Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены - Светлана Багдерина

– Н-нет…

– А так? – щипцами был принесен переливающийся жидким пламенем черно-красный уголек из камина и приложен к Костеевой груди рядом с таким же алым камнем на золотой цепи.

Одежда начала тлеть, но Костей даже не дрогнул.

– Н-нет…

– Хм… Тяжелый случай… – поскребла в венце Серафима. – А если в окошко выбросить? Что-нибудь сломается?

Этот вопрос поставил в тупик даже Костея.

– Н-нез-знаю… М-меня никто еще не выбрасывал в окошко…

– Подходи, – царевна решительно ухватила его за рукав и потянула в указанном направлении. – Решетку щас снимем. Какой тут у нас этаж?

– П-пятый… Но Елена!.. Что ты делаешь!.. Я не собираюсь прыгать ни в какое окно! – кажется, царь Костей потихоньку начал возвращаться в себя.

Серафима остановилась.

– Жаль. Хм-м-м… Что у нас остается? Из большого лука стрелять? Травить? Раздавить под прессом? А, во, точно! – и она завертела головой по сторонам. – У тебя тут чана с водой не найдется?

– Зачем?!..

– Попробуем прекратить доступ воздуха в организм, – с видом и авторитетом Великого Магистра на показательных выступлениях в собственной лаборатории пояснила раскрасневшаяся от усилий царевна.

– Но Елена!.. Елена!.. Елена!.. – Костей от растерянности и смятения не находил других слов. – Елена!.. Я теб… вас совсем не такой представлял!..

– Что?

Через пелену экспериментаторского духа до Серафимы, наконец, дошло, что она рискует выдать себя с головой и через это подвергнуть опасности ничего не подозревающих – пока – Ивана, царя, царицу и эту сухую мозоль Елену. Она поспешно отдернула руки от своего пояса, при помощи которого, за неимением под

рукой воды, хотела проверить, не удастся ли прекратить доступ воздуха в организм более простым путем, и сделала вид, что просто хотела его поправить.

Маска снисходительного равнодушия с некоторым усилием согнала с лица испуг и разочарование.

– Извините, милейший, – слегка выпятив нижнюю губу, процедила царевна. – Кажется, я несколько увлеклась.

Ни дать, ни взять – светская львица всех королевских дворов Белого Света. Какие эксперименты? Вам показалось, милейший.

Но царя теперь было не сбить с толку.

– Я думал, что похищаю царицу, а вы… вы… Вы оказались самоуверенная… коварная… безжалостная…

Серафима почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног в неизвестном направлении, не сказав последнего «прости».

Прощай, Иванушка…

Я не хотела…

– Вы не смеете так разговаривать с беззащитной девушкой!..

– Кажется, вы утомились, – Костей тоже попытался казаться безразличным, но продемонстрировал только то, что его не взяли бы даже в сельскую самодеятельность. – Вас проводят в ваши покои. Там вы отдохнете и переоденетесь к ужину.

И он сделал то, чего не делал никогда в жизни.

Он поклонился.

Впрочем, еще одну вещь, которую он тоже не делал никогда в жизни, он совершил еще несколько минут назад.

Костей влюбился.

Повинуясь приказу царя, угрюмые солдаты в черном проводили Серафиму такими же угрюмыми коридорами, только в сером, до места ее заключения – одной из многочисленных башен – кряжистых, массивных, уходящих в небо бастионов, построенных чтобы встретить и пережить не один десяток осад, землетрясений и, как минимум, парочку концов Белого Света в придачу.

По дороге царевна подвела краткие итоги первой встречи и пришла к неутешительному выводу, что ее похитил колдун, который, к тому же, бессмертен, что над Лукоморьем вообще и всеми ее родичами по линии Иванушки – в частности нависла страшная угроза, предотвратить которую она была не в силах, и что ни предупредить их, ни бежать отсюда невозможно.

Оставалось только отдаться на волю судьбы и ждать, что та уготовала для нее далее.

Ну, а раз так, то надо было постараться сделать так, чтобы ее краткое (она все еще надеялась) пребывание здесь запомнилось всем и надолго.

Особенно ее самозваному женишку.

Если это закончится плохо для нее – что ж.

Тем лучше.

В семнадцать лет все в глубине души знают, что они бессмертны, а проводить вечность в компании этого недокормленного царька ей отнюдь не улыбалось.

Поэтому тактику Серафима выбрала простую: помирать – так с музыкой.

Несколько идей на этот предмет у нее уже были, остальные должны были представиться по ходу действий.

Неизвестно, планировал ли Костей запугать свою пленницу, подавить волю к сопротивлению, убить всякую надежду на избавление, или просто не оставить под открытым небом, выбирая для нее эти палаты – серые, холодные и корявые, с закопченным, забывшим что такое огонь, камином, буйством паутинных кружев под высоким, но давящим своей серостью и корявостью потолком, и таким слоем пыли на антресолях единственного шкафа, что его можно было видеть, не вставая на стул.

Добился он только того, что раздражение царевны, и без того решившей идти вразнос, достигло того уровня, когда выбивает клапана, срывает манометры, а сам котел находят на центральной площади.

Причем соседнего города.

Взрыв произошел, когда она узнала, что охранять ее действительно поручено Змее, которая будет жить в смежной светлой комнате наверху с огромным, во всю стену, окном, хоть и незастекленным. И это при том, что на ее уровне – только три жалких, стесняющихся своего существования узеньких окошка-бойницы, и то два из них во двор.

– Я, царица Лукоморья, дочь царя Стеллы… одного из царей Стеллы, но это не важно! – не буду жить в одном помещении с неуправляемым чешуйчатым животным! И мне не нравятся эти каморки! Мне не нравится эта башня! Мне не нравится этот замок! И я требую окон в моих комнатах! Много! И штор на них! И нормальной мебели, а не этих ваших ящиков из-под гвоздей! И шкафов для всего этого вашего тряпья, которое в Лукоморье не стала бы носить даже прачка!..

Ошарашенные таким натиском солдаты вытянулись во фрунт, прижались к стене и молча вытаращились на разошедшуюся Серафиму.

– …Что это, по-вашему, а? – развоевавшаяся царевна ткнула в нечто серо-коричневое, наклеенное на стены, и поэтому имевшее шансы быть обоями. Хотя в прошлой жизни оно наверняка было самой дешевой упаковочной бумагой в мясной лавке. – Что это, я вас спрашиваю, а?

– Не можем знать! – в один голос рявкнули солдаты.

Свои ограниченным умруновским мозгом они понимали, что человек, который способен на них орать с таким самозабвением, не может быть никем иным, как командиром. А на вопросы командиров гвардейцы отвечать были приучены. К тому же, они действительно первый раз в жизни видели обои, которые их правитель, в великодушном порыве обустроить шикарные апартаменты для своей будущей супруги, приказал наклеить в этих комнатах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});