Украду твою жизнь - Елена Рахманина

меня ключом, вырываясь наружу.

Проигрываю, стягивая с девушки эту тонкую тряпку, что она называет платьем. Вновь этот испуганный взгляд. Блядь. Я животное. Морщусь от осознания этого факта. Грязное волосатое животное, не меньше.

Ладони зудят от потребности её касаться, и я, как одержимый религиозный фанатик, с благоговением дотрагиваюсь до её бёдер. Руки дрожат, будто мне тринадцать лет и я первый раз вижу голую девчонку. Веду ладони выше. К ягодицам и спине. Пальцы спотыкаются о тонкие ребра, позвонки. Плечи. Мои руки выглядят огромными на фоне её хрупкого тела. Кажется, одно неловкое движение, и я сломаю эту хрустальную тонкость.

Хочу её целиком и полностью. Каждую её мысль, каждый взгляд хочу. Хочу забрать себе каждую её улыбку, каждый вздох и каждый стон. И ни с кем никогда не делиться. Жадно. Собственнически. Чтобы перед её именем стояла моя фамилия. И она знала, чья она женщина. Хочу её.

Член вновь стоит, причиняя мне боль. Тонкая ткань её трусиков оказывается преградой, и я неосознанно трусь об её горячую промежность, желая оказаться к ней как можно теснее. Пробраться в неё, как можно глубже. И пытаясь унять этот зуд, сминаю её губы, окунаясь в сладость её рта. Ловя её дыхание. Мне всё это кажется слишком мало. Дыхание рваное. Голодное. Терзаю губы. Сам не замечаю, как сжимаю пальцами тонкую шею, ощущая тревожный стук пульса. Касаться её – отдельное удовольствие.

Ладонь стремиться ниже, накрывая и сжимая грудь. Теребя острое навершие груди. Кусаю подбородок, всасываю тонкую кожу шеи, оставляя после себя багряные разводы, как несдержанный пацан.

Отрываюсь от её кожи, заглядывая в её глаза, ощущая полную оторванность от реальности. Если бы кто-то сейчас зашел бы в эту комнату, я не нашёл в себе сил прекратить.

Опускаюсь на колени, так что её полупрозрачные трусики оказываются на уровне моего лица. Тонкие, с тёмным пятном явственно свидетельствующим о степени возбуждения. Её запах ломает все мои тормоза, и я делаю то, чего не позволял себе никогда. Раньше я утруждался подобного рода ласками. Мои любовницы стонали и кончали от моего члена, пальцев. Но не рта.

Только сейчас мне хочется ощутить её вкус. И я прижимаюсь губами к границе кружева, пальцами нажимаю на её возбуждённую, ноющую плоть, ощущая сочащуюся влагу. Скользко и горячо. Аня вздрагивает, сводит ноги, между которых я устроился. Пытается отстраниться. Кладу одну ногу на своё плечо, сжимая щиколотку. Почти физически ощущаю её смущение и смятением, с которым борется отчаянное желание.

Натягиваю белье, впивающееся в набухшую, налитую кровью плоть. Она судорожно вздыхает от этой грубости. Раздаётся треск расползающейся ткани и белье летит на пол. Ещё один экземпляр в мою личную коллекцию её трусиков.

Впиваюсь губами в её плоть, слизывая влагу, словно пробуя нектар экзотического фрукта. Вкусная до умопомрачения. Нежная, желанная. Член ноет, болит. Тяжелые яйца требуют разрядки и мне хочется сжать пенис рукой, но я сдерживаюсь из последних сил. Знаю, что впереди меня ждут ощущения куда интереснее.

Исследую её языком и чувствую, как её пальцы касаются моих волос. Перебирают пряди. Почему-то это почти невинное действие дурманит рассудок ещё сильнее.

Касаюсь её везде, куда только могу дотянуться руками, пока мой рот, занят исследованием влажной плоти, клитором. Сосу, лижу и кусаю. Втягивая в рот её губы, трахая её языком, стремясь проникнуть им глубже. Язык сменяют пальцы, входящие в тугую плоть, которая обхватывает их своей шелковой нежностью.

Её несдержанные стоны разносятся по комнате, натягивая мои нервы. На меня будто накинули поводок и удерживают, пока её тело не даст команду кончая. И вот первая судорога сжимает её бёдра, подбрасывая над столом, в который она вцепилась пальцами. Ласкаю её до тех пор пока тело не обмякает подо мной, слыша, как она жалобно хнычет, стонет подо мной. Провожу языком по внутренней поверхности бёдер и после этого поднимаюсь на ноги.

Направляю в неё ноющий член и вонзаюсь глубокое в её тело, забыв о предохранении. С ней всегда так.

Глава 64

Что-то мешало уснуть.

Странное ощущение в груди, которое я давно позабыл. Ещё в детстве. Чувство тревоги, когда ты отчаянно понимаешь, что тебе есть что терять. Эта тёмная пустота, как чёрная дыра, засела в грудной клетке, сжимаясь в точку, поглощала все эмоции. Впрочем, она не смогла справиться с утренним светом, разогнавшим мои невесёлые мысли.

Стоило взглянуть на лучи солнца, ласкавшие обнажённую девичью спину, как я подумал, что буду ревновать её даже к самой горячей звезде в нашей Вселенной. Девушка сонно потёрлась щекой о подушку, и я приподнялся над ней, стараясь не касаться её, упёршись в матрас руками по обе стороны. Чтобы не нарушить сладкий сон. Втянул воздух рядом с её шеей. Пахло теплом и этим самым долбаным светом.

Слишком хорошая девочка для плохого меня. Сжал челюсти, понимая, что это единственная проблема, которую не смогу решить. Она чересчур хороша для меня. Я не заслужил её.

Видимо, я довольно громко принимал свою дозу. Мой наркотик проснулся, явно не понимая, где находится. Дезориентированно рассматривая комнату, в которой я спал. Слишком в стиле Мураза, но раньше у меня не возникало желания заняться интерьером. Но Аня изучала его с таким видом, что мне тут же захотелось избавиться от золотой лепнины, вдруг вызвавшей и у меня тошноту.

– Ты сможешь здесь всё сделать так, как тебе нравится, – зачем-то сказал, будто это могло изменить её отношение ко мне. Грязный дешёвый подкуп. Так низко я пал впервые. Минувшая ночь на коленях не в счёт.

Аня, отыскав рукой сползшее на поясницу одеяло, стыдливо перевернулась ко мне лицом, выставив эту тряпку как щит между нами. Тут же подняв внутри меня волну гнева и раздражения. Будто показывая, что минувшая ночь ничего не значила. Для неё. Я для неё чужой, от которого нужно прятаться.

Сжал челюсти, медленно выдыхая гнев.

Вероятно, мои эмоции отразились на физиономии, потому что Аня ещё и ноги к себе подтянула, будто я могу её обидеть. Очередная попытка сдержаться провалилась с треском, когда я услышал вылетевшие изо рта ругательства. Грязные.

Нестерпимо хотелось протянуть к ней руку, сжать тонкую щиколотку и вытащить из-под этого опостылевшего одеяла. Чтобы расставить все точки над «i», а затем продолжить то, чем мы занимались ночью. Но она выглядела слишком неприступно, и я не стал давить. Пусть так. Я дам ей время. Не очень много. Надолго меня не хватит.

– Мне нужно домой. Сестра будет