Ведьмина книга - Марина Андреева

И вдруг взгляд зацепился за блеснувший во мху предмет. Подойдя поближе, Маша подняла знакомые до боли часы. Она сама их когда-то выбирала на Витькин день рождения, и даже к гравёру обращалась для нанесения памятной надписи. Прошло почти десять лет, а он так с ними и не расставался. Это казалось смешным. Время всегда можно было посмотреть в мобильнике, да и модель уже давно устарела, а он всё равно продолжал их носить. Странно, что теперь вот так бросил. Откуда-то всплыло ощущение неправильности происходящего, какой-то безысходной тоски. Однако Маша постаралась отбросить нехорошие предчувствия. «Он здесь был! Это важнее всего! Остальное… глупости, накрученные напуганным сознанием». Маша, поборов брезгливость, коснулась кровавого следа на сосне. То ли от предутренней росы он немного растворился, то ли в действительности был достаточно свеж. Девушка искренне сожалела, что никогда не увлекалась чем-то типа игры про индейца «Ясный Глаз», игроки которой со временем превращались в этаких Шерлоков Холмсов российского пошиба. Вопрос: «Почему он бросил её, оставив одну в глухом лесу?» — не давал покоя. К этому моменту она совсем озябла, да и желудок требовал внимания. Оглядевшись по сторонам, Маша запомнила место, мысленно пообещав себе вернуться и разобраться во всём позднее. В конце концов, возможно, он пошёл куда-то за провизией? Вернётся на поляну, а её нет. С этой мыслью она поспешила к успевшему прогореть костру.

Чуда не случилось, и Виктора в пределах видимости не обнаружилось. Вот только странное дело — на брюках и использованной в качестве котомки ветровке оказались следы впитавшейся крови. Были ли они раньше, Маша не помнила. «Испачкалась всё же», — с горечью подумала она и принялась раздувать едва теплящиеся угли. Зажарив часть трофеев, она смогла, наконец-то, наесться до отвала. Ощутив сытость и тепло от вновь заполыхавшего костра, девушка немного расслабилась.

«Возможно, он и сам не заметил, как слетели часы…» — крутя в руках находку, утешала она себя. Но чувство, что происходит что-то неладное, не отпускало. Не было последовательности событий в её воспоминаниях, только какие-то куски и обрывки. Вот она едет в Патошино, на улице зима, она топит печь в промёрзшем насквозь доме. Потом она на море в доме Валентины, с ней Виктор, и тот… девушке пришлось напрячь память… кажется, Витя его Стасом звал. От воспоминаний о тех днях не успевшую толком отогреться девушку кинуло в жар. То, что она с Витей вышла за пределы дружеских отношений, понять можно, в конце концов, не впервой. Вспомнилась проведённая по пути к морю ночь в отеле. Правда, он тогда кукла-куклой был, но всё же. Да и столь сексапильного музыкантика на ночку-другую она охомутала бы без зазрения совести. Но! Они занимались этим вместе! Было стыдно это признать, но неоспоримо — ей это нравилось. Вопрос в другом: почему это устраивало Витьку? Пусть на её памяти он ни с кем постоянно и не встречался, корча из себя этакого… Казанову. Красавцем он не был, но обаяния у него не отнять. Суть в ином: он явно был собственником и вдруг с удовольствием разделил женщину с другим. Странно это. Да и следующие воспоминания опять обрывочны: какая-то дорога, психанувший музыкант сваливает на первой же попутке. Потом авария и жизнь в посёлке. А потом… потом она очутилась здесь. Одна.

Куда пропали воспоминания об остальном? Ну, там — на море, решив, что просыпается, она начала нелепо тонуть, и ребята могли выловить её, и увезти в бессознательном состоянии куда-то. Это ещё как-то, пусть и с натяжкой, объясняется. А в остальных случаях? Ведь она в это время что-то делала? Однако, как Маша не тужилась, ей так и не удавалось хоть что-то вспомнить. Махнув рукой на гиблую затею, она подбросила в костер веток потолще, чтобы он к её возвращению не прогорел, и направилась к тому месту, где нашла Витькины часы.

Поначалу поиски ничего не дали. Навыками следопыта Маша не обладала. Ей даже вспомнились чудные способности Клавдии: как та искала сотворивших нечто жуткое в доме Светкиного жениха. Да и сама она иногда нет-нет, да вытворяла какие-то странные, не поддающиеся рациональному объяснению вещи, вот только сейчас, как ни старалась, ничего не получалось. То, что друг ещё относительно недавно стоял на этом месте, очевидно, как и то, что пришёл со стороны поляны, а потом — ничего. Словно в воздухе растворился, не оставив следа.

В растерянности девушка бродила между деревьев, и вдруг на абсолютно гладком, без единой коряги, поросшем пушистым мхом пригорочке оступилась и упала, весьма болезненно подвернув ногу. Немного посидев, и без того измученная болью во всём теле девушка оперлась рукой о землю, пытаясь встать, и замерла. Кусок мха выскользнул из-под пальцев, открыв взору рыхлую, перемешанную с хвоей почву. Казалось, здесь кто-то недавно рыл землю. Но кто? Зачем? И почему сверху… Девушка присмотрелась и поняла, что мох на взгорке не растёт, он недавно положен. Тут же вспомнились и странные проплешины, замеченные ранее в окрестностях. Чутьё что-то подсказывало, но что? Кривясь от боли, Маша скатилась со странного пригорка. От её неловкого движения довольно большой кусок мха вместе с грунтом сдвинулись с места, открыв взору высунувшийся из земли ботинок. Перепуганная девушка, не мигая, смотрела на находку и не решалась даже шевельнуться. Тело затекло от неудобной позы, а бьющееся в истерике сознание всё ещё отказывалось верить в то, чем на самом деле являлся этот ещё совсем недавно невинно выглядевший холмик.

Облизнув пересохшие губы, девушка, борясь с накатывающим волнами ужасом, потянулась к ботинку. Дёрнула, слабо надеясь, что это ошибка, её страхи преувеличены, и сейчас она узнает, что кто-то таким чудным образом избавился от надоевшей обуви… но ботинок крепко за что-то цеплялся, не желая выбираться из земли. Следующий рывок заставил её вскрикнуть. Находка-то поддалась, оставшись в её руках, но теперь из земли выглядывал не предмет гардероба, а мужская стопа.

Загоняемые вглубь сознания предчувствия обернулись пугающими фактами. Нервы начинали сдавать. Девушку била крупная дрожь, но она, не замечая ничего вокруг, уже раскидывала в стороны мох, разгребая руками рыхлую землю, из которой часть за частью вырисовывалось тело мужчины. Слабая тень надежды на то, что это хотя бы не Виктор, растаяла, когда дело дошло до кисти, на которой у друга после армии появилась наколка.

Маша, как ошалелая, продолжала копать. Она не знала, что будет делать дальше, но и оставлять друга здесь, вот так — на поверхности, куда не составит труда добраться лесному зверью — не могла. А в том, что это именно Витя, сомнений уже не было. Все чувства обострились, она понимала, что тот, кто это сделал, может оказаться поблизости, и тогда придёт её черёд, и так чудо, что она осталась в живых до сих пор. Когда эксгумация была почти завершена, и лицо убитого (а судя по разорванному горлу, усомниться в этом было невозможно) показалось наружу, девушку вырвало. Ещё каких-то пару часов назад она вспоминала о том, как эти губы ласкали её тело, с какой нежностью на неё смотрели эти припорошённые землей, обращённые к небу глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});