Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спасибо, мальчик. Ступай… Впрочем, постой. Вот тебе!
Девица порылась в ридикюле, вынула две серебряных монеты и сунула их в руки доброму вестнику.
Добрый вестник осыпал её благодарностями, отсалютовал фуражкой и сейчас же деликатно исчез, не желая присутствовать при такой интимности, как чтение чужого письма.
Сидя на противоположной скамье, я внимательно следил за девицей. Бледная, как смерть, она лихорадочно разорвала конверт, вынула из него какую-то хитроумно сложенную бумажку, развернула её, впилась в неё глазами и сейчас же с лёгким криком уронила её на пол… Бесцветные глаза девицы метали молнии, но она быстро спохватилась, напустила на себя равнодушный вид, поднялась, забрала свою книгу, сумочку и быстро-быстро стала удаляться.
Когда она скрылась с глаз, я вскочил, поднял брошенное письмо от «него» и прочел в этом таинственном письме только одно слово:
— Дура!
Второе лицо Алёшки было разгадано.
IIIАлёшка выходил из сада, распространив все свои письма и легкомысленно позвякивая серебром в растопыренном кармане.
У входа я поймал его, крепко схватил за руку и прошипел:
— Ну-с, Алёшенька… Теперь мы знаем ваши штуки!..
— Знаешь? — сказал он цинично, нисколько не испугавшись. — Ну, и на здоровье.
— Кто это тебя научил? — суровым тоном спросил я, еле удерживаясь от смеха,
— Сам, — улыбнулся он с очаровательной скромностью. — Надо же чем-нибудь семье помогать.
— Но ведь если ты когда-нибудь попадёшься — знаешь, что с тобой сделают? Изрядно поколотят!
Он развёл руками, будто соглашаясь с тем, что всякая профессия имеет шипы.
— До сих пор не колотили, — признался он. — Да вы не смотрите, что я маленький. О-о… Я хитрый, как лисица… Вижу: где, как и что.
— Всё-таки, — решительно заявил я, — твоя профессия не совсем честная…
— Ну да! Толкуйте.
— Да, конечно. Ведь ты же обманываешь девиц, сообщая им, что письмо — от красивого, умного молодого человека, в то время, как оно написано тобой.
Мальчишка прищурился. Мальчишка этот был скользок, как угорь,
— А почему, скажите пожалуйста, я не могу быть умным молодым человеком? А?
— Да уж ты умный, — согласился я. — Уж такой умный, что беда. Только почему ты, умный молодой человек, пишешь такие резкие письма? Почему «дура», а не что-нибудь другое?
И он ответил мне тоном такого превосходства, что я сразу почувствовал к нему невольное уважение.
— А разве же они — не дуры?
Вечером я лежал на диване и слушал тоненький, нежный голосок:
— Мамочка, дать ещё цыпленка?
— Спасибо, милый, я сыта.
— Так я тебе почитаю.
— Не надо. Ты, вероятно, устал, продавая эти противные газеты. Отдохни лучше.
— Спасибо, мамочка. Мне ещё надо написать кое-какие письма!.. Охо-хо.
С тех пор прошло несколько лет… И до настоящего дня этот проклятый двуличный мальчишка не выходил у меня из головы.
Теперь он вышел.
Раздвоение личности
IВстретившись утром с Натальей Сергеевной, я услышал от нее следующее:
— Забыли меня? Нечего сказать — хороши! Вероятно, новый «предмет», как говорят, кажется, военные писаря, завелся?
— Я? Забыл вас? Тебя… Наташа?
— Тссс… Без фамильярностей! Что мы делаем сегодня вечером?
— Что угодно! Хотите, отправимся в театр?
— А что там?
— Новая пьеса «Цепи любви». Интереснейшая штучка! Сюжет новый и захватывающий: молодой граф живет счастливо с женой, но это счастье обманчиво… Представь себе… гм… те!.. — представьте, говорю я, что у этого графа есть на душе грех: любовница, которую он покинул с ребенком и которая в один прекрасный день приезжает в дом, случайно, как гувернантка. Ребенка она выдает за младшую сестру, граф, конечно, догадывается, в чем дело, но не может сказать, у жены какие-то странные предчувствия… Очень интересно! Масса драматических коллизий, захватывающий лиризм некоторых мест…
— Ну, поедем.
Я обещал заехать за Натальей Сергеевной к 8 часам; в тот же день около 5 часов вечера явился на обед к Марусиной.
Обедал.
— Как вы думаете, — спросила за жарким Марусина. — Хорошая эта пьеса «Цепи любви»?
— А что? — осторожно прищурился я.
— Я бы хотела сегодня посмотреть ее.
— Сегодня? Хотите, лучше завтра поедем?
— Нет, именно сегодня. Только вот не знаю — интересная ли это пьеса?
— Дрянь. Страшная чепуха… Сюжет старый, как мир, и захватанный всеми горе-драматургами… Какой-то идиотский граф (конечно! Без графа подобная галиматья не обойдется…) женился, и вот он якобы счастлив, а на самом деле у него есть старая любовница с ребенком, которая является в дом под видом гувернантки… Очень жизненно, не правда ли? Ну и так далее… Весь этот вздор пересыпан глупыми коллизиями, неуместным лиризмом и залит целым морем одуряющей скуки.
— Ну, а я все-таки хочу пойти.
— Автор, как мне говорили, прегорький пьяница. Вероятно, все эти дикие «Цепи» написаны в алкоголическом бреду.
— А я все-таки пошла бы.
— Что ж, пожалуйста. Кстати, вы не подвержены грудной жабе?
— Нет. А что?
— Это удивительное помещеньице в смысле сквозняков и грудной жабы. Как будто бы архитектор именно и строил все здание с расчетом исключительно на грудную жабу.
Мы помолчали.
— Фойе неуютное… Капельдинеры грубияны.
— Вы пойдете со мной?
— К сожалению, я уже обещал одному человечку быть там. Но тем не менее в театре прошу разрешения побыть немного около вас.
— Что это за человечек еще?
— Просто одна знакомая. Напросилась, ну, сами понимаете, неловко было отказать… Согласился…
— А-а… Вот как… Новая привязанность?
Я фальшиво, расхохотался.
— Вечно вы надо мной подтруниваете… Нельзя быть такой злой… Новая привязанность… Ха-ха-ха! И это говорите вы!..
— Пустите мои руки, фальшивая душа!.. Так вы не оставите меня в театре одну?..
IIКогда мы ехали в театр, Наталья Сергеевна была весела и болтлива; я молчал.
— Чего вы молчите? Разве я молчу?
— Да вы же не сказали ни одного слова.
— Нет, сказал… целых три: «разве я молчу»?.. А теперь даже еще больше.
— Спасибо. Вы безумно щедры. Если так будет продолжаться, я прогоню вас от себя и буду сидеть одна.
— О, если бы ты, милая, это сделала… — подумал я, сочувственно пожимая самому себе холодную руку.
Первое действие уже началось, когда мы приехали и вошли в ложу. Пьесу я не смотрел, сидел молчаливый, бросая редкие взгляды в партер и отыскивая в рядах высокую фигуру в золотистом платье с пышными белокурыми волосами.
…Я вздрогнул. Марусина сидела в третьем ряду и, отвернувшись от сцены, упорно разглядывала в бинокль меня и мою соседку.
Я украдкой поклонился.
— Кому это вы там еще кланяетесь? — сухо спросила Наталья Сергеевну.
— Одна знакомая.
— Какая там еще знакомая?
— Так, деловое знакомство. Кстати, хорошо, что она здесь. Мне нужно ей слова два по делу сказать…
— Начина-ается! Какое такое еще дело?
— Продажа мельницы. Я устраиваю тут одному помещику ее мельницу на Днепре.
— Вот как? С каких это пор вы комиссионерством занялись?
— Вам не дует?
— Нет. Я спрашиваю: с каких это пор вы комиссионерством занялись?
— Миленькая, — захихикал я. — Да вы, кажется, меня ревнуете?
Она презрительно пожала плечами и замолчала.
Когда кончился акт, я поднялся и сказал:
— Вы разрешите на минутку отлучиться? Я скажу только слова два-три и вернусь.
— Пожалуйста! Можете хоть совсем не возвращаться.
— Милая! Вы… сердитесь?
— Ничего я не сержусь… За что? Я серьезно говорю: если у вас есть такое срочное дело, которое нельзя отложить даже в театре, вы не стесняйтесь… Только едва ли вежливо оставлять женщину одну в незнакомом месте, где мужчины такие нахалы.
— Господи… но ведь вы же в ложе!
— А что ему стоит взять да перелезть из соседней ложи через барьер…
— Ну хорошо… Я останусь!
— Нет, идите, идите… Мне так неловко, что я затруднила вас, заставив сопутствовать мне…
— Фи… Стыдитесь…
С тяжелым чувством спустился я в партер. Марусина очень обрадовалась.
— Здравствуйте еще раз! Вы знаете, какая прелесть: около меня есть свободное место. Хотите посидеть со мной один акт?.. Я был бы счастлив… Но там дама…
— Да? Я видела ее. Недурна, только мажется, кажется, неимоверно. Впрочем… простите… вам, может быть, неприятно?..
— Нет, ничего. Кх… кх… Ну, как поживаете?
— Спасибо. Если бы я знала, что вы не можете покинуть вашу даму даже на минутку, я бы ни за что сюда не приехала. А у меня как раз жажда — пить очень хочется — только что ж… не буду вас затруднять.
- Чудеса в решете (сборник) - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- О маленьких – для больших - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Том 4. Сорные травы - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Том 3. Чёрным по белому - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Гордость нации - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Записки научного работника - Аркадий Самуилович Дыкман - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Ита Гайне - Семен Юшкевич - Русская классическая проза
- Кощей бессмертный. Былина старого времени - Александр Вельтман - Русская классическая проза
- Три лучших друга - Евгений Александрович Ткачёв - Героическая фантастика / Русская классическая проза
- Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй - Коллектив авторов - Русская классическая проза