История Османской империи. Видение Османа - Кэролайн Финкель

Политика встраивания бунтовщиков в структуру правящего класса империи, посредством назначения их губернаторами провинций и военачальниками, была несовершенным средством нейтрализации их энергии, о чем правительство могло бы вспомнить, обратившись к истории XIV столетия. Судя по всему, правящие круги империи забыли о том, как лишенному своих владений принцу Айдына, Джунейду, был пожалован титул губернатора Никополя-на-Дунае и как потом он вел активную подрывную деятельность во время гражданской войны, разразившейся по вине сыновей Баязида I. Вопреки ожиданиям правительства, Дели Хасан также не стал верным слугой государства: после двух лет войны с Габсбургами его заподозрили в изменнических связях с австрийцами и казнили. У находившегося в то время на венгерском фронте историка Ибрагима из Печа поведение войск Дели Хасана не вызывало ничего, кроме критики, в особенности это касалось их неповиновения приказам. Когда входе боев, имевших место в последние годы Венгерских войн, его войска получали распоряжение оказать помощь в строительстве земляных укреплений, они в резкой форме возражали: «Мы годами воевали в Малой Азии и нигде не копали рвов и не возводили палисадов, не намерены мы этого делать и теперь».[27]

Удаление Дели Хасана из Анатолии ничего не изменило. Османское правительство оказалось не в состоянии решить проблему с мятежниками джелали, потому что у него не хватило решимости привлечь необходимое количество войск к подавлению беспорядков: для того, чтобы вести войну с могучими противниками на двух удаленных друг от друга фронтах, государству требовались все стратегические ресурсы, которыми оно могло распоряжаться. Отсутствие безопасности срывало доставку товаров по торговым маршрутам, а прохождение армий настолько разрушало сельскохозяйственные угодья, что землевладельцы уже не могли платить налоги, без которых кавалеристы из провинций не могли снарядить ни себя, ни свою свиту, для участия в военных действиях. Опустошения, которым мятежники джелали подвергли Малую Азию, привели к тому, что многие тысячи людей покинули свои земли, и впоследствии этот исход назвали «Великим бегством». Богатые отправились в Стамбул, менее зажиточные переселились в обнесенные стенами, относительно безопасные города Анатолии. Деревни и сельскохозяйственные угодья оказались совсем заброшенными, так как с 1603 года значительная часть Малой Азии страдала от засухи, а зимы были необычайно суровыми. Цены резко повысились.

Враждебная Османскому государству военная активность наблюдалась и в других регионах. Казаки степей северного Причерноморья могли на месяцы связать регулярную армию. Как и мятежники джелали, они занимались разбоем (сначала на ограниченной местности), который потом приобрел угрожающие размеры. Первые сведения о казаках появились в XIV веке, когда о них сообщали как о скитающихся разбойниках или искателях приключений, заполнивших «вакуум» степи, где власть центрального правительства была слабой. Они могли вести образ жизни, противоречивший нормам поведения, которым следовало оседлое население. Они занимались охотой и рыболовством, а также нападали на купцов, торговые караваны которых курсировали между побережьем Черного моря и городами Северной Европы. Периодически они объединялись для ведения в степи совместных действий с крымскими татарами против Речи Посполитой и Московии.

После того как во второй полвине XV века на северных берегах Черного моря появились турки и между их гигантской империей и крымскими татарами установилось нечто подобное симбиозу, политическая обстановка в степи изменилась, и польские, а также украинские дворяне пограничных земель (слово «украина» значит «окраина»), которые и сами не слишком подчинялись центральной власти, стали вербовать казачьих воинов для защиты своих поместий от набегов татар. Вскоре после 1538 года, когда султан Сулейман провел успешную военную кампанию против своего непокорного вассала Молдавии, он объявил новой провинцией империи участок северного побережье Черного моря, протянувшийся от Днестра до Буга. Последующие нападения казаков на опорные пункты, а также на пастухов и странников, вызвали обеспокоенность османского правительства, поскольку казаки захватывали тысячи пленников, а также домашний скот, оружие и самое разнообразное личное имущество в регионе, который согласно указанию султана должен был стать безопасным.

В 50-е и в начале 60-х годов XVI века во главе казаков стоял украинский князь Дмитрий Вишневецкий. Он объединил их против татар и следил за строительством крепости на одном из островов, расположенных ниже днепровских порогов (приблизительно в 375 километрах вверх по течению от устья реки), которая стала их главной базой в этом регионе. Создание этого административного центра стало первым шагом на пути формирования особого, казачьего образа. Вишневецкий предложил свои услуги Московии и напал как на Молдавию, так и на новую османскую провинцию. В 1556 году он атаковал Канкерман — главный опорный пункт новой провинции. Но причинив значительный ущерб городу и его окрестностям, он отступил, а в 1563 году был взят в плен и казнен в Стамбуле. Турки считали, что эти набеги нарушают состояние мира, в котором формально пребывали Польско-Литовское государство и Османская империя: еще до того как в 1569 году была создана Речь Посполитая и отношения польского монарха с казаками, которых он хотел использовать для защиты своего государства, только начинали приобретать упорядоченный вид, султан уже направлял ему, формально являвшемуся владыкой казаков, претензии по поводу их вторжений в зоны, которые турки считали входящими в сферу своего влияния.

Постепенно казаки расширили масштабы своих опустошительных набегов и уже не ограничивали их только степью. Начиная с последней четверти XVI века, почти полная безопасность османского mare nostrum, каким являлось Черное море и его берега, стали грубо нарушать днепровские казаки, которые выходили в море на своих чрезвычайно маневренных длинных лодках, атаковали поселения, находившиеся на побережье Румелии и даже подходили к Босфору. В 1614 году они появились у северного побережья Анатолии. Совершив набег на порт Синоп, они, судя по всем источникам, причинили ему огромный ущерб. По словам интеллектуала того времени, Катиба Челеби:

Они, с помощью указаний изменников, бежавших из исламской земли, подошли к крепости Синоп на побережье Малой Азии и, неожиданно проникнув в эту старинную цитадель, нанесли ей большой ущерб… они взяли [с собой] товары и семьи, которые они ограбили, и ушли в море.

Турки мало что могли противопоставить этому невидимому и стремительному врагу.

В 1603 году после смерти своего отца, Мехмеда III, на престол вступил султан Ахмед I. Спустя два года Насух-паша, отвечавший за действия правительства по подавлению мятежников джелали, убедил его в том, что только присутствие султана во главе имперской армии заставит мятежников отказаться от борьбы. Он аргументировал это тем, что в 1596 году его отец был на поле битвы при Мезе-Керестеше, в Венгрии, и тогда турки одержали победу. Но присутствие Ахмеда в армии оказалось совсем недолгим. Когда в ноябре 1605 года султан вместе с армией подошел к Бурсе, он заболел, выпив воды, стекавшей с горы Улудаг. Вот что об этом написал английский посол Генри Лелло:

…сам император оказался в той обстановке, к которой он не привык и выпил той воды, которая стекала с заснеженных холмов и повредила ему желудок так, что он заболел и пожелал снова оказаться дома, потому что не было никаких сил идти вперед.

Один венецианец также сообщал о впечатлительности юного султана:

В своем саду Ахмед чувствовал себя более счастливым, нежели в Анатолии, где рыскали волки, где изголодавшиеся люди ели траву и зловонные трупы падших лошадей и верблюдов и просили милостыню у проезжавших всадников.

Неприятные впечатления склоняли султана скорее к примирению, чем к противостоянию, и он позволил некоторым из самых известных главарей джелали и их сторонникам, которые в то время стояли лагерем возле Бурсы, получить звания османской армии. Но когда спустя год война в Венгрии завершилась, османское правительство наконец смогло переключить внимание с западных рубежей империи и сосредоточить все свои силы на решении восточных проблем: подавлении мятежей в Малой Азии и продолжению войны в Иране.

Еще одним заметным главарем мятежников джелали был человек по имени Календероглы Мехмед, который возглавил свой первый крупный мятеж в 1605 году в западной Малой Азии. В 1607 году, когда великий визирь Куйюку Мурад-паша совершал переход через всю Анатолию, чтобы подавить мятеж Канбуладоглы Али-паши в Сирии, он предлагал Календероглы должность губернатора административного района, входившего в провинцию Анкара. Календероглы принял это предложение, но жители города Анкара захлопнули перед ним ворота своего города. Разочарованный безуспешной двухнедельной осадой, он двинулся на запад, чтобы снова напасть на Бурсу: город пал, но продолжала держаться его внутренняя цитадель. Несмотря на известие о том, что Куйюку Мурад одержал победу над Канбуладоглы Али, паника в Стамбуле не прекратилась, потому что жители города были уверены в том, что в него войдет Календероглы. Пристально следивший за этими событиями армянский священник Григор из Кемаха писал о том, как боялись в Стамбуле того, что мятежники сумеют незаметно войти в город. Султан приказал брать под стражу всех лиц подозрительного вида, если никто не пожелает за них поручиться. Где только возможно, пытались найти людские ресурсы, необходимые для оказания сопротивления мятежникам, в том числе и среди жителей Стамбула, о чем сообщал тогдашний французский посол Салиньяк. Но, по его мнению, они «умерли бы от страха еще до начала схватки».