Прекрасный каратель - Каролайн Пекхам

ее взглядом.

— В следующий раз, когда ты так прикусишь губу в моем присутствии, я тоже ее прикушу, — пообещал я ей.

Она резко вздохнула и долго смотрела на меня, пока я своим взглядом призывал ее сделать это снова. Этого было достаточно, чтобы я набросился, и я был уверен, что она тоже это знала.

Слоан отвела мою руку в сторону и внезапно встала, вторгшись в мое личное пространство, прежде чем пройти мимо меня.

Она подошла к огню, а я посмотрел в окно на все ещё сильно падавший снег. Если она еще не сбежала, я был уверен, что она не сбежит и в следующие пятнадцать минут.

— Я собираюсь принять душ, — сказал я ей, направляясь к лестнице в дальнем конце комнаты. — Если ты хочешь увидеть, как приятно мне будет прикусить твою губу, то почему бы тебе не присоединиться ко мне?

Я оглянулся на нее через плечо с дразнящей ухмылкой, но вместо искушения, которое я ожидал увидеть в ее глазах, я нашел веселье. На самом деле, казалось, что она действительно пыталась не смеяться.

Я нахмурился, взбегая по оставшейся части лестницы, и решил не тратить время на то, чтобы понять мысли этой женщины.

Я сбросил боксеры и развязал полотенце, которым Слоан, должно быть, перевязала мой волчий укус. Я помочился, и мой взгляд остановился на ряду колотых ран, когда я пытался сообразить, сколько они могут оставить шрамов, и будет ли это вообще похоже на укус волка. Если мое тело будет покрыто шрамами, то, по крайней мере, у меня будет хорошая история. Сколько мужчин ударили волка по морде и выжили?

Несколько следов от зубов выглядели опухшими и более красными, чем хотелось бы, и я сделал мысленную пометку принять немного антибиотиков, которые мы хранили здесь, на случай, если раны загноятся.

Я шагнул в душ и направил горячую воду на голову, гадая, примет ли Слоан мое предложение. Я не думал, что когда-либо фантазировал о девушке так, как о ней. Но с другой стороны, я никогда раньше не брал заложников. Может быть, я был в каком-то бредовом состязании по силе, веря, что действительно могу заставить ее влюбиться в меня. Или, может быть, я слишком увлекся собственным бредом и тоже влюбился в нее.

Я рассмеялся над нелепостью этой идеи и выключил воду. Слоан Калабрези была зудом, который я собирался почесать. Как только я возьму ее тело всеми возможными способами и услышу, как она умоляет меня о большем, пока ее голос не сломается, то вскоре потеряю интерес. Я всегда так делал. Но пока она не подчинялась желанию, которое я пробудил в ней, и я застрял в этих мучениях, представляя, как будет чувствоваться ее тело, подчиняющееся моему. Какой вкус будет у ее губ, когда она с жадностью предложит их, и как она будет кричать мое имя, когда я разрушу ее.

Я грубо вытерся, взлохматив полотенцем мокрые волосы, и пошёл обратно в свою комнату.

Я пересек мягкий ковер, направляясь к шкафу с чистой одеждой, но замер, когда мой взгляд остановился на зеркале.

Мои рот приоткрылся, когда я подошёл ближе, рассматривая следы от маркера на моем лице. У меня были бакенбарды, носик-кнопка и кошачьи ушки с торчащими из них пучками волос. И у меня на лбу она нацарапала слово «Коко» .

Я долго смотрел на рисунок на моем лице, шок и удивление тормозили меня. Я не мог поверить, что у нее хватило смелости сделать это, но мое сердце забилось чаще при мысли об этой новой игре.

Порочная улыбка изогнула мои губы, и я быстро схватил пару спортивных штанов и натянул их, прежде чем порыться в прикроватной тумбочке, пока не нашёл свой собственный маркер.

Если ты хочешь играть с большими мальчиками, тебе лучше быть готовой к проигрышу, принцесса…

Я сунул маркер в карман и медленным шагом направился вниз по лестнице в гостиную.

Слоан стояла у камина, когда я остановился у подножия лестницы и уставился на нее, и я мог поклясться, выражение ее лица колебалось между страхом и возбуждением.

Но я не позволю ей увидеть ничего, кроме маски холодной ярости.

— Ты… хорошо принял душ? — нерешительно спросила она.

Я сунул руку в карман и медленно вытащил маркер, держа его как лезвие, которым готов нанести удар.

Полные губы Слоан приоткрылись на резком вдохе, и я увидел, как вздымается и опускается ее грудь под моей рубашкой. У нее была своя одежда. Ей не нужно было лезть в мой шкаф и брать что-то из моего, чтобы надеть. Было похоже, что она хотела чувствовать меня повсюду. Но она совершила ошибку, одевшись таким образом: с голыми бронзовыми ногами и слишком большим количеством расстегнутых пуговиц на шее, и вскоре она узнает что я об этом думаю.

Я посмотрел прямо в ее темные глаза и сорвал колпачок с маркера.

— Мяу…

Слоан завизжала и бросилась к двери, когда я побежал через комнату.

Я рванул за ней, мрачно смеясь. Она распахнула дверь и вывалилась в холл.

Мое сердце бешено колотилось, когда я преследовал ее по широкой лестнице, и мне открылся прекрасный вид на спину моей рубашки и черные кружевные трусики под ней.

Я зарычал, прыгнув вперед, схватив ее за талию и потянув на середину лестницы.

Слоан взвизгнула, когда я перевернул ее, дергая за лодыжки, так что она упала на ступеньку вниз своей задницей, а ее ноги обвились вокруг моей талии.

Она извивалась и била меня, снова вопя и почти смеясь, потому что не могла приложить никаких реальных сил, чтобы отбиться от меня.

Я зажал фломастер зубами и ухмыльнулся, схватив ее запястья. Я быстро взял их в одну руку и потянулся между нами, чтобы схватиться за переднюю часть моей рубашки.

Одним сильным рывком я разорвал ее, и пуговицы разлетелись вокруг нас, скатываясь по деревянной лестнице со звуком, похожим на дождь.

Слоан снова вскрикнула и начала извиваться еще сильнее, прижимаясь и пробуждая желание во мне, и я увидел черное нижнее белье, ласкающее ее бронзовую кожу.

Моя улыбка стала шире, когда я взял порванную рубашку, и связав ей руки, поднял над головой. Я обернул ткань вокруг перил и завязал узел, тем самым оставив ее подо мной со связанными руками и грудью, вздымающейся от тяжелого дыхания, которое, похоже, не было вызвано паникой.

— Что ты делаешь? — выдохнула она, когда я отпрянул назад и вынул фломастер из зубов.

— Просто немного мести, белла, — промурлыкал я.