Копье - Джеймс Херберт

Он закрыл глаза, но картина не исчезала, отпечатавшись в его сознании: с дьявольским расчетом сведенные в точку грани лезвия и небольшие кресты, гравированные на темной поверхности металла. Он пытался освободиться от нее, но не мог. Его «третий» глаз все время передавал в мозг эту картину, излучавшую леденящий ужас, от которого в его жилах застывала кровь.

– Наконец-то ты почувствовал его силу, Парсифаль?

Стедмен открыл глаза и теперь, как ни странно, видел перед собой всего лишь простой кусок металла, холодный и безжизненный. Он перевел взгляд и посмотрел прямо в лицо Ганта, который все еще стоял, слегка наклонившись над копьем.

– Вам доводилось когда-нибудь слышать легенду о Парсифале Вольфрама фон Эшенбаха? Казалось, что в темноте комнаты глаза старого фанатика начинают светиться странным таинственным огнем. – Эту легенду даже использовал Вагнер для своей оперы. Парсифаль обещал тяжело раненому королю Амфортасу отыскать и вернуть Священное Копье. Точно так же, как вы пообещали отыскать его для своих хозяев-евреев!

– Но вы сами знаете, что это не так! Они хотели всего лишь разыскать их пропавшего агента по имени Барух Канаан. Вы знаете это!

– Это ложь, Парсифаль. Их агент шел сюда за Копьем, а когда он потерпел неудачу, они прислали вас.

Почему Гольдблат ничего не сказал ему? Только Ханна, уже умирая, просила его разыскать это Копье. Но почему они молчали об этом с самого начала? Может быть они думали, что если Барух будет найден, то он сам приведет их за Копьем? Возмущение нарастало внутри детектива. Они хотели использовать его так же, как и эти, сидящие за круглым столом. Обе стороны манипулировали им, причем одна использовала его как слепое орудие нападения, а вторая – как действующее лицо жертвенного оккультного ритуала.

– Ты должен убить меня точно так, как рыцарь Парсифаль убил Клингсора, который держал Копье в своем замке. Клингсор был злым волшебником, ставшим кастратом от удара мечом, так же как и я от взрыва мины. Рейхсфюрер спас мою жизнь, а когда он увидел мои несчастья в результате этого ранения, он знал уже тогда, что я был перевоплощенным Клингсором! Он верил, что я должен стать будущим хранителем Копья Лонгинуса!

Неожиданно тон, которым говорил бизнесмен, изменился, в нем проступила своеобразная доверительность, с которой он будто бы хотел поверить свои секреты друзьям.

– Как вы видите, эта легенда была не мифом и не пророчеством. Она была предостережением. Фон Эшенбах выполнял роль проводника по истории тринадцатого века. Он предупреждал нас о несчастьях, которые произойдут, если мы будем следовать ей. И он вновь предупредил нас об этом в подходящий момент через оперу Вагнера!

– Но ведь это всего лишь ваши фантазии, Гант. Разве никто из вас не может этого видеть? – Теперь в голосе Стедмена звучала безнадежность с примесью отчаяния. – Он всего лишь подгоняет факты, стараясь создать правдивый рассказ. На самом деле вам должно быть понятно, что я не ваш Парсифаль, а он не ваш Клингсор, а Копье не имеет никакой силы. Это все существует лишь в его воображении!

Грубая рука неожиданно зажала его рот, а его голова была резко прижата к высокой спинке стула.

– Нет, это еще далеко не все, что в моей голове, мистер Стедмен, – жестко произнес Гант. – Мы обратимся к тому, кто теперь хорошо знает вас, к тому, кто послал против вас танк в качестве проверки и предупреждения. Мы обратимся к тому, кто навещал вас в вашем доме две ночи назад, но был побеспокоен присутствием надоедливого старого еврея, к тому, кто хочет встретиться с вами вновь, – Гант коротко рассмеялся, – как говорится лицом к лицу.

В огромном зале установилась тишина, а по стенам продолжали метаться танцующие тени, подгоняемые дрожащим пламенем свечей. Гант сел на свое место, и теперь все тринадцать расположились вокруг стола, положив руки на его поверхность, как будто получили управляющий сигнал. Их глаза были закрыты, а лица сосредоточены. Прошло некоторое время, прежде чем он почувствовал, как его мышцы слабеют, как будто из них выкачивается сила.

Теперь его голову уже никто не держал, и он почувствовал, прежде чем увидел, что двое агентов из МИ-5, ранее удерживавших его на стуле, чуть отошли и заняли позицию прямо сзади него. Он хотел приподняться, но понял, что не может этого сделать: невидимая сила удерживала его на месте. Он пытался говорить, но звук почему-то не срывался с его губ. Неожиданная атмосфера оцепенения, установившаяся в комнате, превращалась в мощное нарастающее давление, навалившееся на него подобно физической силе. Он видел, что несколько человек из сидящих за столом превратились в обмякшие фигуры, их головы свешивались вперед, как будто их внутренняя энергия испарялась. Голова доктора Шеера так же отдыхала на его груди.

Постепенно комната замирала. Пламя свечей походило на застывший светящийся лед, их свет становился тусклым. Было холодно. Ужасный, леденящий холод схватывал кожу, вызывая дрожь. Странный запах наполнял воздух, отчего в комнате казалось еще темнее, а холод более пронзительным.

Стедмен с напряжением вглядывался в темноту, которая заполняла пространство сзади Ганта и доктора Шеера, где, как ему показалось, возникло какое-то движение, напоминающее изменение интенсивности самой темноты, словно в темном воздухе возникала невесомая еще более темная некая форма, напоминающая темную одежду. Но в какой-то миг она исчезла, и он успокоился, приняв все это за оптический обман.

Странная вибрация, напоминающая слабое жужжание, послышалось внизу. Она, как он смог определить, исходила с поверхности стола. Руки сидящих за столом слегка подергивались, а пальцы дрожали. Постепенно его глаза остановились на темном предмете, лежащем прямо против него, и каким-то внутренним инстинктом он понял, что было источником этой вибрации. Античное оружие лежало неподвижно, но казалось, что внутри него начинала пульсировать жизнь. Он покачал головой и понял, что это странное ощущение присутствует только лишь в его голове, но, тем не менее, эффект излучения от талисмана преследовал его. Он слабел, и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы контролировать источники своих ощущений. Он заметил, что почти не отрываясь смотрит через стол на свесившуюся голову доктора Шеера, на его лицо, закрытое спустившимся плотным занавесом седых волос.

Стедмена охватило странное чувство, что вся энергия, еще недавно заполнявшая этот странный просторный зал, теперь исчезает, устремившись в ограниченное пространство, где находился доктор Шеер. Детектив продолжал бороться против усиливающейся слабости, пытаясь воздвигнуть стену, которая оградила бы его разум от волепожирающей силы. Но он никак не мог заставить себя оторвать глаза от склоненной головы доктора.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});