Первородный грех. Книга вторая - Мариус Габриэль

– Мне надо отжать одежду. – Скинув обувь, она стянула с себя футболку и штаны и стала их выжимать.

Джоул стоял, глядя на запад, где сквозь густой туман уже пробивался золотой луч солнца. – Сегодня был самый прекрасный день в моей жизни, – проговорила у него за спиной Иден.

Он обернулся. Совершенно голая, если не считать купленных им хлопчатобумажных трусиков, она приветливо улыбнулась ему.

– Честное слово.

Джоул медленно подошел к ней.

– Ты никогда не жалела, что стала наркоманкой? – тихо спросил он.

Иден почувствовала, как у нее к горлу подкатил комок.

– О-о, черт! Ну зачем ты опять про это?

– Ты же понимала, что ты с собой делаешь.

– Да, я жалела, что так получилось, – дрожащими губами произнесла она. – И в то же время я не вполне осознавала, что происходит нечто страшное. Мне казалось, я в любой момент смогу бросить наркотики. Я не думала, что так кончу. И никто не думает.

– Но все знают.

– Может быть, ты знаешь. А я нет. – Ей захотелось расплакаться. – Неужели так необходимо было напоминать мне об этом? А? Ведь только что я впервые за последний год забыла, что я наркоманка!

– Ты не наркоманка, – заявил Джоул. – Ты уже вылечилась. Я тебя вылечил.

– Все не так-то просто, приятель, – сказала она, подражая его западному говору. – Закоренелого наркомана нельзя вылечить.

– Посмотри сама! – Он указал пальцем на ее голые ляжки. Отметины от уколов на белой, как молоко, коже побледнели, ранки затянулись. Они зажили.

Иден взглянула на свои ноги.

– Ничего, скоро я наделаю новые дырки.

– Ты больше не наркоманка, Иден!

– Дай мне иголку, и я покажу тебе, кто я такая.

– О Господи, – простонал Джоул хрипловатым голосом. – Ты иногда буквально сводишь меня с ума…

– Мне все это говорят, – проворчала Иден.

– Одевайся!

– Не будь таким пуританином.

– Живо!

– А сагуаро не возражают. И небо не возражает. Один ты против. – Она неожиданно размахнулась и швырнула в воздух свою одежду. Футболка и спортивные штаны, нелепо трепыхаясь, описали дугу и повисли на колючих ветках терновника. – Вот так, – довольная собой, проговорила Иден.

– Очень умно! – раздраженно сказал Джоул.

– Тебе противно смотреть на мое тело? – Она широко расставила ноги, раскинула в стороны руки и выпятила вперед маленькие груди и пупок. – Противно, да? Оно уродливое?

Он попытался отвести взгляд и не вступать с ней в этот бессмысленный спор, но ее тело неудержимо притягивало к себе его глаза. Она была похожа на одинокую морскую звезду, затерявшуюся среди песков и колючек. Его манил розовый треугольник ее трусиков.

– Оно вовсе не уродливое, – с трудом ворочая языком, пробормотал Джоул.

– Я тощая, мерзкая, безвольная маленькая наркоманка!

– Это неправда.

– Правда.

– Иден…

– Ну тогда какая же я, по-твоему? – потребовала она ответа, наступая на него.

– Ты красивая, – помимо его воли сорвалось у него с языка. – Драгоценная.

– Драгоценная? – Иден покачала головой и усмехнулась. – Давно меня уже никто так не называл. Когда-то давным-давно мама тоже звала меня драгоценной. – Она уперлась руками в бедра. – Впрочем… десять миллионов «зелененьких» – сумма действительно весьма внушительная, а?

– Я не это имел в виду.

В ее зеленых глазах вспыхнули огоньки.

– А что ты имел в виду, Джоул?

Он порывисто отвернулся, боясь, что их разговор может зайти слишком далеко, и чувствуя, как противно стучит в груди сердце, словно оно сбилось с привычного ритма. Ничего не ответив, он поднял одежду, висевшую на колючих ветках, и протянул ее Иден.

– У тебя не такой большой гардероб, чтобы разбрасывать тряпки. Так что надень это.

Джоул был почти удивлен, когда она послушно стала одеваться. Он в последний раз бросил взгляд на ее груди. Они были великолепными, высокими и упругими, с острыми сосками.

И она это знала. Ей нравилось чувствовать свою власть над ним. Сейчас это была игра. Но скоро – Джоул понимал – игра закончится. В жизни у него было немного женщин, хотя очень многие увивались за ним; однако он прекрасно сознавал, что делает с ним Иден. И что он делает с ней.

Он сжал зубы и обреченно провел рукой по своему мокрому лицу.

Когда стихли последние раскаты грома, пустыня погрузилась в абсолютную тишину. Между исполинами-сагуаро бесшумно парил огромный черный ворон – первое живое существо, которое Иден увидела с того момента, как началась буря. Они шли рядом, не разговаривая и не касаясь друг друга. Вечерний воздух был прозрачен. Ветер стих, и вокруг стоял божественный аромат, исходивший от креозотового кустарника.

На растениях поблескивали капельки воды. Над могучими сагуаро, казалось, сияли золотые нимбы.

Сплошная пелена облаков на западе разорвалась, и в образовавшееся окно хлынули потоки солнечного света, озарив вершины темневших вдали гор.

– Красота-то какая, – восторженно проговорила Иден.

– А скоро еще и радуга вспыхнет.

– Джоул, смотри! – Она застыла на месте схватив его за руку. На тропинку выскочил заяц и тут же бросился со всех ног наутек, прижав к туловищу длинные ушки.

– Да это же заяц.

– Я знаю. – Она с тоской провожала взглядом улепетывающего зверька. – Жаль, что я не могу поймать его. Я бы взяла его с собой.

– Пожалуй, твоя каморка ему бы не понравилась.

– Пожалуй, – с грустью согласилась Иден – Думаю, зайцу там было бы тесновато.

На мгновение их глаза встретились.

Разрыв в облаках становился все шире, и свет через него уже лился сплошным сияющим водопадом. Горы были окутаны пурпурно-золотистым туманом. Джоул остановился и с восхищением уставился на это великолепие. Иден же смотрела на него.

Он был таким высоким и статным, с потрясающим телом. Раньше ей казалось, что его тонкое, с орлиным носом лицо выглядит жестоким. Сейчас она уже так не думала. Просто оно было суровым, как суровой была и пустыня, в которой он жил.

Но что в нем действительно пугало, так это его глаза Они мрачно смотрели из-под темных бровей, словно затаив в себе немую угрозу. Однако теперь Иден увидела в их глубине еще и скрытую боль. Это были глаза юного пророка. Слушая, как он читал отрывки из Ветхого Завета, она не могла отделаться от ощущения, что его слова эхом разносятся вокруг. В этой пустыне, думала Иден, он и впрямь почти превратился в ветхозаветный персонаж. Наверное, Иоанн Креститель когда-то выглядел примерно так же.

– А почитай еще что-нибудь из Книги пророка Иоиля, – попросила она.

Спокойным, мягким голосом, глядя на золотистые вершины гор, он не колеблясь заговорил.

– «И будет в тот день: горы будут капать вином, и холмы потекут молоком, и все русла Иудейские наполнятся водою, а из дома Господня выйдет источник, и будет наполнять долину Ситтим».