Варвары против Рима - Терри Джонс

Расселись в строгом порядке, а затем исполнили продолжительный ритуал: каждый гость отдельно пил за здоровье Аттилы. Потом внесли небольшие столики с богатым угощением на серебряных блюдах и с питьем в золотых и серебряных чашах. Перед Аттилой, однако, стояли только деревянная кружка, деревянная тарелка с очень простой пищей. На нем была одежда без вышивки и украшений. Праздник завершился выступлениями менестрелей и комедиантов, но римский посол уснул в самый разгар застолья.

Проще всего сказать, что Аттила был непонятой исторической фигурой, что его цели неверно истолкованы и вообще он был отличным малым. В конце концов, в Венгрии и Турции его и сейчас считают героем, подобием гуннского короля Артура, а Аттила — популярное венгерское имя. Знаменитый мадьярский роман, написанный в 1901 г. на основе отчета Приска и венгерского мифа, рисует весьма привлекательный образ харизматичного Великого короля[388].

С ним были и люди, которые сознательно предпочли жизнь среди гуннов. При дворе Аттилы Приск встретил грека-торговца, захваченного в плен и начавшего новую жизнь процветающего гунна. Этот человек объяснил, что здесь ему живется лучше, чем у римлян, и доводы, которые он выдвинул, были весьма похожи на те, которые приводил Сальвиан, говоря о багаудах. Римская власть создала налоговую и правовую системы, которые служат богатым и карают бедных, тогда как среди варваров, в мирное время, конечно, люди живут сами по себе.

В этом есть определенная доля истины, поскольку Аттиле не нужно было брать налоги с подданных — он взимал их с Константинополя. Но этот Великий король не собирался строить земной рай для всего человечества. Аттила был так же беспощаден, как любой римлянин, и обладал скорее деспотической властью: Приск резко замечал, что жизнь и собственность римлян хотя бы не зависели от причуд их правителей.

Великий король — с одной точки зрения, человек, страдающий манией величия, — с другой. Согласно Иордану, цитирующему Приска, распространялся (предположительно, самим Аттилой) рассказ о том, что пастух, шедший по кровавому следу поранившейся коровы, нашел в земле меч, который отдал Аттиле. Тот тут же опознал его как Меч Марса, дарующий ему воинскую удачу и право на мировое господство[389]. И, как любого другого завоевателя, его мало волновало, сколько ужасов и страданий принесет он миру.

ЭФЕМЕРНЫЕ ГУННЫ

Приск сопровождал послов примерно через 80 лет после того, как готы в страхе бежали от гуннов, пришедших в Дакию. Гунны давно уже были оседлым народом. Теория эпохи Возрождения о грубых варварах-язычниках, остановленных чудодейственной силой папы, — очевидная фантазия. Но она намного ближе к тогдашнему видению событий, чем современное популярное изображение гуннов в виде орды диких азиатских конников, галопом несущихся по Европе, убивающих ее жителей и превращающих города в руины.

К тому времени, когда вандалы переправились в Африку, гунны жили в Дакии и Паннонии в деревянных домах на доходы от труда подвластных им крестьян. Сами гунны так и остаются существами эфемерными. Видимо, они стали похожими на готов. На гуннской территории раскопаны тысячи захоронений, и практически ни одно из них нельзя идентифицировать как гуннское. Судя по вещам, захороненным с телами, большинство могильников выглядят чисто германскими[390].

Мы почти ничего не знаем о гуннах. Их происхождение и даже язык остаются загадкой. До нас не дошло ни одного гуннского слова, но, возможно, так случилось потому, что у них не было отдельного языка. Возможно, они говорили на тюркском. Одного из дядюшек Аттилы звали как-то похоже на Октар, a oktor на тюркском означает «могучий». Другие имена поддерживают данную гипотезу: отец Великого короля звался Мундзук («жемчужина»), одна из жен — Эрекан («прекрасная королева»), а его сын — Эрнак («герой»)[391]. «Аттила» тоже могло быть тюркским словом, уменьшительным от atta, что означает «отец» и на тюркском, и на готском. Скорее всего, это было имя собственное. Прозвание «батюшка» дожило до двадцатого столетия как одно из наименований русского царя в разговорной речи. Так что слово attila принадлежит к языку подвластных ему народов, а большая их часть вообще не были гуннами. Аттила и его брат Бледа жили среди придворных, которые говорили на готском германском и понимали латынь и греческий. Один из советников Аттилы и его секретарь были римлянами, тогда как другой советник был одним из предводителей восстания багаудов в Галлии.

Гунны теперь стали многонациональным обществом. В 420–430 гг. король Ругила завязал тесные отношения с империей, поставляя ей наемников и обмениваясь заложниками. Чтобы убедить варвара в том, что худой мир лучше доброй ссоры, Феодосий II, август Востока, постановил выплачивать ему ежегодно 350 фунтов золота. Предполагалось, конечно, что золото вернется в империю, поскольку гунны покупали у нее предметы роскоши и оружие. Это очень напоминает помощь слаборазвитым государствам в наше время. С точки зрения римлян, в этом было еще и то преимущество, что гунны вовлекались в рыночную экономику.

После смерти Ругилы править стали его племянники Бледа и Аттила. Это случилось вскоре после того, как Константинополь отправил огромное число людей и кораблей к Сицилии для предполагаемого нападения на Гейзериха. Феодосия заботила безопасность оставленных без должного прикрытия границ, поэтому он согласился с тем, что двойное королевство должно получать двойную дань. По настоянию гуннов договор был подписан на лошадиной спине, что должно было смутить константинопольских посланников. Несмотря на то, что гунны теперь вели более-менее оседлый образ жизни, основанный на земледелии, жизнь на лошадиной спине все еще оставалась их отличительной чертой.

По этому соглашению двое беженцев из гуннского королевства были возвращены братьям. Короли беспокойно воспринимали любые заговоры, направляемые из империи. Выданные диссиденты были посажены на кол. Первый римский христианский император, по очевидным причинам, в 337 г. упразднил сходную по жестокости казнь через распятие, и, хотя римские наказания по-прежнему были унизительны и причиняли долгие страдания (расчленение и заливание расплавленного свинца в глотку)[392], этот жест показывал, что гунны могли действовать по собственному усмотрению.

Но как только стало ясно, что Константинополь беззащитен, братья решили, что достигнутое соглашение может быть пересмотрено лучшим для них образом. Достаточно скоро они со значительными силами пересекли Дунай. Это гуннское вторжение уже не было набегом диких степных всадников. Они многое позаимствовали у окружающего мира, и теперь у них был совершенно иной арсенал для ведения войны. Гунны наняли инженеров, и те построили им осадные орудия и катапульты. Забудьте вопящие орды с луками и стрелами. Эти парни, как будто с ленцой и не торопясь, проломят любые стены и головы. Они уничтожили несколько фортов и небольших городов и осадили Наис (современный Ниш). Используя метательные орудия и огромные защищенные прочными подвижными навесами тараны, гунны взяли город.

Удар ошеломил империю. Впервые в истории на ее территорию вторглась армия варваров, оснащенная тяжелой артиллерией. От войны с Гейзерихом они тут же отказались. Враг был слишком близко к Константинополю, чтобы затевать крупную кампанию в Африке. В 442 г. от гуннов откупились еще большей данью — она составляла свыше 1000 фунтов золота в год. А в новом договоре с Гейзерихом Рим признал его союзником, а не врагом и, унизившись, получил доступ к африканскому зерну и оливковому маслу.

Но как только константинопольская армия вернулась с Сицилии, август Феодосий II почувствовал себя намного уверенней и прекратил выплаты гуннам. Примерно в это же время, в 445 г., Аттила понял, что вполне может управляться без помощи старшего брата. Бледа умер. Никто не знает почему, но, похоже, не без участия Аттилы.

НОВЫЙ ПОРЯДОК АТТИЛЫ

Никакие другие варвары, наверно, не были столь ненавистны римлянам: их записки о гуннах отмечены глубоким страхом. Это стало результатом уникальных отношений Аттилы с империей. Он создал на Дунае некое подобие «железного занавеса», полностью отгородив гуннский мир от Рима.

У Рима были хорошо налаженные коммуникации с варварскими народами за границей. Они обеспечивали передвижение и торговлю, но позволяли бдительно следить за происходящим, поощряя романизацию посредством выплаты субсидий вождям, а также набирать наемников и обмениваться заложниками, чтобы дети варварских вождей росли в римской среде и, таким образом, постигали преимущества цивилизации.

Аттила с этим покончил. Он понимал, что если получит единоличный доступ к римским субсидиям и поднимет их уровень, то его значимость в собственном обществе резко возрастет. Если же, запретив свободную торговлю с империей, он будет еще и контролировать торговлю и передвижения через границу, его власть станет абсолютной.