«Ла»-охотник. В небе Донбасса - Роман Юров

Прохладный воздух улицы немного освежил голову, добавил мозгам кислорода. И Виктор вдруг понял, что им просто некуда пойти, что в любой мало-мальски пригодной халупе, любом шалаше сейчас люди. Он сбился с шага, потрясенный размерами катастрофы…

Выручила Таня. Она не думала, она просто свернула к какой-то пристройке, отгородившись кустами от окруживших клуб курильщиков. Зашипела кошкой, наткнувшись на целующуюся здесь парочку, метнулась через улицу, к темной поросли вишневых побегов, но и там кто-то был. Виктор, спасая надежду хоть на что-то, хоть на какое-то продолжение вечера, потянул ее в глубину двора. Мимо закопченных стен дома, к покосившемуся сараю.

Сарай оказался чистеньким, зато без крыши. Видимо, все что можно, давно отсюда выгребли и пустили на кизяк, оставив лишь, за абсолютной ненадобностью, здоровущую глинобитную тумбу под ясли. В потолок светили звезды, сквозняк периодически холодил, проникая в пустой дверной проем, но здесь никого не было, никто не мешал, и Таня облегчено привалилась к стене, подставила губы.

Она еще не остыла и через минуту они уже задыхались от возбуждения, целуясь и комкая друг на друге одежду. Не обращая внимания ни на звезды, ни на замызганные стены, ни на вечернюю прохладу. Ее ремень улетел на тумбу, гимнастерка задралась и в звездном сумраке светили маленькие груди с нежными кругами сосков, матово сиял плоский живот. Виктор торопился. Трясущейся рукой он уже задирал юбку, дико боясь, что она вдруг испугается, что затормозит и придется начинать все сначала, ждать подходящего момента. Не то чтобы он верил, что это будет прямо сейчас, в сарае, но надеялся на авось.

Юбка сопротивлялась недолго. Распаленный, он позабыл про пуговицу и заскользил вверх по ноге, безжалостно сминая ткань, задрав ее до бедер, добирался до сатина трусиков. Оттянув резинку, запустил пальцы в святая святых… Таня быстро пресекла инициативу, поправила гимнастерку, и он огорченно решил что все… "кина не будет". Но она сказала лишь: — "Холодно!" и снова полезла целоваться. Повторная попытка принесла успех — трусики, наконец, сползли вниз, и ему ничего уже не мешало. Они любили друг друга, и сыпалась с деревьев первая листва, и разносились по деревне протяжные звуки баяна, и было бесконечно хорошо.

Глава 6

Был солнечный, ветреный и прохладный день. Ветер вздымал тучи пыли и желтых листьев, гнал в вышине редкие облака, посвистывал в сухих ветках бурьяна. Холодный, всепроникающий, он быстро подобрался под одежду, разгоняя по коже мурашки озноба. Виктор поежился, поднял ворот реглана и зашагал быстрее. У эскадрильной землянки, старательно обходя непросохшие лужи, наматывал круги Улитка. Он горбился, пряча укрытую шлемофоном голову в плечи, и курил на ходу. Папироса в его лапищах казалась спичкой.

— Улитка, — сказал Виктор летчику, — идите в землянку. Здесь холодно.

Тот остановился и обиженно уставился на Саблина, всем своим видом показывая, что ему, очень даже тепло и легкий летний комбинезон лучшее средство от ветра.

— Ну, как хотите…

Виктор остановился у входа, достал папиросу и пнул выступающее из-под земли бревно наката. Метром ниже, под слоями дерева и земли, ожидали вылета его подчиненные — летчики третьей эскадрильи. Его друзья и подчиненные, которых ему, уже через два часа вести в бой.

За две недели передышки сто двенадцатый окреп. Пополнение, с грехом пополам натаскали: приняли зачеты, кое-как сколотили пары и пару раз даже слетали на групповую слетанность. Пополнился полк и самолетами: дюжину новых перегнали, несколько получили из ПАРМа, несколько отремонтировали своими силами. В итоге полк вновь стал полком, практически пополнившись до штатной численности. Молодежь распределили по эскадрильям и Виктору достались два младших лейтенанта — Володя Молокин из Воронежа, и Аркадий Зайцев из Казани. Мамлеи были совсем зеленые. Оба одинаково невысокие, худощавые, но у Молокина, от фронтовой нормы щеки уже начали потихоньку круглеть. Не хватало лишь штурмана, но его с успехом заменял прикомандированный Улитка.

Две недели хлопот, трудов и нервотрепки остались позади. Уже сегодня предстоял первый вылет обновленной эскадрильи и Виктор нервничал и злился. Слишком мало было отпущено на подготовку, слишком скоро новичкам предстоит оказаться в бою. Да и многовато их. Едва-едва сумели натаскать пилотов прошлого пополнения — Камошню и Самойлова, как приходят новые. Совсем зеленые. Чтобы вчерашний курсант научился видеть небо, стал хоть что-то собой представлять, ему нужно совершить не менее десяти боевых вылетов. А в эскадрилье таких считай половина…

Они курили и молча смотрели на стоянку. Ветер трепал маскировочные сети, истребители темнели серым двуцветным камуфляжем и словно ждали своего часа. Техники, все уже подготовившие и только ожидавшие команды на вылет, прячась от ветра, набились в капонир. Оттуда периодически доносились раскаты смеха, ветер вытягивал сизый махорочный дым. Один лишь саблинский экипаж возился у командирского истребителя, надраивая полировку "Лавочки". Старый истребитель еще не вернулся из ПАРМа и Виктор выбрал себе новую машину, из пригнанных. Ее уже привычно расписали звездами, написали номер "24", слева на борту, у кабины, нарисовали бубнового туза. Разрисованный, с окантованными по сентябрьскому приказу звездами, истребитель смотрелся грозно и красиво.

— Даже верится, что полечу, — тихо сказал Улитка, — представлял себе и так и этак, а теперь вот узнаю, наконец, что я стою…

— Волнуетесь, — усмехнулся Саблин, — это нормально. Полетите с Остряковым. Присмотрите за ним.

Станислав криво усмехнулся.

— Понимаю, — Виктор вернул усмешку, — Вам бы, по-хорошему, не мешало самому пару вылетов ведомым сделать. Но… обстановка не позволяет. Ничего… Коля ведомый опытный, уже сам пару может водить. Пару вылетов с ним сделаете, волнение пройдет и тогда уже будете с Молокиным летать. С вашим опытом на земле сидеть не придется. — Он щелчком отправил окурок в далекий полет, — Пойдемте в землянку, сейчас проведу предполетный инструктаж и будем собираться…

Землянка тонула в полумраке. Сквозь оконную нишу струился тусклый свет, было тихо и тепло. На коленях Острякова урчала пригревшаяся эскадрильная кошка — Дуська, на боковой, неудобной полке спал Ларин, накрыв лицо пилоткой. Рябченко, ссутулившись и с хитрым, по-ленински прищуром, писал письмо. Остальные занимались кто чем…

— Товарищи командиры! — Улитка рявкнул так, что Славка испуганно подскочил.

— Спокойствие, спокойствие, — Виктор плюхнулся на лавку и потянулся в планшет за картой. Девять пар глаз сверлили его взглядами, пытаясь выгадать новости, ожидая, что он скажет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});