Песочница - Борис Кригер

– А я что могу сделать, это отец сменил замок! – услышал он голос дочери.

Через несколько мгновений Энжела передала трубку Герберту.

– Как дела? – как ни в чем не бывало, спросил Герберт.

– В общем-то, не очень хорошо, – затрещал раздраженный от возбуждения голос Стюарда, – я стою под дверью своей квартиры, а вы сменили замок!

– Это не твоя квартира, – доброжелательно разъяснил Герберт, как если бы Стюард был совсем маленьким и пытался взять не свою игрушку.

– Нет, это моя квартира! Я достаточно долго в ней проживал, и имею право войти и хотя бы забрать свои вещи! Кроме того, ведь вы же сами позволили съехать через неделю…

– Но Энжела сказала, что ты уехал в другой город…

– Я ездил туда смотреть фильм, а сейчас вернулся домой, в собственную квартиру! Вы обязаны немедленно дать мне ключ!

– Это не твоя квартира, и я ничего не обязан… Я могу снять тебе комнату в мотеле, если тебе негде ночевать…

– Нет, вы обязаны! Вы не имеете права так поступать! В квартире находится стиральная машина моей матери! Я собирался завтра ее забрать! – Стюард кричал, не давая Герберту говорить. Он считал, что в этом заключается его особое умение добиваться своего, то есть орать так, чтобы собеседник не мог вставить слова. Но Герберт был уже отнюдь не мальчик. Ему было под сорок, и он успел повидать и не таких пострелов… Герберт в ответ просто аккуратно положил трубку.

Через минуту телефон зазвонил снова.

– Вы должны дать мне ключ… – принялся за свое Стюард.

– Если ты будешь продолжать орать, я опять положу трубку, – спокойно заявил Герберт. – Как-нибудь перетопчешься до утра без стиральной машины твоей матери, если ты, конечно, не собираешься в ней спать. – В трубке замолчали. Герберт продолжил:

– То, что ты орешь на меня с оплаченного мной мобильного телефона, требуя пустить тебя в оплаченную мной квартиру, не делает тебя ни более правым, ни менее бездомным. Переночуй в мотеле, а утром я отдам тебе твои вещи. В эту квартиру ты больше не войдешь…

Тут трубку бросил Стюард.

– Ну, что ж, действительно идиот, – пробормотал Герберт, но телефон снова зазвонил. На этот раз голос Стюарда звучал с такой невозмутимой ненавистью, что Герберт на мгновение испугался за свою жизнь и жизнь членов своей семьи.

– Извините, прервалась связь, – процедил он с расстановкой. – Мне не нужно мотеля… Я найду, где переночевать. Мы займемся этим вопросом завтра, и я думаю, найдем законное решение… – Слово «законное» Стюард произнес с такой многозначительной интонацией, что Герберт хмыкнул про себя: «Наверное, не убьет, просто будет жаловаться властям, идиот».

– Спокойной ночи, и большое спасибо за все, – с изумительно вежливой ненавистью в голосе закончил разговор Стюард.

Герберт долго не мог уснуть. В бархатистой темноте спальни ему мерещилась тихая фигура Стюарда, заносящая нож над ним и беспокойно спящей рядом Эльзой.

Стюард был шизофреником. Точнее, это была темная история, на которую его сбивчивые объяснения не проливали свет. Сразу же после знакомства с Энжелой он пояснил, что жениться вообще не может, поскольку у него шизофрения. Когда же они стали жить вместе, начал вести себя так, словно он то ли пошутил, то ли это был не совсем окончательный диагноз…

Герберт, будучи человеком начитанным до нездоровой крайности, однажды долго беседовал со Стюардом, пытаясь выявить симптомы шизофрении, но ничего, кроме вязкости мышления, не обнаружил. Хотя трудно ожидать, чтобы больной признался отцу дочери, что его мучают галлюцинации… Впрочем, Стюарда не слишком беспокоило мнение родителей Энжелы о нем.

Посреди ночи Герберт проснулся от страшного шума. Казалось, что выбили входную дверь. «Ну, вот все и кончилось… – с каким-то странным облегчением промелькнула гибельная и почему-то все упрощающая мысль. – Что ж, я буду драться до конца…»

Герберт уже было поднялся и стал соображать, что же применить в качестве орудия защиты, но понял, что он, пожалуй, бредит… Просто с крыши упал огромный кусок льда… Несмотря ни на что, наступала весна, и все вокруг таяло…

Джейк тоже не спал. Он, пожалуй, больше всех опасался, что Стюард явится к ним в дом и всех их убьет. Неважно, были у него на то основания или нет, но это ощущение не на шутку волновало неокрепшую душу. Ему вовсе не хотелось умирать за просто так, ни с того ни с сего, из-за каких-то заморочек старшей сестры. Джейк вообще был весьма недоволен всем происходящим. Конечно, ему нравилось, что его родители настолько ненормальные, что почти никогда не пристают к нему с уроками и прочей дрянью, отравляющей детство всякого человека, но подчас Джейка волновало, куда же могут завести забавы его отца… Тот, по мнению Джейка, был человеком вовсе без тормозов, и несмотря на удивительную отзывчивость и внезапную щедрость, подчас мог быть чрезвычайно жестоким.

«Только слепой не видел, к чему все идет. Сразу же, как только Стюард появился в нашем доме, всем, включая котов, стало ясно, что он из себя представляет. Ну, и надо было гнать его взашей, а не поощрять Энжелу с ним сходиться, пусть, мол, сама решает свою судьбу… Что за глупости? А если она дура?»

Несмотря на весьма нежный возраст, Джейк был рассудительнее своих родителей. Он не любил всяческие конфликты и скандалы, ему не нравились тонкие интриги отца и простодушные истерики матери. Иногда, когда Герберт допоздна засиживался за рабочим столом, Джейк, проходя мимо, ласково окликал его и говорил так, словно бы отец сыну: «Пойди, поспи… Опять будешь сидеть всю ночь!» И, как ни странно, Герберт слушался, сворачивал свои дела и шел спать. Джейку это нравилось. Он словно родился взрослым. Конечно, шалости и бесшабашная веселость, столь свойственная беспечным годам взлетной полосы жизни, Джейку были знакомы, но во всей этой истории со Стюардом он не одобрял ни сестру, ни родителей. «Не нравится человек – так и скажи. Закрой перед его носом дверь… Что миндальничать да лавировать, как акробат на канате… С другой стороны, коли допустил уже, зачем теперь так жестоко поступать? Взяли и в одночасье уничтожили целый мир отношений, целую купольную полость стечения всяческих перебежек… Дурь это. Жестоко… Словно убили человека. Нехорошо…»

На следующий день дрязги продолжились. Стюард стал требовать впустить его в квартиру. Герберту доставляло несказанное удовольствие унижать этого наглого и самоуверенного щенка. Они с Эльзой подъехали к дому, в котором находилась квартира Энжелы. Там, словно затравленный, но до конца так и не сломленный волчонок, рыскал Стюард в окружении родственничков – тети квадратной формы и какого-то типа хмурого телосложения. Он, видимо, привез их для убедительности, а может, и правда стремился воссоединиться со своей стиральной машиной, и ему нужна была помощь перетащить этот агрегат.

Подъезжая к дому, Герберт приветливо и игриво помахал Стюарду ручкой, но тот только злобно зыркнул на него в ответ. Выйдя из машины, Герберт подумал: вот сейчас будут бить, и ему стало от этого весело и волнительно. Уже лет двадцать никто не производил с его телом ничего такого вразумительного, как побои. Ведь именно они, милые, заставляют нас чувствовать себя поразительно живыми. Недаром существуют народы, у которых кулачные бои стенка на стенку являются традиционным развлечением, как американские горки или еще какие-нибудь аттракционы, или как музеи восковых фигур предприимчивой мадам Тюссо, разбросанные по столицам Европы.

– Как дела? – радостно спросил Герберт Стюарда.

– Вообще-то дерьмово, – ответил Стюард, ели сдерживая праведный гнев, и, нарушая все приличия и не поговорив о погоде, тоном мирового судьи задал коронный вопрос:

– Согласны ли вы предоставить мне доступ в квартиру, где находятся мои вещи?

– Нет, потому что вас трое, вы ворветесь, и я не смогу вас контролировать, – приятным, слегка бархатистым от волнения голосом ответил Герберт и улыбнулся.

– У тебя нет мозгов, – грубо вякнула тетя, обращаясь к Герберту.

– Здравствуйте, – учтиво поздоровался Герберт с тетей и снова улыбнулся. Хмурая личность продолжала маячить на заднем плане.

– Вот, посмотрите, я полностью оплатил телевизор, и теперь он принадлежит мне, – торжественно заявил Стюард и протянул Герберту смятую бумажку, на которой значилось, что юный вымогатель действительно сбегал с утра в магазин, где неудавшаяся чета в рассрочку купила огромный телевизор, и заплатил остаток суммы.

Герберт взял в руки бумажку и внимательно ее рассмотрел.

– Так ты хочешь выплатить нам то, что было выплачено Энжелой, и забрать телевизор? – серьезно спросил он, и было видно, что этот вариант не мог вызвать возражений.

– Я думаю, если учесть те зарплаты, что вы мне не доплатили, мы будем квиты, – нагло заявил Стюард.

– А, то есть того, что ты тут жил на всем готовом и трахал мою дочь, тебе недостаточно? – с неожиданной яростью произнес Герберт.