Сказочка дедушки Абдулы - Павел Блинников

— Пап, а почему все эти люди едут из Нью-Йорка?

— Трусы. — презрительно бросил Джейк. — Таким волю дай, так они комендантский час установят, и будут сидеть в своих домах после восьми часов. Ну подумаешь пару домов сожгли, так что теперь — паниковать?

Борис кожей чувствовал, как нарастает напряжение в машине. Эмма почему-то замолчала и смотрела на огромную пробку, а ее отец постоянно потел, и курил сигарету за сигаретой. И вот перед ними предстал Нью-Йорк. Над городом летали бесчисленные вертолеты, кое-где вздымались столбы дыма.

— Не бойтесь. — сказал Джейк. — Это просто дымовухи. На большее эти сэтанисты не способны. Ну вот мы и приехали, сейчас на пару минут заедем я кое-что передам своим друзьям, и все.

И он свернул в сторону старого склада. Даже дураку было понятно, что склад уже давно не работает. В железной крыше зияли большие дыры покрытые ржавчиной, большинство окон было разбито. Но двери большого ангара были открыты и рядом припарковались две старенькие машинки. Джейк заехал внутрь склада. Посреди большого помещения стояло трое мужиков почти полностью соответствовавшие по телосложению отцу Эммы. Такие же толстые, и здоровые они смотрели на подъезжающую машину с бешеным блеском в глазах. Борис как бы случайно разорвал оберточную бумагу на чехле с мечом. Машина остановилась, Джейк вышел и направился к трем мужикам.

— Как-то здесь жутковато. — сказала Эмма когда отец покинул авто.

— Слушай, а в тот день, когда твои родители поругались, что делала ты? — неожиданно спросил Борис.

— Я? Ну я принимала ванну, когда услышала под дверьми крики…

— Понятно. — сказал Борис и слегка расстегнул чехол на мече.

А четверо мужчин тем временем уже о чем-то договорились, и направились к машине. Теперь в их взглядах безумие было видно настолько отчетливо, что Эмма сжалась в комочек. Борис отметил, что у двоих из них на уровне пояса брюки слегка оттопырены.

— Эмма, Борис, выйдите, я хочу познакомить вас с моими друзьями. — сказал Джейк в открытое окно машины.

— Папа, я не хочу… — сказала Эмма.

— Да ты не бойся, все будет хорошо. — улыбнулся ее отец.

— Все нормально Эмма. — сказал Борис. — Давай выйдем.

Эмма, как ни странно сразу успокоилась. Она открыла дверь, и вылезла из машины. Борис вышел следом, держа в руках сверток с мечом.

— А что у тебя там мальчик? — сальным голосом спросил один из мужиков.

— Да какая разница! — грубо сказал другой. — Ты кого берешь?

— Мальчика. — ответил первый. — Я всегда хотел такого…

По его подбородку потекла струйка слюны.

— Папа, что происходит? — спросила Эмма. — Мне страшно.

— Не бойся дочка. Мы просто сейчас поиграем с вами в одну интересную игру. Я давно хотел тебя ей научить, но твоя мать была против. Но теперь этой суки нет.

— Я так понимаю — вы последователи Эвана? — вышел вперед Борис.

— Что? Ах, у нас тут герой, какая прелесть. — умилился третий мужчина. — Но боюсь парень, ты ничего сделать не сможешь. Так что снимай штаны, и постарайся получить наслаждение.

— Вы не ответили на мой вопрос. — холодно сказал Борис. Четверо мужиков очень внимательно посмотрели на него. Что-то неправильное было в этой распрямившей плечи мальчишеской фигуре.

— Хорош базарить. Хватай их! — приказал второй.

И четыре мужчины набросились на двух детей. Эмма закричала. Борис начал действовать. Одним резким движением он вытащил меч из ножен, и первый подбежавший упал, потеряв свою голову. Вторым умер отец Эммы. Борис ловко проскочил меж его рук, и рассек ему грудь, разрубая ребра и кромсая внутренности. Двое оставшиеся остановились. Они с ужасом смотрели на столь быструю смерть своих товарищей.

— Эй парень, ты это брось. — сказал один из них.

— Папа! — бросилась к трупу отца девочка. Но Борис не обращал на нее никакого внимания.

— Вы думаете, что можете безнаказанно творить зло? — спокойно спросил у мужчин Борис. — Ну и где теперь ваш властелин?

И он бросился на них настолько быстро, что почти расплылся в воздухе. Спустя секунду оба педофила лежали на грязном полу старого склада с перерезанными глотками. Герой обернулся, и увидел, что девочка плачет над трупом своего отца. Он подошел к ней, и, наклонившись, обнял.

— Эмма… — начал он не зная, что еще тут можно сказать. Он понимал, что теперь она его не простит. Все же только что он убил ее папу. А папа есть папа, хороший он или плохой. Но вместо того чтобы вырваться из его объятий с обвиняющими криками, Эмма наоборот обняла его в ответ.

— Я знала. — сказала она сквозь слезы. — Я знала, что он за мной подглядывает. Но я не хотела его обижать. А потом он пошел к психиатру, и сказал что вылечился. Но… но…

— Я понимаю. Поплачь, тебе это сейчас необходимо.

Так они просидели почти десять минут. Она плакала, а он ласково гладил ее по голове. В детстве горе приходит к нам легко, и бьет с сокрушающей силой. Можно заплакать просто уколов палец, или наблюдая за тем, как кто-то отрывает крылья бабочке. Уже потом наше сердце покрывается толстой коркой засохшего навоза, и мы не пускаем боль внутрь. Но в детстве есть и одно преимущество. Горе, которое вначале кажется безбрежным быстро проходит. И это одно из самых больших достоинств детского сердца. Спустя десять минут Эмма выплакала все слезы, и посмотрела в голубые глаза Бориса. И там она не увидела ничего кроме теплоты и сочувствия.

— Что нам теперь делать? — спросила она.

— В первую очередь надо отсюда уехать.

— Нет, нам надо позвонить в полицию, и все им рассказать.

— Я сомневаюсь, что полиции сейчас есть дело до нас Эмма. Они заняты антихристом.

— Ну тогда нам надо поехать к твоим родителям.

— И тут тоже есть проблема. Но сначала нам надо уехать. Вставай.

И Эмма, слегка пошатываясь, с помощью Бориса поднялась на ноги. Он повел ее к машине, и посадив на переднее сидение сам сел за руль.

— А ты умеешь управлять машиной? — спросила она.

— Я много чего умею.

Он лихо развернулся и выехал из ангара.

— Слушай Эмма, мне надо тебе кое-что рассказать. Но сначала скажи — у тебя еще есть родственники в Нью-Йорке?

— Нет. У меня тетка живет в Лос-Анджелесе, но это через весь континент.

— Хорошо. Тогда я сейчас отвезу тебя в аэропорт и посажу на самолет. Тебе надо поскорее выбираться отсюда, скоро этому городу наступит конец.

— Что ты такое говоришь? А ты что не хочешь везти меня к своим родителям?

— Мои родители умерли два года назад. Я из России.

— Но как же…

— Я врал тебе Эмма. Прости, но единственное что я сказал тебе правдиво, было мое имя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});