Приручить королевича (СИ) - Антонина Львовна Клименкова

интересно.

— Конечно, интересно, — незамедлительно заверила Варя.

— А здесь — большая купальня. У тебя при спальне есть малая, ну ты видела, и у меня такая же на моем этаже. А в большой — просторный бассейн, в котором можно зимой плавать, с фонтанчиками. Правда, я воду спустил год назад, когда трещина появилась и нижний этаж промочило, всё не успеваю починить.

— А почему ты не позовешь ремонтников? — удивилась она.

— За то время, что здесь жил дед, башня настолько пропиталась его энергией — а за последние лет десять еще и моя добавилась сверху — что мне проще самому что-то сделать, чем пускать чужих людей и следить, чтобы они не напортачили или чтобы башня от них не избавилась, как от непрошеных вторженцев, затянув в камень стен… А в подвале у нас, кроме склада дедовых изобретений, есть еще некромантская мастерская. Дедуля одно время увлекался, разные косточки собирал и дохлятину в банки консервировал. Баба Вера потом, когда он эксперименты бросил, часть препаратов потихоньку на корм зябликам перевела под предлогом: «Чего мясо пропадать будет?»

Варя поежилась, представив, но использование «тушенки» по более правильному назначению одобрила. Про местных зябликов она знала пока лишь то, что этих зверей в загородных усадьбах северного Синегорья используют вместо сторожевых псов.

— Постой, а как пройти в зал с порталами? — спохватилась Варя.

— Через большую купальню: не доходя до бассейна, сворачивай налево, там прямо и направо.

— А… двери всегда заперты?

— В башне — всегда. Зато в пристройке всё вечно нараспашку. Иначе нельзя — если служанки в дедовы рабочие кладовые залезут и затеют там уборку!.. — Он оглянулся на нее, с мимолетным недоумением отметил расстроено поджатые губы. Понял: — А, прости, что сразу не объяснил: раз я поселил тебя сюда и наши с тобой энергии совместимы, башня и весь Жуков Улей отныне считают тебя моей личной доверенной помощницей. Ну, или, проще говоря, хозяйкой, как будущую жену. Так что у тебя возможности даже шире, чем у Зорьки. И уж точно запирающие чары для тебя не станут преградой. Только посторонних не допускай в башню.

— О… — только и выговорила огорошенная Варя. — А какие обязанности? Ну, кроме как заряжать амулеты.

— Печь ватрушки? — рассмеялся он. — Шучу, баба Вера вряд ли тебя допустит на свою кухню.

Он галантно открыл для нее тяжелую входную дверь, обитую темным металлом, и Варя вышла на ступени аскетично-простого низкого крыльца.

— А что такое Жуков Улей? — запоздало уточнила она.

— Добро пожаловать в поместье Жуков Улей! — грянул нестройный хор голосов.

От неожиданности Варя чуть назад за порог не отпрыгнула, да Зимослав не позволил, хотя она случайно наступила ему пяткой на многострадальную ногу. Королевич, отдать ему должное, не поморщился, удержал пугливую невесту, положив руки ей на плечи.

Лишенная возможности к отступлению, Варя растерянно воззрилась на прислугу и обитателей усадьбы, выстроившихся возле крыльца в два ряда, будто почетный караул. Всего человек двадцать, половину из них были женщины разных возрастов, в опрятных темных платьях с передниками, вероятно, горничные, кухарки и прачки. Бородатые мужчины сурового вида наверняка служили сторожами, а может, какими-нибудь конюхами или егерями. И если женщины и девицы без сомнения на «параде» были по своей воле — все с великим любопытством, кто прямо, а кто украдкой, разглядывали Варю и ее наряд — то мужики, глянув на гостью ради ознакомления с новым лицом, переминались-хмурились, будто бабы их силком пригнали. Похоже, так оно и было, ибо Зимослав, усмехнувшись, строго обратился к женщинам:

— Сударыни, разве я приказывал бросить все дела и собраться здесь?

— Нет, ваше высочество, — ответили те хором и присели в поклоне. Впрочем, ни в голосах, ни в лицах не было заметно ни тени боязни или смущения.

— За нарушение правил я вас прощаю, но только сегодня, — смилостивился королевич. — Надеюсь, впредь вы продолжите вести себя, как полагается прислуге — незаметно. Вы все меня слышали?

— Да, ваше высочество! — Тут и мужики приглушенными басами присоединились — и поспешили сбежать.

Бабы и девицы отошли в сторонку, сгрудились в кучку, принялись громким шепотом обсуждать внешность и манеры гостьи.

— Тихун, погоди! — Зимослав заметил доселе прятавшегося за спинами мужчин длинного, как жердь, парнишку лет пятнадцати. — Подойди!

Тот неохотно подчинился, хотя, судя по угрюмо опущенной голове, предпочел бы удрать. Из-под бурой фетровой шляпы с низко обвисшими полями торчали прядями, как петушиные перья, давно нестриженые волосы огненно-алого цвета. Занавешенное челкой лицо подростка было невозможно толком разглядеть, только узкий подбородок и худые щеки сверкали сплошной рябью веснушек. Одет паренек был в поношенные вещи, залатанные-заштопанные, однако некогда изысканные — чего только стоили кружева на манжетах рубашки или частично сохранившаяся вышивка на жилете. Варя сделала вывод, что прежде одежда принадлежала самому королевичу. (И мысленно возблагодарила местную Богиню за то, что Снежен такой же вот жердью не остался, а к своим двадцати годам — по здешнему летоисчислению, а по земному выходит на пять лет больше — раздался-таки в плечах и малость нарастил на костях мускулов. Иначе стояли бы перед ней сейчас два сутулых глиста, прости господи).

— Огнеяр Тихун, — Зим представил подростка Варе. — Он единственный, кому позволено бывать в башне в любое время и присматривать за ней в мое отсутствие. Если тебе что-нибудь потребуется, обращайся к нему.

— Хорошо, буду иметь в виду, — постаралась состроить самое серьезное выражение Варя. Нелюдимый подросток надежности не внушал, но не хотелось обижать недоверием, причем обоих.

Отвесив порывистый поклон, парень незамедлительно удрал восвояси.

— Я не хочу видеть и слышать прислугу. Жаль только, что они этого уяснить не могут, — произнес Зим, жестом предложив следовать за ним. — А с Тихуном наоборот — иной раз кажется, что играешь с ним в прятки. Пока отыщешь, где он схоронился, уж и забудешь, о чем хотел попросить-то.

— Это он вчера ночью играл на дудочке? — вспомнила Варя.

— Вот-вот, если бы не его флейта… — проворчал королевич, подумав о чем-то своем.

Чтобы сменить тему, он пустился в объяснения, почему приходится на обеды (а также на поздние завтраки и ранние ужины) ходить через половину сада к бабе Вере, вместо того чтобы чинно трапезничать в башенной пристройке. Всё дело в том, что баба Вера, бывшая в свое время кормилицей его величества Кудеяра Смура, после пропажи короля осерчала на всех чародеев на свете и на деда Грозоврата конкретно — и дала клятву никогда в жизни не возвращаться в башню. Ну, и в пристройку заодно. А бросить юного королевича-сиротинушку на произвол судьбы старушка не смогла. Потому и поселилась