Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

– Нет, – понял намёк Щербинин, – того же, что за «чертой», у нас не будет.

– Где? – не понял Мишин.

– За «чертой», – повторил декан, – так наверху решили назвать границу переноса. Пока статус области не ясен, лучше использовать нейтральные, не вызывающие политической аллергии термины.

– Боитесь, – сделал вывод Мишин, – ещё ничего не случилось, а наши верхи уже готовы ласты склеить. Термин «граница» им не нравится! Что, типа, в Кремле подумают! Товарища Сталина обидеть побоялись. Если даже в словах там, – он ткнул пальцем вверх, – боятся самостоятельность проявить, то на кой хрен ты им эту бумажку написал? Догадываешься, что с ней сделать надо?

Михаил поморщился.

– Политика, чтоб её. Слова в ней нужны, чтобы скрывать дела. Дела нормальные, поверь мне.

– Вот это наши сделали? – Алексей рассказал о реакции на рейды советских разведгрупп руководства российских спецслужб, так же попавших в прошлое.

– Не знаю, – признался Михаил, – но биплан с красными звёздами я сам над городом видел.

– …, – многоэтажно выругался Мишин, – а х..и мечтать о несбыточном, если элементарный контроль воздушного пространства отсутствует!

– Это в воскресенье было, потом они больше не летали. Так что зря ругаешься – первоначальный бардак преодолели и теперь сюда без особого приглашения никто не залезет.

– У кого приглашения оформлять? – тут же поинтересовался Алексей

– В областной администрации, наверно. А тебе это зачем?

– Затем! Вы в своих наполеоновских планах, более чем уверен, совсем о приграничной торговле забыли. О том, что там, сразу за чертой, такие же люди живут, которые тоже хотят чем-нибудь из будущего прибарахлится. Мы эту тему уже разрабатываем.

Щербинин удивлённо посмотрел на Алексея, молча поднялся, прошёл до своего стола, взял с его столешницы перекидной блокнот и авторучку.

– Об этом пока никто не думал, – признался экономический советник комитета особого управления, – надо записать, – он быстро прошёлся ручкой по блокнотному листу.

– Если тебе это интересно, – как бы невзначай сказал Мишин, – эсбушники в курсе и горячо поддерживают наше начинание. За определённый интерес. Ну, сам понимаешь.

Щербинин покачал головой, дописал ещё одно предложение.

– Ты в порыве торгового энтузиазма смотри, не переусердствуй. За коррупцию уже на днях можно будет так пострадать, что мало не покажется. За дачу взяток должностному лицу – тоже.

– О деньгах речи нет, там другое. Они с нашей помощью получают негласный доступ на советскую территорию. В своих интересах.

– Если так, то нормально. Сразу тебе скажу – больше взяток чиновникам старайся не давать. Даже если сильно просят.

– Сразу посадят? – скептически спросил Алексей.

– Тебя – да.

– А чиновника?

В ответ Михаил провёл ребром ладони по горлу.

– Ни фига себе! Смертную казнь ведь отменили и в декларации про это ни слова не написано.

– Написано «все формы защиты государства». Понимаешь, все. Мы не в той ситуации, чтобы миндальничать. Выбор невелик: либо мы наводим порядок сами и для себя, либо это сделает товарищ Берия, но не для нас. Нам в это время, как ты наверное понимаешь, будет уже всё равно.

Алексей помолчал, обдумывая услышанное. Такая ретивость в искоренении того, на чём в последние десятилетия держалась политическая стабильность даже не на Украине, а на всём постсоветском пространстве, наводила на серьёзные выводы.

– «Мы» – это кто? – посмотрев Щербинину в глаза, спросил Алексей, – это первый вопрос. Второй, – о каком государстве идёт речь? Украинском? Так на севере есть российские территории. С ними как быть?

Ни один мускул не дрогнул на лице Михаила, когда он стал отвечать.

– «Мы» – это реальная власть, элита если хочешь. Люди, у которых, что по советским, что по нашим меркам, всё есть. Деньги, собственность, властные полномочия. До провала в прошлое в области, сам знаешь, всё более-менее устаканилось.

– Вот именно «более-менее». А самолёт в аэропорту, зачем штурмовали?

– В семье не без урода. Как показали последние сутки, некоторые бывшие элитарии оказались никчёмными человечками. Как только за их спиной исчезла государственная поддержка, они струсили и бросив всё и всех, решили свалить. Чем расписались в собственной ненужности для оставшихся. Зачем нам такие кадры? Теперь власть перешла к представителям элиты, кто делом доказал, что может справиться с любой ситуацией. Кто может реально управлять, а не транслировать с трибун чужие лозунги.

Михаил остановился, взял чашку, залпом отпил половину.

– В конце концов, по всем законам и понятиям – кто сбежал и пойман, лишается всего.

– «Нажитого непосильным трудом»?

– В первую очередь, – усмехнулся Щербинин.

– Ладно, с элитой разобрались. Думаю, внутренние разборки ещё не закончились.

Михаил неопределённо пожал плечами.

– В таких масштабах – закончились. Что дальше будет – судить не берусь. Посмотрим.

– О каком государстве идёт речь? – Алексей хотел понять, где и как ему предстоит жить.

Михаил неожиданно замялся. Словно ему не хватало то ли слов, то ли решимости высказаться на эту тему. Контраст с предыдущим вопросом был разительный.

– Понимаешь, ясности ещё нет. Есть только идеи, а как их оформить, пока к общему мнению не пришли.

– Например? – подтолкнул его Алексей.

– Например, есть предложение создать из Харьковской области и перенесённых районов России одно государство. Не объединить, слив механически, а создать как бы «с нуля». Ещё вариант – российские земли включить в состав области и так далее.

– Сам-то к чему склоняешься?

– Мне ближе идея Республики. Как назвать это образование, дискутируемый вопрос. Так мы дистанцируемся от окружения и сразу заявляем о себе, как новом государстве на карте этого мира, не связанном пока никакими обязательствами и договорами. Такой вариант даже для Советов весьма выгоден.

– Это чем же?

– Хотя бы по политическим мотивам. Если официально признать, что мы свалились не из будущего, то для Сталина не будет проблем с тем, что ещё здесь случится. С общим прошлым ему, конечно, ничего сделать не удастся, но про всё остальное он смело скажет «Это история другого мира и к нам она никакого отношения не имеет».

– Марксизм не признаёт предопределённости и механистичности развития, – с кавказским акцентом сказал Алексей, – этот уклон давно разоблачен партией и выброшен на свалку истории!

– Вроде того, – согласился Щербинин, – конечно, от сотрудничества с Союзом нам никуда не деться. Политика политикой, а жить-то надо. Без советских ресурсов нам долго не протянуть. Будем налаживать взаимовыгодное сотрудничество.

– Я про то же, – Алексей вернулся к «шкурному вопросу», – я так понимаю – частная инициатива у нас осталась?

– Осталась, не волнуйся. Если зарываться не будешь, думаю, твой внешнеторговый бизнес с нашей стороны никто не прикроет.

– Опять кучу бумаг на таможне оформлять! Слушай, а может это всё упростить? Если вы так рьяно с бюрократией бороться взялись.

– Не с бюрократией, а с коррупцией. Это не мой вопрос, но думаю, оформление сильно упростится. По крайней мере, для частных предприятий, в госсекторе контроль будет пожёстче.

Мишин навострил уши.

– Всё-таки национализация?

– Частичная. ВПК, железнодорожный и трубопроводный транспорт, энергетика, ещё несколько критически важных отраслей. Госсектор будет занимать пятьдесят-шестьдесят процентов в экономике, не больше. Да не хмурься ты так. Зато налогов почти не будет и бухучёт в разы упростится. Всё, – он выставил вперёд ладони, – больше я тебе сказать пока не могу, не спрашивай. Скоро в газетах прочитаешь.

Вышел Алексей из университета весьма окрылённый. Если хотя бы часть того, что на прощание сказал ему Михаил, осуществится, то от открывающихся перспектив захватывало дух. Даже возможная цена показалась весьма незначительной. В пределах обычного для этого мира риска.

Добравшись до работы, Алексей с некоторым удивлением обнаружил фуру, припаркованную вдоль ограждающего базу забора. Привезённый из другого мира груз ещё должен был храниться на СВХ, откуда без копий таможенных деклараций его ни за что не должны были выпустить.

Заехав на территорию и припарковавшись, он зашёл в офис. Дверь была заперта, внутри никого не оказалось. Только поднявшись на второй этаж, он нашёл там водителя.

Максим Игоревич, удобно расположился на свободном подоконнике бухгалтерии и, периодически отпивая чай из огромной кружки, рассказывал потрясённым слушательницам о своих приключениях на границе времён. По причине выдачи зарплаты наличными в кабинете собрался почти весь женский коллектив фирмы, кроме секретаря. Олега и здесь не было. «Машина на месте, куда он делся? У Петра, наверное» подумал Алексей, зайдя в бухгалтерию и поздоровавшись с водителем.