История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов

нищеты. Кроме того, были введены новые ограничения, касающиеся торговли, ремесел и т. д.

Об остроте экономического и социального кризиса среди евреев Белой России в этот переходный период свидетельствует петиция, которую их делегаты подали в 1784 г. Екатерине II.

Петиция, состоящая из шести пунктов, проникнута глубоким чувством отчаяния. Евреи жалуются, что администрация полностью лишила их основных источников дохода: винокурения, пивоварения и продажи спиртных напитков в городах. Кроме того, они указывают, что генерал-губернатор Пассек запретил землевладельцам сдавать в аренду постоялые дворы в своих поместьях евреям, и что вследствие этого большое число семей, средства к существованию которых зависели от той или иной формы продажи спиртных напитков и содержания постоялых дворов, был доведен до грани разорения. Они также утверждают, что евреи не получили ожидаемых выгод от предоставленных им равных муниципальных прав, поскольку там, где евреи составляют меньшинство, ни один кандидат-еврей не допускается на муниципальные или судебные должности, «так что всякий раз, когда еврей идет суду над христианином, то он подлежит частичному приговору, потому что нет единоверца, который мог бы ходатайствовать за него в судах, и он не владеет русским языком». Дальнейшие их недовольства касаются произвола землевладельцев, которые «по чистой прихоти, вопреки уговору», облагают евреев, построивших дома на их имениях, чрезмерной земельной рентой, так что они вынуждены покидать свои дома. Иногда дома реквизируются для государственных целей или сносятся «для перестройки по планам [новой официальной улицы]» без малейшей компенсации их владельцам. Магистраты, с другой стороны, часто принуждают евреев, проживающих в городках и деревнях, но причисленных к купцам или горожанам какого-либо города, строить дома в этом городе, «в результате чего евреи могут быть низведены до крайняя нищета, поскольку, тратя свой капитал на строительство, у них нет капитала, на который можно было бы вести свои дела».

Прошение было получено императрицей, которая, передавая его в 1785 г. в Сенат для рассмотрения, сочла нужным указать свое общее отношение в следующей «резолюции»:

Ее Величество желает, чтобы было указано, что, поскольку вышеупомянутые лица иудейской религии поставлены постановлениями Ее Величества в такое же положение, как и другие, необходимо во всех случаях соблюдать правило, согласно которому каждый имеет право на преимущества и права, относящиеся к его призванию или состоянию, без различия религии или национальности.

Сенат должен был подчиниться всестороннему и либеральному предписанию императрицы в стремлении решить острые проблемы, влияющие на еврейскую жизнь. Принятое в конце концов решение было слабым компромиссом между противоречащими друг другу экономическими, национальными и классовыми интересами. В своем указе от 7 мая 1786 г. Сенат частью удовлетворил, а частью отклонил требования белогвардейцев. В праве свободно заниматься винной торговлей в городах было отказано ввиду того, что, по новому закону, винная торговля составляла монополию городской администрации. С другой стороны, евреям было предоставлено право участвовать наравне с неевреями в публичных торгах по аренде питейных заведений. Рескрипт Пассека, запрещавший помещикам сдавать винокурни и постоялые дворы евреям, был объявлен незаконным ущемлением прав помещиков и потому приказано отменить.

Компромиссным путем также решался сложный вопрос о совместимости городского самоуправления с автономией еврейского кагала. Что касается магистратур, городских советов, советов олдерменов и судов, евреям было предоставлено пропорциональное представительство в соответствии с общими положениями нового городского правительства. Общие муниципальные суды, в которых евреи должны были быть представлены собственными выборными присяжными, должны были рассматривать как гражданские, так и уголовные дела не только между лицами разных вероисповеданий, но также между евреем и евреем. Окружные и правительственные кагалы должны были заниматься только духовными делами. На них также возлагались обязанности по распределению государственных и общинных налогов в различных еврейских общинах.

Что же касается жалоб евреев на притеснение администрации, а также магистратов и землевладельцев, то все, что сделал сенат, — это указал на принцип, согласно которому все члены данного сословия равным образом наделены принадлежащими ему правами. Сенат дошел даже до того, что запретил всякие ссылки на прежние польские законы с их дискриминацией евреев, «поскольку они [евреи] причисляются к купечеству и горожанам на одинаковых условиях и платят равные налоги с казначейства, они должны при любых обстоятельствах пользоваться такой же защитой и удовлетворением, как и другие подданные». Однако в том же указе Сенат отказывает в удовлетворении прошения нескольких белорусских евреев, просивших о зачислении их в Рижское купеческое общество, мотивируя свой отказ отсутствием специального Высочайшего разрешения, позволяющего евреям регистрироваться в качестве купцов за пределами Риги. Белая русская территория.

Здесь мы имеем первое применение позорного принципа последующего русского законодательства, что евреям запрещено все, кроме того, что разрешено особым законом. Указ 1786 г. со всеми его либеральными фразами о равенстве представителей всех сословий, независимо от вероисповедания, незаметно учредил черту оседлости, прикрепив евреев к определенным местностям, отторгнутым от Польши, и лишив их права проживания в других регионах России. Подразумеваемая критика Сената, направленная против «прежних польских законов с их дискриминацией по отношению к евреям», могла бы с гораздо большей справедливостью быть направлена в гораздо более резкой форме против российского законодательства, которое впоследствии урезало еврейское право транзита и торговли до такой степени, невообразимое даже для самых яростных антиеврейских ограничителей Польши.

Если в первые два десятилетия после оккупации Белой Руси русское правительство наблюдало относительно либеральное, по крайней мере благонамеренное, отношение к еврейскому вопросу, то в последующие годы оно открыто стало проводить политику исключительных законов и ограничений. Общая реакционная тенденция, явившаяся отчасти результатом «зловещих» успехов великой французской революции и возобладавшая в России к концу екатерининского царствования, отражалась и в положении евреев. В это время были произведены второй и третий разделы Польши (1793, 1795), и к числу русских подданных добавились сотни тысяч евреев из Литвы, Волыни и Подолья. Страна, которая всего поколение назад не терпела ни одного еврея в своих границах, теперь включала в себя территорию, населенную евреями более плотно, чем какая-либо другая. Необходимо было найти какие-то средства примирения между этими историческими противоположностями, традиционной антиеврейской политикой России, с одной стороны, и присутствием миллионов евреев в ее владениях, с другой, и такие средства были найдены в этой системе. еврейского бесправия, ставшего с тех пор одной из главных характеристик политического гения русского самодержавия. Древнемосковская политика все резче выглядывала из-под европейской маски Петербурга.

Накануне второго раздела Польши, когда русское правительство только предвидело наплыв евреев, оно приготовило для них роковой подарок: закон о черте оседлости, который должен был создать в крепостной крестьянской монархии особый класс территориально ограниченных городских крепостных. Следует добавить, что импульс к созданию этих ограничений в правах шел