Ромашка (СИ) - Сергеева Женя

Она знала, что они уйдут, когда-нибудь. Но не сейчас, не так быстро. Да и Тэй, он ведь не мог, не мог бросить ее после всего, что они открыли друг другу. В конце, концов, теперь он ее законный супруг… Наверное.

Но невозмутимое лицо сильфа, его холодность не дали вымолвить и слова гнева, обиды или непонимания.

— Когда вы уходите? — Спросила она сухо, пряча свою боль и обиду глубоко внутри.

— Тэй уже ушел, с моим братом. А я ухожу сейчас…

— Ван… Неужели… — Нила глубоко вздохнула, — Неужели я ничего для вас не значу? Неужели вы вот так просто бросаете? Даже без "спасибо"? Неужели я не стою даже этого проклятого "спасибо"?!

— За что? — Голос Вана дрогнул, но он быстро с ним справился.

Нила уже начинала почти ненавидеть это красивое, невозмутимое лицо.

— Так за что? — Между тем продолжил сильф. — За то, что ты спасла нам жизнь? Но мы вернули тебе долг. За кров и еду? Спасибо. Если ты так настаиваешь.

Нила даже не нашла слов, чтобы выразить весь свой гнев, что она испытала после немного насмешливой фразы, что бросил сильф. Она настаивает. Словно кость собаке под стол, бросил свое "спасибо".

Ван встал и надел на шею магическое украшение. Оно слилось с одеждой — буд-то и нет. Следом за камнем вернулась и ставшая привычной за это время личина.

Затем Ван повернулся к девушке, учтиво и с достоинством поклонился и подошел к двери.

Нила злилась, обижалась, бесилась, но так и не могла поверить, что он все-таки уйдет. Вот так. Просто возьмет и выйдет.

— Ван… — Голос девушки прозвучал тихо и беспомощно.

Прямая спина на секунду застыла. Нила увидела только это.

Она не видела, как Ван прикрыл глаза и лицо его исказилось, словно от испытываемой сильной физической боли. Длинные, грубоватые в иллюзии, пальцы сжали дверную ручку так, что костяшки побелели.

Но он так и не развернулся.

Дверь открылась и Ван вышел, аккуртно прикрыв ее за собой, больше не медлив и ни разу не оглянувшись.

Нила стояла и смотрела невидяще на закрытую дверь. Зубы с силой сжимали кисть руки, до боли. Физическая боль была сейчас предпочтительнее той горечи, что разливалась по всему нутру.

Так ей и надо. Привязалась, понадеялась. На что рассчитывала, глупая? Что они останутся или хотя бы попрощаются? Ладно Ван, но Тэй… Перед глазами встало чуть тронутая загаром кожа, огромные желто-зеленые глаза и мягкие губы, которые еще недавно так нежно целовали, давая поддержку и даря успокоение. И золото волос.

И улыбка, с которой он приходил, и его привычка лежать рядом, когд она училась.

И даже не попрощался, он просто не захотел, не нужна… Все ложь. Все притворство. Кем она для них была? Временной хозяйкой? Мостиком для возврата в ту, другую, жизнь. Способ избавиться от смерти?

Нила созлостью отпихнула сстол и он, не удержавшись на ножках, опрокинулся. С хрустальным звоном разлетелись оставшиеся на нем стаканы. И кувшин с водой пуал, рсплескивая жидкость, как слезы, которые Нила даже не могла из себя выдавить, настолько ей было тяжело и больно.

Следом за столом полетели подушки с дивана, на котором она впервые обратила внимание на Вана, как на мужчину. Затем настал черед внутренностей кресла, на котором он только что сидел. Такой холодный, надменный, идеальный.

Их кровати…

Нила не успела подлететь к кроватям, как руки ее кто-то перехватил и спиной прижал к себе, удерживая бъющееся в агонии ненависти тело. Этот кто-то распространял вокруг себя знакомый и одновременно чуть подзабытый аромат. Едва его почувствав, Нила замерла и в шоке раскрыла глаза, когда от двери донесся и вовсе не ожидаемый тут девичий голос.

— Так-так! Значит вот как у нас практикуются целители? — Дельфина поцокала языком и тут же процокала каблучками по деревянному полу, двигаясь по направлению к Ниле и на ходу скидывая с плеча объемную и вероятно тяжелую, судя по короткому взоху облегчения, сумку.

— Отпусти уже ее. Видишь, от удивления и успокоилась. Представляешь, — уже Ниле, — это недоразумение даже не соизволило помочь мне с сумкой! Видите ли я сама виновта, что набрала столько одежды. А я что голая должна ходить?! У приличной девушки должен быть наряд на каждый день недели!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Фу, извращенец, хватит ее нюхать! — Дельфина кинула за спину Ниле подушкой и, судя по низкому мужскому смеху, — не попала туда, куда целилась.

— Она пахнет горечью и болью, а еще кровью. Светлых, Нила, — девушка уже знала, кого увидит, но так и не могла поверить в происходящее.

Ей казалось, что она выпала из жизни. Остановилась. А все вокруг продолжало двигаться: происходили непонятные события, снились дурные сны. Это были навязанные картинки. Это не она. Это не с ней.

Девушка маргнула и ощущение неральности пропало. Реальными оставалась Дельфина, которая быстрыми жестами наводила порядок: восстанавливала кресло, ставила стол. И горячее тело Миая, который все еще продолжал ее удерживать.

Девушка дернулась и он нехотя выпустил Нилу из своих загребущих лап.

— Так что у тебя тут случилось? Что за слезы, что за истерики? Кто ты такая и куда дела нашу спокойную умницу Нилу? — Дельфина закидывала вопросами, даже недавая вставить и слово. При этом она мягко подтолкнула целительницу к дивану, на котором опять красовались подушки, и поспешила к своей сумке, а затем принялась что-то сосредоточенно из нее вытаскивать.

Под удивленными взглядами Нилы и Миая на свет появилась огромная трех литровая бутылка с какой-то зеленоватой жидкостью.

— Это что? — Миай потрясено рассматривал и Дельфину, и бутыль.

— О, дорогой мой друг! Это незабвенная наливка болотниц! — Дельфина выдохнула последнюю фразу с благоговейным придыханием.

Миай уважительно присвистнул.

— Да ты надежная боевая подруга, — подначил он стихийницу. И громко стукнул чудом уцелевшим стаканом по столу.

— Ниливай, кому-то, — он посмотрел многозначительно на Нилу, — это сейчас, ой, как нужно.

И Дельфина налила.

Огненная жидкость разлилась по всему телу. Выжигая разочарование, обиду, злость.

Затем Миай сказал:

— Ну, рассказывай…

И Нила начала свой рассказ, ничего не утаивая. Сбивчивая речь девушки была эмоциональной, полной лишних, но нужных самой Ниле, деталей.

— И вот, теперь, они меня бросили, просто ушли! Эльф даже не попрощался. Проигнорировал. А я думала… Надеялась… Я же все для них делала. Он же мой… Мой муж… — Размазывая чуть пьяные слезинки по лицу, закончила повествование Нила.

Последнее почти прошептала.

— Дела-а, — протянул захмелевший Миай, — не зря нам места практики поменяли.

— Как поменяли? Да, как вы тут оказались? — Нила изумленно вытаращилась

— А вот так. Прихожу я, значит, с болот, после работы в паре с одним из некромантов из Высшей школы столицы. Мммм, Нила, ты бы видела, какие там мужчины…Ннаши им и в подметки не годятся.

Миай оскорбленно фыркнул.

— Правда-правда, один такие вещи вытворял в постели… — Оборотница облизнулась, явно вспоминая что-то сладкое, и продолжила, — да, возвращаюсь, решила воды нагреть, смотрю, сумка светится, я по ней дезактивационным заклятием — а оно отлетело и в стену. Думаю, что за бред. Неужели отвергнутый некромант проклятий наставил. Вытряхиваю магически сумку, а там свиток светится, развернула, смотрю, — место назначения уже другое. Связалась в куратором, он тоже удивился, но в срочном порядке велел возвращаться в академию. Туда как раз и Миай уже прибыл с такой же проблемой. И нас с кучей наставлений отправили в Фантэй.

— И с какими же наставлениями вас отправили?

— Глаз с тебя не спускать, в обиду не давать, помогать… — Начал перечислять Миай.

— Это кто ж у нас такой заботливый? — На этот раз зафыркала Нила.

— Как кто? Мэтр твой. Говорит, головы пооткручиваю, если не уследите. — Вполне серьезно продолжил оборотень.

В разговоре возникла какая-то не слишком веселая пауза.

— А ты тут вроде и сама уже со всем разобралась… — Неуверенно начала Дельфина. Сама подумай, ртов на тебе меньше, свободы больше. Там, глядишь, и с некромантом своим споешься или, вон, с Миаем. — Она толкнула в бок оборотня, тот сверкнул галазми на Нилу, но промолчал. — А с замужеством, ну что же… — Дельфина пожала плчеами. — Может у эльфов и расторжения союзов бывают?