Дни - Джеймс Лавгроув

– Если это так, то как же вышло, что все эти отделы или исчезли, или слились друг с другом, когда братья забрали Фиолетовый этаж себе? – спрашивает мистер Армитедж. – К чему братьям понадобилось нарушать это ваше драгоценное равновесие, если оно являлось одним из главных способов, которыми магазин загребал деньги?

Мисс Дэллоуэй тщательно подбирает слова:

– Вероятно, братья сами до конца не сознавали всю значимость того, что они сделали. – Она ждет от Криса протестующей реакции, однако ничто в его словно замороженном облике не говорит о том, что она обидела его, или даже о том, что он усвоил хоть малую часть тех резонов, которые она приводила на протяжении последних нескольких минут.

– Опять она за свое! – Мистер Армитедж в отчаянии ломает руки. – Она же ставит под вопрос ваши решения, мастер Крис, выражает сомнения в вашей управленческой мудрости. Как вы только позволяете это?

– Можно подумать, обсуждение управленческой политики – нечто вроде ереси.

– А разве не так?

– Да только идиот или фанатик бездумно соглашается со всем, что говорит и делает его начальство! – Мисс Дэллоуэй понимает, что эти слова вряд ли подкрепят ее доводы, и тем не менее ей кажется, что это следует сказать.

– Ну в самом деле, мисс Дэллоуэй, – отвечает мистер Армитедж, – мне уж начинает казаться, вы путаете меня с кем-то другим. С плодом вашей собственной фантазии. Вы из меня делаете какого-то жадного, хищного людоеда, потому что именно так вам удобнее представлять меня, а между тем я – и в глубине души вы это прекрасно знаете – всего лишь начальник отдела, выполняющий инструкции.

– Мастер Крис, сэр, – говорит мисс Дэллоуэй, – вы слышали из уст самого мистера Армитеджа, что он и его персонал угрожали мне и моему персоналу и вмешивались в наши дела. Вы видели, с каким презрением относится он к моему отделу. Совершенно ясно, что он воспользовался указом из Зала заседаний как предлогом для оправдания собственных целей, которые сводятся к расширению его маленькой империи. Естественная справедливость требует того, чтобы вы отменили свое первоначальное решение. Это отнюдь не будет признанием допущенной ошибки – это станет просто вынесением лучшего решения.

– Сэр, тут на кону – принцип. Если вы ей уступите, вы тем самым как бы объявите всем начальникам отделов, всем сотрудникам магазина, что они вольны поступать как им вздумается, и тогда к черту всякую дисциплину и корпоративное устройство.

– Сэр, принцип, который тут на кону, – это право каждого отдела управлять своими делами оптимальным образом, в соответствии с его требованиями.

– Сэр, это идет вразрез с выгодой для магазина.

– Сэр, напротив, это сулит выгоду.

– Сэр! Вы меня слышите?

– Сэр?

– Сэр?

11.56

Пока происходил этот обмен репликами, Крис мотал головой туда-сюда, выслушивая то мистера Армитеджа, то мисс Дэллоуэй. Чередующиеся потоки их диалога переключали его то на одну, то на другую волну, – до тех пор, пока он не перестал соображать, кто что говорит. Время от времени какая-нибудь фраза застревала у него в голове, но по большей части все это казалось ему страшной белибердой, просто нагромождением слов, перемешанных невесть зачем, – разве что для того, чтобы сбить его с толку; от случайных проблесков смысла все вместе становилось почему-то еще более непонятным. Он чувствовал себя не до конца настроенным радиоприемником, который ловит сразу две станции и принимает раздающиеся на фоне помех обрывки сигналов то с одной, то с другой.

Лица этих двоих тоже ему не помогают. Мужчина выглядит как честный малый, такому легко поверить, а женщина – она все время так и клюет своим острым носом – производит впечатление человека, который ни разу в жизни не оказывался неправ. Может, они оба правы? Может, это задача без решения – вроде тех дзэнских парадоксов про деревья, падающие в лесу, или хлопка одной ладони?

Вдруг у него в памяти всплывают слова Чедвика: «Ты идешь туда только для того, чтобы высказать им наше мнение». Беда только в том, что Крис начисто забыл, в чем же состоит это самое мнение. Но если он не хочет простоять тут весь день, слушая, как эти двое тявкают на него, нужно сказать нечто такое, что обрадует обоих.

А они твердят ему: «Сэр?» Повторяют: «Сэр? Сэр?» Хотят, чтобы он заговорил.

Отлично.

11.57

– Один из вас прав, другой – нет.

– Верно.

– Да, сэр.

– Ладно, хотя бы в этом вы сходитесь. Не думаю, что вы готовы согласиться еще по какому-нибудь поводу, правда?

Мисс Дэллоуэй и мистер Армитедж переглядываются.

– Правда, сэр, – отвечают они в один голос.

– Я так и понял. Хорошо… – Крис запускает руку в карман своего ягодно-фиолетового пиджака. – Обычно в университете мы вот как поступали, когда забывали, чья очередь подошла… – Карман пуст. Он шарит в другом. – Тогда мы подбрасывали карточку. – Этот карман тоже пуст, как и следующий. – Обычно мы подбрасывали мою карточку. – Он засовывает руки в оба брючных кармана. – Всем нравилось, когда я доставал свою карточку. – Наконец он ощупывает нагрудный карман. – Их это просто завораживало. Ага, вот она.

Он извлекает свой «осмий» – черный как смоль, блестящий. «Осмий» – такая редкость в торговых залах, он окружен таким мифическим ореолом, что даже те счастливчики, которым доводилось видеть его прежде, не в силах отвести от карточки глаз и следят, как зачарованные, за каждым ее движением: для вящей наглядности Крис размахивает ею.

– То же самое я собираюсь сделать сейчас. Я ее подброшу, и если она упадет логотипом вверх, тогда спорная площадь достанется вам, – он указывает карточкой на мистера Армитеджа, – а если она упадет вверх той стороной, где магнитная полоска и моя подпись, тогда спорная площадь достанется вам, – теперь он нацеливается карточкой на мисс Дэллоуэй. – Договорились? Понятно? Логотип – вам. Магнитная полоска – вам. Куда уж проще, правда? Или справедливее. Ну, хорошо. Все приготовились? Поехали.

Крис сжимает правую руку в кулак, выставляет большой палец и осторожно кладет «осмий» поперек среднего сустава. Мистер Армитедж невозмутимо скрещивает руки, всем своим видом показывая, что его не очень заботит, какой стороной упадет карточка, или уж, если на то пошло, не заботит сам факт, что спор решается подбрасыванием карточки. Очевидно, раз такой способ рассудить дело приемлем для одного из братьев Дней, то он приемлем и для него.

Что до мисс Дэллоуэй, то она не в силах глазам своим поверить. Ей бы хотелось думать, что мастер Крис просто дразнит их, что сейчас он всем подмигнет, спрячет карточку и скажет: «Шутка», – а потом даст разумную и взвешенную оценку ситуации… Но нет, по-видимому, он не шутит, он в самом деле вознамерился проделать этот трюк, а значит, ее судьба действительно зависит от закрученной траектории кусочка пластмассы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});