Особый отдел - Николай Чадович

– Тебе вредно не будет? – поинтересовался «Бэкхем», когда Ваня приложился к бутылке. – Не забывай, что на носу первая брачная ночь.

– Не лезь! – оттолкнула его Лайка. – Глоток вина ещё никому не повредил. Верно, мой пупсик?

– Ага! – поперхнувшись, Ваня отдал бутылку «Рональдо».

– Тогда давай ещё поцелуемся.

Не дожидаясь ответа, Лайка хищно впилась в его губы. Ванину руку, тщетно шарившую там, где должна была находиться девичья грудь, она переложила себе на бедро. Парни одобрительно заулюлюкали.

– Кто-то свистит, – сказал вдруг «школяр», принципиально не участвовавший в общем веселье.

– Где? – приложив немалое усилие, Ваня оторвался от жарких губ своей «суженой».

– Показалось ему! – Лайка, не признававшая полумер, опять присосалась к Ване.

– Показалось, показалось! – хором подтвердили «Бэкхем» и «Рональдо», а чересчур слуховитый «школяр» заработал подзатыльник.

Бутылка снова очутилась в руках у Вани, и, пока он пил терпкое вино, Лайка продолжала ласкать его, причём весьма смело, не по-девичьи. Естественно, это привело к последствиям, которые могли завести нашу парочку очень и очень далеко.

– Ого! – воскликнула она. – Да ты, оказывается, не везде малыш!

Все заржали, а «Бэкхем» сказал:

– Ничего удивительного! Это называется – детский эротизм. Я ещё в первом классе трахаться начал. И очень даже успешно. Взрослые считают, что у детишек не стоит. Стоит, да ещё как! Кобель позавидует.

– Ну всё, заканчивайте без нас. – Лайка заставила изрядно захмелевшего Ваню встать. – Мы удаляемся в опочивальню.

Компания (за исключением «школяра», конечно) проводила их самыми добрыми пожеланиями:

– Удачной случки!

– Здоровеньких вам Барбосиков!

– Гав-гав!

– Только до смерти не затрахайтесь!

– Бобик, ты ей воли не давай! А то она в экстазе и загрызть может!

Они шли и непрерывно целовались. Лайка была выше Вани почти на голову, но её цыплячьи косточки хрустели в его совсем не детских объятиях.

Уже в подъезде Ваня опомнился:

– Меня приятель поблизости ждёт.

– Ничего, мы быстренько. Как зайчики. Раз-два и готово! – Лайка заткнула ему рот страстным поцелуем.

* * *

Едва только Ваня, подталкиваемый девушкой, оказался в тёмной чужой прихожей, как его взяли на хомут, то есть прихватив горло сгибом локтя, вздёрнули вверх.

Лайка сразу куда-то исчезла. Ваня висел, распятый на могучей груди невидимого противника, дрыгал ногами и сдавленно хрипел. Все его попытки освободиться были тщетными – удары затылком в лицо и ребром ладони в пах не достигали цели.

Даже если предположить, что человек, напавший на Ваню, приходился Лайке отцом, его действия были совершенно не адекватны ситуации. С дочкиными ухажёрами, даже самыми надоедливыми, так не поступают. Либо Ваню приняли за кого-то другого, например, за насильника, либо, наоборот, разоблачили как шпика.

Хмель мигом улетучился. Свободной рукой Ваня расстегнул ремень, выдернул его из брюк и хлестанул себе за спину. Залитая свинцом пряжка звучно долбанула по чей-то башке.

Противник вскрикнул и отшвырнул Ваню от себя. Тот, сбивая какие-то полки и срывая с вешалок одежду, продолжал хлестать ремнём налево и направо, пока вспыхнувший в прихожей свет не ослепил его.

Возле выключателя, загораживая дверной проём, стоял крепкий мужчина средних лет, если и похожий чем-то на Лайку, то только разрезом глаз. По его лбу стекала струйка крови. От Вани он прикрывался пластмассовой детской ванночкой.

– Уйди с дороги, – помахивая ремнём, потребовал Ваня. – Обещаю, что всё будет тихо.

– Как бы не так, – мужчина хотел было презрительно ухмыльнуться, но этому помешала боль от раны. – Тебя сюда не звали, но уж если пришёл – изволь задержаться.

По его неуловимо изменившемуся взгляду Ваня понял, что позади возникла опасность и, даже не оборачиваясь, врезал налетающей Лайке локтём под ложечку.

– Похоже, мы тебя недооценили, – отбросив ванночку, мужчина выхватил пистолет. – Но эта ошибка поправима.

– Стреляй, – сказал Ваня. – Здесь же стены из гипса. Весь дом сразу сбежится.

– Спасибо за подсказку, – мужчина ловким движением присоединил к стволу глушитель.

– Не пугай, – Ваня отмахнулся от него, как от надоедливой мухи, – я пули зубами ловлю.

– Но не на таком же расстоянии, – стремительно шагнув вперёд, мужчина приставил пистолет к Ваниной груди. Судя по положению его спускового крючка, выстрел мог прозвучать в любое мгновение.

– Пошутили и хватит, – сказал Ваня. – Давайте разойдемся мирно.

– Поздно, – проронил мужчина и приказал Лайке. – Свяжи его!

Та, продолжая постанывать, скрутила Ване руки, причём довольно умело.

– Теперь обыщи, – не двигаясь с места, велел мужчина. – Обувь тоже проверь.

В правой кроссовке Вани под стелькой обнаружилось острое и гибкое лезвие, в просторечии называемое «лисичкой», а в заднем кармане джинсов миниатюрный баллончик с нервно-паралитическим газом.

Подкидывая его на ладони, мужчина сказал:

– Спецзаказ. В открытой продаже таких нет.

– Зато на чёрном рынке всё есть, – парировал Ваня.

– На чёрном рынке нет счастья, – наставительным тоном произнёс мужчина. – Да и ума там не прикупишь, если своего не хватает.

Ваню отвели в полутёмную гостиную и усадили на пол, спиной к окну. Пока Лайка связывала его ноги, мужчина не опускал взведённый пистолет.

– Это и есть твой злой папаша? – поинтересовался Ваня.

– Здесь, миленький, тебе придётся не спрашивать, а отвечать, – конец веревки, завязанный петлей, она набросила ему на шею, – но, в виде исключения, я скажу – да.

– Тогда всё идёт по плану. Надеюсь, ты уже представила меня своему родителю? Теперь он должен благословить нас. Желательно иконой.

– Я тебя благословлю, – вытирая кровь со лба, пообещал папаша. – Я тебя так благословлю, что ангелам тошно станет.

– И о шампанском не забудьте, – добавил Ваня. – Хотя при помолвке можно употреблять и более крепкие напитки.

Словно бы оправдываясь, Лайка заявила:

– Я ведь предупреждала, что он ненормальный.

– Это мы скоро узнаем, – отложив в сторону пистолет, мужчина пытался перевязать себе голову носовым платком.

– Давай помогу, – предложила Лайка.

– Потом. Сначала с ним разберёмся… Что тебе здесь надо? – этот вопрос, естественно, относился уже к Ване.

– Разве не понятно? Девка пьяная затащила, – охотно ответил тот. – Пошли, говорит, перепихнемся. Кто же от такого предложения откажется!

– Ты дурака из себя не строй, – мужчина опустился в кресло. – Какого старика ты ищешь?

– Своего деда.

– И главная его примета – тросточка. Причём толстая?

– Ага, – беспечно ответил Ваня.

– Откуда ты знаешь, что его ограбили?

– Мачеха как-то проговорилась.

– Не ври! Никто из посторонних не знал об этом, кроме двух грабителей, один из которых уже ничего никому не расскажет.

– Вы про какого дедушку сейчас толкуете? – Ваня скорчил удивлённую гримасу. – Про моего или своего?

– Не виляй… – мужчина уже и сам понял, что сморозил глупость. – Кто тебя прислал?

– Дочурка ваша. Мочалкой своей поманила.

Лайка, стоявшая сбоку, вдруг ухватила Ваню за подбородок и сообщила:

– Никакой он не пацан. Возле глаз морщинки, да и зубы как у старого мерина.

Тут уж она приврала. Ваня поддерживал свои зубы в образцовом состоянии – своевременно лечил и по мере необходимости осветлял. Хотя, конечно, с зубами ребёнка их нельзя было сравнить.

– Похоже, это не залётная пташка, а какой-то самозваный Джеймс Бонд, – сказал мужчина. – По доброй воле он ничего не расскажет. Придётся прибегнуть к мерам принуждения.

На руках он отнес Ваню в совмещённый санузел и опустил в ванну, тесную для нормального человека, но чересчур просторную для лилипута.

Лайка заткнула пробкой выпускное отверстие, а папаша включил воду.

Уклоняясь от ледяной струи, Ваня вежливо произнёс:

– Спасибо, но я недавно мылся.

– Мыться – это одно, а перед смертью обмываться – совсем другое, – проронил мужчина, скорее всего, не отличавшийся остротой ума.

– Так уж сразу и смерть! Хотя бы обвинение предъявили для порядка.

– Сейчас ты сам себе его предъявишь. Рассказывай обо всем подробно и без утайки. Будешь врать – включу кипяток.

– Откуда он в мае месяце возьмётся? – усомнился Ваня.

– У нас горячую воду круглый год не отключают, – похвалилась Лайка. – Насчёт этого можешь быть спокоен.

– Ну так я жду? – папаша с угрожающим видом навис над ванной.

– Подумать можно?

– Нет, – верзила стал регулировать краны. – Варись рыбка, маленькая и хитрая…

Снаружи в дверь саданули так, что закачались абажуры. От второго удара она хрустнула, от третьего распахнулась настежь.

Лайка и её папаша бросились в прихожую и там наткнулись на нечто такое, что повергло обоих в животный ужас. Лайка пронзительно завизжала, а папаша завопил дурным голосом, словно сам обварился кипятком.