Но почему ты говоришь «мы» и «нас»? Ты настолько очерствел, что тебе больше не отвратительно отождествлять себя с продавцами смерти и бандитами?

— Вопрос в точку. Отвратительно? О да, мне было весьма отвратительно… Но именно благодаря этому опыту я обрёл ещё один необходимый навык, — я выкинул тлеющий окурок в окно. — Я бы не смог творить эту мерзость, если бы не научился занимать позицию наблюдателя.

Это очень важная способность, Шей. Отделять себя настоящего, от того, кто действует, абстрагироваться от эмоций, испытываемых твоей личностью, перейти на совершенно иной уровень рефлексии. Осознать свою многоликость, возможность менять маски, возможность забирать из них качества, нужные тебе и отбрасывать лишнее, затем создавать новые.

Я очень быстро проявил себя и вошёл в элиту бойцов, перебрался из Колумбии, где разборки были в основном местечковыми стычками, в Мексику, на самую границу с Америкой.

Описывать подробно, чем мне приходилось заниматься — не буду. И да, ты верно подметила: мы были самими жестокими. Но доминировали мы не только из-за этого. В свою бытность карателем я увидел очевидную разницу между неподготовленными молодыми ребятами, которых отправляли на убой, и настоящими обученными профессионалами, идущими на охоту осознанно.

Картель отличался очень строгой кадровой политикой, в его ряды было не принято набирать пушечное мясо. Знаешь, какой был там вступительный экзамен, чтобы на тебя просто обратили внимание? Тебе нужно было хладнокровно убить врага синдиката, на которого тебе укажут. Без разницы, будет это беззащитная старушка, не выплатившая долг, или вся семья сбежавшего предателя. Чувствуешь контраст? Им нужно было убедиться, что ты готов пойти на любые зверства, но выполнить задачу. Затем тебя обучали, очень качественно и обстоятельно, обстреливали на не самых опасных делах, под чутким надзором ветеранов.

Получали каратели очень много, этого хватало почти на любую роскошь, которую мог предложить город, в котором мы базировались. Таким способом их контролировали, надевая золотой ошейник.

Не погибнув ни разу за весь мой срок пребывания там, я, наконец, получил все нужные знания и навыки, и меня ждал следующий мир. Мир, который меня удивил, третья грань сильно отличалась от первых двух.

Многие государства там слились в одно, но общественный строй был очень строгим. Правительство прижимало к ногтю всех инакомыслящих и неудобных. Мне предстояло стать членом группировки, пытающейся оказывать сопротивление. И то, в какие короткие сроки и как эффективно им удалось сначала захватить власть, а затем и построить новое общество — меня поразило.

Сопротивление началось с одного человека, очень мудрого и харизматичного лидера, собравшего под свои знамёна лучших представителей из самых разнообразных сфер…

Мой рассказ прервала вибрация. Достав коммуникатор, прочитал сообщение от Вагита.

— Меня уже ждут. Заводи мотор, постараюсь закончить за оставшийся путь, дослушаешь по дороге.

Шей согласно кивнула, вновь застёгивая ремень и нажимая кнопку зажигания на приборной панели.

— На первых парах — это были по большей части военные, не согласные с ужесточением режима. Затем он нанёс удар в информационном поле. Его мировоззрение не заигрывало с религией, как старое, а руководствовалось лишь принципами рациональности и гуманизма.

Когда ему удалось захватить власть, он не превратился в диктатора. Первым же делом, когда в этом отпала надобность, он начал перераспределять ресурсы, отходя от общей милитаристической парадигмы, вкладывая деньги в науку, медицину и спонсируя деятелей искусства. А вскоре и уступил свой пост тому, кто, на его взгляд, справился бы с новыми задачами лучше.

Он всегда прислушивался к любому мнению, и если оппонент по дискуссии приводил достойные аргументы, то принимал его утверждения во внимание и корректировал намеченный курс.

Последний мир продемонстрировал мне разницу между обученными людьми, ведомыми деструктивными, низменными инстинктами и жаждой наживы, от не менее обученных людей, но уже объединённых конструктивной идеей. Я осознал всю важность идеологии как инструмента. То, как сильно она влияет на умы и поступки.

— Так вот как ты планируешь действовать?

Мы уже подъезжали к базе, свернув на засыпанную щебнем неширокую дорогу.

— Частично. Не забывай, подруга, что я уже совсем не мальчишка-идеалист, которым был раньше, и давно принял для себя единственное верное решение: с чувством и расстановкой наплевать на общественное благо и беспокоится исключительно о своём собственном. Но если ты думаешь, что общество помешанных на рационализме фанатиков — это предел совершенства, то с этим я тоже готов поспорить.

Да, тот мир совершил резкий разворот от состояния, близкого к антиутопии, в противоположную сторону. Но его погубило то, что он был монополярным. Именно по этой причине он в итоге и погиб.

У нас же здесь — совсем другая ситуация. Центральная Ось, при всем её размахе, всегда будет оставаться многополярной. Из-за наличия в этом мире одарённых, непрерывно будет существовать множество конкурирующих и обновляющихся центров силы, власть никогда не будет сосредоточена в руках одной группы людей.

— А как же большой и малый круги из самых могущественных кланов? — не согласилась моя спутница.

— Ты видишь лишь внешние признаки, не замечая базовых принципов, — покачал я головой. — Разве состав этих кругов неизменен? Они не принимают новых членов в свои ряды? Там не происходит перестановок? А как они поступают с теми аристократами, что пытаются подмять под себя государственные структуры? Или, может быть, они сами лоббируют их, для того чтобы извлекать выгоду? А слабый по силе дара, но родовитый аристократ сможет войти в состав любого из кругов?

— Я поняла к чему ты клонишь, можешь не продолжать. Признаю, с этой стороны я на ситуацию не смотрела… Действительно, они ведь