Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

Но оба они ощутили в этом свете добро. В нем были жизнь и храбрость, сила мужества, противостоящие темной беспомощности, которая пыталась покорить их. Соратники почувствовали, как возвращаются силы и возрождается дух. Бланшар ожил, забил копытами по твердой песчаной земле и заржал.

— Сюда! — позвал Джим.

— Сюда! — закричал Брайен.

Линия света росла, разделяя тьму небосвода, — казалось, будто она оживилась благодаря их выкрикам. Огромной, расширяющейся стрелой-молнией она мчалась им навстречу. Темнота откатывалась назад. Мрак отступал, превращаясь в серые сумерки. А сумерки рассеивались с каждой минутой.

Соратники услышали звуки приближающихся шагов, медленного, размеренного дыхания, и внезапно…

Наступил день.

Перед ними стоял Каролинус, облаченный в плащ и с неизменной остроконечной шляпой на голове; в руках, словно щит, меч и копье вместе, он держал перед собой длинный жезл из резного дерева.

— Клянусь Силами! — воскликнул он, окинув их взглядом, — Я добрался до вас вовремя!

Джим с рыцарем переглянулись, как будто их спасли от падения с края пропасти. Бланшар закинул голову и забил копытом, доказывая себе, что он снова стоит на твердой земле знакомого мира.

— Мои благодарности, Маг! — кивнул Брайен.

— Ткань Случая и Истории на сей раз была разостлана в вашу пользу, — покачал головой Каролинус. — Иначе я не успел бы вовремя добраться до вас. Смотрите!

Он поднял жезл и воткнул в песок около себя. Тот вошел в землю и стал похож на ствол дерева с обрубленными ветвями. Маг указал на горизонт, и Соратники посмотрели в том же направлении.

Темнота исчезла. Перед ними лежали болота — открытые, необозримые; примерно в полумиле они смыкались с темной линией моря. Дорога в этом месте поднималась, и сейчас они стояли на тридцать футов выше окружающей местности. Далеко на западе небо полыхало огнем заката. Пламя, перекинулось на болота, и вода, дорога, земля, деревья и трава впитали раскаленный жар солнца. Красный цвет накалил даже низкий холм, на сто футов вознесшийся на побережье, где лучи безуспешно пытались окрасить огромные перевернутые камни и разрушенную, изветренную, изъеденную трещинами черную Башню.

Глава 21

Ничего больше они не успели увидеть за краткое мгновение света. Солнце заколебалось на краю горизонта и скатилось за него. Ночь — настоящая ночь, на сей раз — быстро шагнула на них с востока.

Каролинус наклонился рядом с жезлом. Из его рук выпорхнул огонек. Маг удержал его на ладони и прижал к земле. Каролинус отошел в сторону и насобирал на обочине сухих ветвей. Он бросил их на огонек, и вспыхнул яркий и жаркий костер.

— Мы находимся внутри кольца действия сил Презренной Башни, — сказал маг. — Если вам дорога безопасность, не отходите дальше десяти шагов от жезла!

Он укутался в плащ и присел возле костра.

— Приляг, сэр рыцарь, — сказал он, — и ты, мой заколдованный друг. Когда взойдет солнце, ты поймешь необходимость отдыха.

Брайен покорно подчинился, но Джим неохотно присел рядом с волшебником.

— А как же Энджи? — спросил он. — Мы не видели Брайгха. Как ты считаешь?..

— Девушка в Башне, — прервал его Каролинус.

— Там? — спросил Джим. — Я немедленно…

— Сядь! Она в полной безопасности. Поверь моему слову, — раздраженно произнес Каролинус. — Силы, вовлеченные в битву, не окружают ее; по крайней мере, не сейчас.

Он содрогнулся, пошарил в складках плаща и вытащил фляжку и чашку, сделанные из матового стекла. Он налил из фляжки белую жидкость и отхлебнул глоток.

— Какого черта?! — воскликнул Брайен.

— Но как ты узнал?! — настойчиво спрашивал у волшебника Джим. — Каким образом?..

— Великие Силы наделили меня даром! — отрезал Каролинус. — Великим даром предвидения.

— Извините, — вмешался Брайен. Его голубые глаза не отрывались от чашки. — Маг, ты пьешь молоко?

— Маленькое средство белой магии против язвенного демона, который в последнее время досаждает мне.

— Ответь на вопрос! — потребовал Джим.

— Небезопасный напиток — молоко. Сколько детей переболело дизентерией, — нахмурившись, сказал Невилл-Смит. — Мой совет…

— Я не отвечу на вопрос! — взорвался Каролинус. — Я потратил шестьдесят лет, шлифуя мастерство, не ради того, чтобы меня расспрашивали о моих методах. Это профессиональная тайна! Если я говорю, что Сатурн восходит, значит Сатурн восходит! А когда я говорю, что девушка в безопасности, значит, она действительно в безопасности! Клянусь Всемогущими Силами!

И волшебник возмущенно фыркнул.

— Мой юный друг, — обратился он к Джиму после того, как до дна осушил чашку и вместе с фляжкой убрал ее в карман плаща, — возможно, у тебя есть поверхностные познания в Искусстве и Науке. Но пусть эти разрозненные обрывки не порождают иллюзии понимания. Роль, которую уготовила тебе судьба, ты сыграешь завтра после рассвета. Это касается и рыцаря.

— Да? — переспросил Брайен.

— Неужели случайно ты познакомился с нашим общим другом? — спросил Каролинус. — Обыватели всегда считают Шанс случайным фактором! Нонсенс! Действие Случая подчиняется наиболее жестким правилам во Вселенной! Шанс неизменно определяется наибольшим смещением акцента других Первичных Оперативных факторов, в особенности Истории и Природы. Любому глупцу известно, что их взаимодействие и борьба приводят к ежечасному изменению картины мира. Иначе от вселенского порядка мы перемерли бы от скуки. Послушай меня…

И он длинным, костлявым указательным пальцем ткнул в Джима.

— Природа старается установить баланс факторов, который постоянно и неизменно нарушает История. И хитрость или каверзность в том, что равновесие часто устанавливается в нескольких точках, а Шанс, как компенсационный элемент, входит в уравнение. Это Истина, на которой основывается вся магия как продукт Искусства и Науки. Понимаешь ли ты теперь создавшуюся ситуацию?

— Нет, — ответил Джим.

— Тогда спи! — закричал Каролинус, раздраженно всплеснув руками.

Джим моргнул…

И было уже утро.

Он удивленно сел и зазевал. По другую сторону посоха — или жезла, как называл его Каролинус, — он увидел не менее удивленного Брайена. Каролинус уже стоял на ногах.

— Что произошло? — спросил Джим.

— Усыпил, вот что произошло, — не моргнув глазом ответил Каролинус. Он вынул фляжку, наполнил чашку молоком, выпил его и скривился. — Я начинаю ненавидеть это пойло, — проворчал он, убирая посуду. — Но помогает, ничего не могу сказать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});