Ожог от зеркала - Александр Доставалов

Сейчас дежурного не было. Тарас попробовал воду на язык, пытаясь разобрать, содержится ли в ней что-нибудь целебное. Говорят, обычная родниковая. Сами бакалавры и говорят. Но пьют всегда только отсюда.

Набравшись наглости, школяр прополоскал рот и даже протер ладошками лицо. Целебный намаз. Свежая, хорошая вода. Может быть, и есть какая добавка. А может, и нет. Но пьешь, и ещё хочется.

Наружные двери уже заблокированы. Выйти, конечно, можно – иногда в Колледже задерживаются допоздна, но назад войти не получится. Выходить он сегодня никуда не собирался. Здесь спокойно, здесь периметр стоит. Хватит кренделя, могло и вовсе ничего не заваляться. Желудок пробурчал что-то раздраженное, но Тарас отмахнулся от дремучих инстинктов. Жизнь дороже, а на выходе может ждать этот чёрный маньяк. Как тогда, лоб в лоб... Наверняка ведь не случайно. Хорошо, пацаны вокруг были. Хавчика Никита принесет, пусть и завтра, а потом подойдем к декану и всё нормально, вдумчиво расскажем... Можно запись на кристалле показать, благо Никита уже потратился. Завтра... Завтра все наладится.

Тарас немного позанимался – в голове ничего не задерживалось, – затем долго налаживал дыхание, освежая память, и решил, что лучше будет ещё раз продумать завтрашний разговор. Если декан откажет... Этого допустить было невозможно. Школяр подумал, где ему лечь, решил, что ближе к стенке будет уютнее. В личных кабинетах бакалавров стояли замечательные кресла, но зайти туда ему даже не пришло в голову. Впрочем, это могло быть и небезопасно.

Он устроился на лавке, поджав ноги и жалея, что нечем укрыться, затем снял с себя куртку и укрылся ею, свернувшись в клубок и пытаясь подоткнуть её сразу со всех сторон. Не получилось. Наконец Тарас сообразил взять лабораторные халаты, что пахли щелоком и кислотой, но в качестве тряпок вполне его устраивали. Стало и теплее, и мягче. Тарас угрелся, поворочался немного и уснул.

Ему снилось, что кто-то чёрный бродит вокруг Колледжа, поджидая, и что нужно обязательно выйти к нему, выйти наружу, чтобы заодно и кофейку купить или напиться вкусного квасу, и нужно, обязательно нужно выйти... Только вот лень такая вставать, заставить себя надо, тряпки химические снять, да стены держат, периметр этот клятый, не пройти его, наверное, где бы найти лазейку, есть же, наверное, проход, только с силами собраться, да звездочки... Темное небо наваливалось и душило, душило снаружи, как если бы вся стража разбрелась, пусто в городе, совсем пусто, и кровушку сцедить до капли, чтобы и внутри было пусто, чтобы совсем хорошо, как звездочки...

Он, кажется, откинул одеяло... Или тряпки, которыми укутался, откинул их, отбросил, да снова накрылся, потому что холодом пахнуло от проклятущих стен, серебром звенящих, холодным ночным серебром, закрывающим дорогу и в Колледж, и из Колледжа... Кофейку купить заморского, тем более что ждут снаружи, неудобно, надо, конечно, выйти, только... Переламывается зов через звенящее серебро.

И луна... И лунное зеркало, шар хрустальный с водой родниковой, зовёт, как плеть заползает... Не удержаться... Пройдут сквозь кольчугу могильные черви... Душно здесь, под холодные звёздочки...

А лазейка есть, если через скос, где во дворе пустые заклятия практикуют. Молодняк учится, там защита мощная, но глухая. Можно постепенно продавить, с его-то силой... Можно там попробовать.

Сон снова сморил Тараса, тяжелый, чёрный сон, больше похожий на забытье. Он чувствовал движение темной фигуры, чувствовал, как она медленно обходит Колледж, просматривая периметр... И – мнилось ему – бьёт ладонями прямо в стену, причем вовсе не там, где скос. И защита срабатывает, но как-то странно, не так, как должно ей работать, валч проминает её, как стену из плотного масла, нагревается и давит, как тёмный брусок. Хотя чему удивляться, сон всё-таки, душный, неправильный сон, бывают такие, когда понимаешь, что спишь, и слава богу, потому что чёрный совсем близко, весь в обрывках маслянистой плёнки, и как-то он уже внутри, а не должно быть, а вдруг всё-таки не сон?..

Тарас испугался, не просыпаясь, и попытался открыть глаза, но это оказалось невозможным. Чёрный шёл к нему по коридору, по анфиладам пустого Колледжа, до дверей аудитории осталось несколько саженей, а он всё не мог открыть глаза... Мнится это, морок, маета. Тарас чудовищным усилием вспомнил своё имя и сел, раздирая руками веки. Вокруг были стены пустой аудитории, и сыпался вкрадчивый шорох за стеной. Никого. Хвала Создателю. Но тут, растворяясь в дверном проёме, показался Чёрный, или опять блазнится зазеркалье? Школяр поднял чугунную формовку и качнул ею в витражное стекло, разбить, разомкнуть сигнальный периметр, но пальцев не было, и формовка, выламываясь, упала на пол. Звон, что стоял вокруг, лишь качнуло тоскливой ватой, да валч, подивившись сопротивлению, вытянул руку, и горло Тараса скрутило в тиски.

И всё исчезло.

Глава 29

Чёрная фигура вышла из Колледжа через тяжёлые парадные двери. Выпустив Грача, двери закрылись, замкнув периметр, бдительно не впуская посторонних. Прожог поля у разбитого окна мог обнаружить только маг, а вот само окно, где разломилась оплавленная лунным зеркалом резная решётка, демонстрировало взлом любому прохожему. Витражные стёкла были целы, лишь широкий ставень отходил в сторону, поскрипывая под ночным ветром, да в периметре, в перекошенной раме, зияла большая щель. Защита не сработала. На остаток ночи дорога в Колледж была открыта для всех желающих. Впрочем, вряд ли кто-нибудь из самых отпетых городских бандитов рискнул бы повторить путь валча.

Тело Тараса бессильно свисало с плеча, обтянутого чёрной кожей. Грач раскрыл двери чайханы – против обыкновения, их не заперли, – и пошёл по винтовой лестнице вверх. На промежуточном пролёте он резко дёрнул плечами, поправляя свою ношу. Лизо ждал у входа в чайный зал, гостеприимно распахнув двери. Матвей, выкатив глаза над свечкой, читал газету. Половой спал, свернувшись у стойки ярким калачиком.

Распростертое тело школяра уложили на чайный диванчик.

– Ты его обыскал?

Грач презрительно дёрнул носом.

– Хочешь, сам обыскивай.

– Что-то у него есть... Амулет какой, что ли... – Лизо брезгливо, двумя пальцами, раскрыл ворот рубахи Тараса. На шее школяра болталась ладанка с приворотным маслом. Грач засмеялся.

– Возьми себе, цветный. То-то девок налипнет.

Лизо только глазами сверкнул. Сдёрнул ладанку, разорвав дешёвую цепочку, и зашвырнул, не разглядывая, в угол.

– Барахло. Связались с голодранцем.

Грач снова фыркнул.

– Ты ещё по карманам у него пошарь. И ногти обстриги. На руках. На ногах не нужно, – придержал он Лизо, как если бы тот уже бросился искать ножницы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});