Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сейчас с чувством выполненного (вернее, невыполненного) долга можно плюнуть на всё, развернуться и выйти их этого негостеприимного «муравейника». Сесть в уютный «Мерсюк» и отправляться домой. Отсыпаться. На сегодня достаточно!
Вот только как же я буду при этом выглядеть — горе-хозяйка, которую замухрышка администратор не пустил дальше порога ее собственной фирмы? Ну уж нет! Посмешищем никогда не была! И не буду!
Вот только завтра (или послезавтра, или через неделю, если меня не ухлопает снайпер) возвращаться сюда, всё равно, предстоит. И ни раз. Теперь это место моей работы.
Вот только, даже если против этого ополчились все обстоятельства, я привыкла всегда доводить начатое до конца.
— Проводите меня в кабинет, — оборачиваюсь я к еще не умолкшему Валерию Павловичу.
— Какой кабинет? — на его лице идиота выражение полнейшего непонимания. И полнейшей растерянности.
Всё-таки первым делом, как только приму здесь дела, я вышвырну вон этого олигофрена!
— Кабинет моего отца, Василия Сергеевича Богданова, — зловеще цежу я, прикидывая, как начну чинить здесь расправу, если услышу, что кабинет уже занят. Я даже не сомневаюсь в том, что это именно так.
Но, как ни странно, Топтыгин гостеприимно протягивает руку к турникетам и торжественно приглашает нас:
— Проходите.
Я оборачиваюсь к стоякам, лаконично бросаю: «Все со мной», и наконец оказываюсь на законно принадлежащей мне территории. Никаких кадочек с искусственными пальмами, никакого ковролина, как в «Пинкертоне». Вместо него вытертый местами линолеум и скрипучие дверцы обычного лифта. И это в офисе фирмы с годовым оборотом в несколько миллиардов долларов!
«Что это? — пытаюсь понять я, утрамбовываясь вместе со своей свитой в кабинку лифта. — Прагматизм? Аскетизм? Банальная жадность? Но ведь в „Пинкертоне“ всё абсолютно иначе. Интересно, почему Богданов предпочитал работать не там, а именно здесь? Потому, что эта контора расположена ближе к его коттеджу? Других объяснений этому просто не вижу».
— Кстати, — небрежно бросаю я через плечо администратору. — Вы сейчас пропустили в офис восьмерых вооруженных мужчин, не считая еще двоих и меня, и лично сопровождаете их в VIP-зону, даже не проверив ни у кого документы.
— Я знаю в лицо Андрея Николаевича, — смущенно лопочет Топтыгин. — К тому же, меня предупредили, что к четырем часам должны прибыть Вы.
— Меня Вы тоже знаете в лицо?
— Теперь знаю, — убито вздыхает начальник охраны. То, что неприятности ему обеспечены, он уже понял.
«Бардак, — тем временем размышляю я. — Неужели успели столь распуститься за какие-то три с половиной месяца после смерти Богданова? Или всё было так изначально? Ничего не понимаю! И ничем не хочу заниматься. Хочу спать!!!»
А поэтому мое первое посещение «Богатырской Силы» можно смело окрестить стремительным блицкригом — я провожу здесь менее часа.
…Хотя бы VIP-зона, занимающая восьмой этаж, внешним видом не напоминает затрапезные совдеповские учреждения общего пользования. Есть здесь и ковролин, и ламинированные под дерево плиты, которыми отделаны стены. Есть и двое местных охранников — уже не легавые в бронежилетах, а довольно приятные молодые парни в строгих костюмах, которые при моем появлении учтиво приподнимаются со своих стульчиков.
Широкий коридор. Справа двери, слева двери. Толкаю одну — заперто. Другую — заперто, черт побери!
— Все в отпусках? В командировках? Или их покоцали киллеры? — так и брызжу я ядом.
Третья дверь после моего сильного толчка не открывается, не распахивается, а попросту отлетает в сторону!
Маленькая приемная. Вполне соответствующая ее ничтожным размерам маленькая молоденькая секретарша, застывшая за своим столиком с телефонной трубкой в руке. Она взирает на меня, на Бондаренко, на наших мордоворотов телохранителей, ввалившихся в комнату следом за нами… нет, не с удивлением, не со страхом, а с животным ужасом, отчетливо отражающимся в больших, обведенных тушью глазах. «Настал мой смертный час», — наверное, при этом думает это ничтожество. А уже завтра всем своим подругам-секретаршам будет на ушко нашептывать про меня: «Шалая! Наградил Бог нас новой хозяюшкой!» Нет, завтра — суббота. У девочки выходной. Тогда, значит, будет нашептывать в понедельник.
«Надо срочно взять себя в руки! — Я на секунду зажмуриваю глаза, делаю глубокий вздох. — Негоже в первый же день давать повод для таких пересудов!»
В приемной еще две закрытые двери. Одна — побольше, другая — поменьше.
«Один начальник — побольше, другой начальник — поменьше, — провожу аналогию я. — И на двоих всего одна секретарша».
— Чьи владения? — оборачиваюсь я к сопящему у меня за спиной Бондаренко.
— Казиев Айрат Ибрагимович, — кивает он на большую дверь, — начальник юридического отдела, член Совета директоров. — Сангайло Виктор, — кивок на дверь поменьше, — его заместитель.
«Ага, начальник юридического отдела! Тот, кто мне сейчас нужен в первую очередь! — радуюсь я. — Прямо сейчас и отдам его на растерзание Пляцидевскому!»
— Казиев, надеюсь, не в командировке? — Взглядом я пригвождаю несчастную секретаршу к спинке ее рабочего кресла. Она в состоянии острого нервного шока! Но она сильная девочка и находит в себе силы пролепетать в ответ:
— Он у себя в кабинете. Он сейчас занят. — Мне на это чихать!
— Через десять минут ко мне! — коротко распоряжаюсь я, предоставляя секретарше самой додумывать, кто ж я такая. Впрочем, ей сейчас всё объяснят. — Топтыгин, останетесь здесь. Проследите, чтобы всё было исполнено. Через десять минут! — повторяю я и столь же стремительно, как сюда ворвалась, выметаюсь обратно. За мной спешит моя свита.
— Так, где же, Андрюша, мой кабинет? После смерти отца его занял ты?
— Всё это время он был закрыт.
— Ключи у кого?
— У Надежды.
— Надежда кто?
— Референт.
— Та, что сегодня организовала нам теплую встречу?
— Я ее вздрючу за это, — обещает Андрей. У меня нет ни капли сомнений, что он это исполнит с большим удовольствием. Только хрен ему, кобелюге! Никаких удовольствий!
— Нет, я сама… Нет… У меня нет инструмента для вздрючек… Кирилл, — обращаюсь я к одному из своих стояков, — поручаю это тебе.
Двухметровый верзила в полтора центнера весом безучастно кивает. А Бондаренко тем временем уже вставляет чип-карту в картоприемник возле стеклянной двери, за которой проглядывается приемная — раз этак в пять попросторнее той, в которой я только что побывала.
И в этой приемной уже не одна, а две молодые девчонки синхронно приподнимаются при моем появлении.
— Кто референт? — на полном ходу, даже не думая о том, чтобы, явившись на место, немного притормозить, начинаю учинять разнос я
— Шевченко Надежда Витальевна, — четко представляется одна из девиц.
«Красивая, — отмечаю я. — Кирилл, дрюча ее, будет мне благодарен за подобное поручение».
— Энглер Виктория Карловна, — словно передразнивая референтшу, столь же четко рапортую ей я. — Дочь и правопреемница Богданова Василия Сергеевича…
«Дочь Василия, Виктория Карловна,— отмечаю при этом я. — Насколько по-идиотски звучит это вопиющее несоответствие!»
— …Бондаренко предупреждал Вас, что сегодня ровно в шестнадцать ноль-ноль я должна прибыть в офис, и меня не мешало бы встретить?
— Предупреждал, — испуганно лупит на меня буркалы девица.
— Тогда почему мне пришлось пробиваться сюда чуть ли не с боем?
— Я сразу поставила в известность администратора, — начинает переводить стрелки Надежда, но я уже демонстративно отворачиваюсь от нее, переключаю внимание на богатую дверь, ведущую в Богдановский (а теперь мой) кабинет. Дергаю за ручку — закрыто. Но референтша, на ходу поливая дерьмом нерадивого администратора, обосравшего «церемонию встречи», уже спешит ко мне.
— Сейчас отопру.
— Потом отдадите мне ключ. И чип-карту от входа, — киваю я на стеклянную дверь.
— У меня она только одна.
— А себе закажете новую. Даниил Александрович, пройдемте. — Взглядом я останавливаю устремившегося следом за мной в кабинет Бондаренко и закрываю дверь за собой прямо у него перед носом. Его место в приемной. И пусть будет счастлив, что именно там, а не в могиле…
Удивленным взглядом я окидываю кабинет покойного Василия Сергеевича. Один к одному, даже в самых несущественных мелочах, эта комната повторяет ту, в которой сегодня мне уже довелось побывать в «Пинкертоне». Такой же зеленый ковер на полу. Такой же перпетуум-мобиле на столе. Точно такая же мебель…
— А Бондаренко, кажется, говорил, что гарнитур эксклюзивный, — ухмыляюсь я и направляюсь к своему рабочему креслу. Сейчас так же, как и три часа назад, в кресле срабатывают амортизаторы, и под моим весом оно мягко просядет вниз и назад.
— Эксклюзив в двух экземплярах, — говорит Пляцидевский. — Встречается и такое.
- Возвращение в «Кресты» - Борис Седов - Боевик
- Правила боя - Борис Седов - Боевик
- Бандит по особым поручениям - Б. Седов - Боевик
- Впусти меня - Линдквист Йон Айвиде - Боевик
- Удача - Б. Седов - Боевик
- Объект насилия - Б. Седов - Боевик
- Девушка, мент и бандит - Б. Седов - Боевик
- Ответный прием - Александр Александрович Тамоников - Боевик / Шпионский детектив
- Жажда Max Pro - Вальтер Макс - Боевик
- Норвежский инцидент - Александр Тамоников - Боевик