Под покровом тьмы - Джеймс Гриппандо

Автобус въехал прямо в амбар. Пассажиры вылезли и направились к баракам. К главному дому не пошел никто.

– Идем, – сказала Фелисия. – Давай я тебе все покажу.

Энди последовала за ней на краткую экскурсию. На востоке – пять акров сада: яблоки и абрикосы. Ветви подрезаны в форме шляп, и уже появились весенние почки. Еще два акра занимал огород. Фелисия упомянула множество весенних овощей, но было слишком рано говорить, что где посажено. Сзади размещались животные. Курятник тянулся вдоль всего заднего забора, чтобы вонь не долетала до главного дома. Полдюжины лошадей и коров щипали траву вдоль забора. Они держались на безопасном расстоянии от проволоки. Энди заметила электроды. Забор под напряжением.

Они прошли мимо курятника к пруду и деревьям. За деревьями Энди заметила маленькое прямоугольное здание.

– Что это? – спросила она.

– Нам туда нельзя, – сказала Фелисия.

– Почему?

– Мы не готовы. Это специальное место для встреч и церемоний. Туда могут входить только те, кто достиг высочайшего уровня.

– Даже ты не можешь? – спросила Энди.

– Ты думаешь, я на высочайшем уровне? – засмеялась Фелисия. – Вовсе нет, девочка. Передо мной еще долгий путь.

– А сколько всего уровней?

– Ты пройдешь столько уровней, сколько необходимо тебе, чтобы очиститься от человеческого раздражения, неудовлетворенности и тревог. Все это нужно подавить, дабы выйти за пределы человеческого мира.

– Значит, для разных людей все по-разному?

– Да, потому что все мы приходим сюда с различным багажом. Помни, конечная цель – физически изменить свой уровень излучения, чтобы принимать поток энергии напрямую из источника. У разных людей разные обстоятельства. Некоторые люди женаты. У некоторых дети. Некоторые просто живут прошлым, вспоминая, какими они были в восемнадцать, двадцать или тридцать пять. Привязанность к другим людям или даже своему собственному прошлому не даст тебе развиваться.

– Ты хочешь сказать, мне надо забыть, кто я?

– Именно.

Энди вздохнула:

– Это серьезное обязательство.

– Да. И каждый уровень, какого ты достигнешь, принесет дополнительные обязательства.

– Какие обязательства?

– Увидишь.

– А сколько времени это займет?

– Никаких временных рамок нет. Когда будешь готова к следующему шагу, он узнает. И скажет тебе.

– Он?

– Стивен Блечман, конечно.

– О, конечно.

– Пойдем, Кира. Давай я покажу тебе твою комнату.

Они вернулись к простым баракам возле амбара. Все двенадцать зданий были похожи друг на друга. Фелисия отвела ее к последнему домику, самому дальнему. Дверь без замка, но внутри душно, словно в комнате некоторое время никто не жил. Четыре койки вдоль стены. Одежда и прочие предметы первой необходимости разложены на кровати, точно как в хижине на пикнике. Зато есть ванная комната, пусть и ненамного больше шкафа рядом с ней. Мысль о необходимости делить это помещение с еще тремя женщинами нисколько не взволновала Энди.

– С неделю мы поживем вместе, – сказала Фелисия.

– Мы будем жить вдвоем?

– В первый приезд все живут с компаньоном. Моя задача – помочь тебе на первых порах.

– Спасибо.

– Пожалуйста. – Фелисия указала на ванную: – Может, ты бы хотела сполоснуться?

– Да, мне бы стоило принять душ…

– Полотенце в ванной. Чувствуй себя как дома.

Душевая кабина была маленькой, но Энди было все равно. Мытье под горячим душем казалось самым нормальным событием за последние три дня. Энди стояла под ним, пока не кончилась горячая вода, что случилось очень скоро. Меньше двух минут. Видимо, установлен таймер, чтобы удерживать от излишеств.

Энди вышла из кабины и вытерлась. Обернулась к месту прямо над раковиной, где должно было бы висеть зеркало. Ничего.

Она вернулась в комнату, завернувшись в полотенце. Фелисия сидела на кровати. На полотенце рядом с ней были разложены щетка, расческа и ножницы.

– Ты знаешь, что здесь нет зеркала? – спросила Энди.

– У нас их нет.

– Нет зеркал?

– Ну-ка садись сюда.

Энди села на кровать. Фелисия сказала:

– Не важно, как ты видишь себя. – Она начала расчесывать волосы Энди так, как девушка никогда не расчесывала – делая пробор с другой стороны. – Важно то, как он видит тебя. Мы причесываем друг друга так, как нравится ему.

Энди застыла, когда ее новая соседка взялась за ножницы. Хотела запротестовать, но подавила порыв. Она должна подчиниться. Кира подчинилась бы.

– Значит, все женщины, которые сюда приехали, изменили внешность?

– Все женщины и все мужчины.

При этой мысли Энди похолодела. Она смотрела внимательно, и все-таки, возможно, недостаточно внимательно. Вполне вероятно, что она уже видела Бет Уитли и не узнала ее. А еще та могла оказаться одним из недоступных членов высшего уровня.

Защелкали ножницы, и длинные пряди мокрых волос начали падать на пол.

Гравийная дорожка перед домом Мередит Бордж была пуста, и никто не ответил, когда Гас постучал в дверь. Он решил не звонить заранее, боясь, что мать Ширли может не захотеть принять его. Уитли казалось, что лучше застать ее врасплох.

Мередит жила в последнем из всего трех домов у гравийной дороги. Подъездная дорожка представляла собой просто две грязные колеи в земле, прорезающие лужайку и заканчивающиеся у крыльца. Гас припарковался возле водопропускной трубы в конце дороги и стал ждать, поглядывая на дом, хорошо видимый за редким рядом сосен. Прошел час, но на дороге так и не появилось ни одной машины. Дождь начинался и прекращался раз десять. Наконец на дорожку заехал пикап, на котором, судя по внешнему виду, ездили уже лет двадцать. Из него вышла женщина и пошла по тропинке. Стройная брюнетка явно за сорок – и полностью соответствующая описанию Декса. Гас выскочил из машины:

– Миссис Бордж?

Она остановилась и обернулась, но не ответила. Ее подозрительный взгляд заставил Гаса резко остановиться.

– Простите, что беспокою вас, – сказал он. – Я хотел бы поговорить с вами о вашей дочери.

– У меня нет дочери.

– Знаю. И сожалею о ее смерти.

– Вы? Почему?

– Меня зовут Гас Уитли. Две недели назад исчезла моя жена. Перед смертью вашей дочери мы с ней обсуждали возможное местонахождение моей супруги.

Взгляд женщины был холоден как лед.

– Мне нечего вам сказать.

– Миссис Бордж, пожалуйста.

Гас поднялся за ней до половины лестницы, но взгляд Мередит стал только холоднее.

– Убирайтесь отсюда, пока я не вызвала полицию.

– Нам очень важно поговорить. Пожалуйста, всего минуту вашего времени.

Она отперла дверь. Мгновение казалось, что Мередит хочет что-то сказать, скорее нервное, чем враждебное…

– Пожалуйста, – повторил Гас.

– Окажите услугу нам обоим. Уходите. – Женщина вошла в дом и захлопнула дверь, оставив Гаса на крыльце.

Энди не ела с субботы, но, похоже, воскресное меню не предполагало ни завтрака, ни обеда. На пикнике ей допоздна не давали спать и рано разбудили, так что с четверга она спала от силы часов семь. Однако дневного отдыха в воскресном расписании тоже не было.

Фелисия все время находилась рядом. Обе женщины не выходили из дома. Несколько часов они сидели на полу, закрыв глаза и скрестив ноги. Фелисия научила Энди нескольким дыхательным упражнениям, помогающим расслабиться и медитировать. Примерно каждые полчаса она предлагала вместе с ней три раза повторить вслух: «Я должна возвыситься над моими человеческими желаниями и активностью, превозмочь их и преобразовать мое существо в нечто большее, чем физическое». Других разговоров не было. Все эти операции проводились, чтобы правильно направить мысли и энергию. И Энди сосредотачивалась, пока в голове крутилась одна-единственная мысль: «Во что я, черт побери, вляпалась?»

К вечеру от сидения в одной позе у нее свело ноги и заломило колени. Энди уже перехотела есть, когда Фелисия объявила, что пора поужинать. И опять они не стали выходить из комнаты. Фелисия открыла дверь, и поднос с двумя камассиевыми лепешками ждал на пороге – видимо, по сигналу. Фелисия взяла одну лепешку, другую предложила Энди. Та ела ни быстро, ни медленно, а, как и ее инструктор, откусывая по кусочку.

Когда они закончили, Фелисия снова завела:

– Я должна возвыситься…

Энди присоединилась к ней. Она слышала свой голос, но больше не чувствовала, как двигаются губы. Свет в комнате внезапно сменился черным гудением. У нее кружилась голова, а все перед глазами поплыло. Где-то на заднем плане раздавался голос Фелисии, но этот задний план отодвинулся очень далеко. Энди сосредоточилась, словно слова из уст Фелисии были спасательным тросом, ведущим обратно к реальности; она словно видела себя карабкающейся из темной кружащейся дыры.