У Великой реки - Андрей Круз

– Почему так думаете?

– Потому что от вампира пути ведут каналами темными и порталами всякими, за которыми наверняка стража из демонов с нижних планов бытия. А вот внук купца-переселенца из Вирацкого баронства, работающий на их разведку, выглядит предпочтительней. Из него и вытрясти что-то можно, и по его следам пройти. Найти, например, место, где он наемников вербовал. И так далее, не мне вам объяснять.

– Хорошо, попробуем. – сказал Вяльцев, и встал из-за стола. – Пойдем.

24

Комната для допросов в контрразведке может выглядеть по разному. Меня, например, допрашивали в светлом кабинете с высокими потолками и огромными окнами. А пленного наемника привели на допрос в темное помещение с низким потолком и совсем без окон. Каждому – свое.

Лекарь у него был. Повезло дураку – такое лечение под сотню стоит, а его за счет казны подлатали. Вместо разрезов, нанесенных тифлинговским кнутом, у него на лице остались два свежих шрама, шедших от правого виска через скулу, переносицу и так до низа левой щеки. Так и когтями не прочертишь. Залечивать же шрамы никто не счел необходимым.

Теперь пленный сидел, голый по пояс, в деревянном кресле с кожаными ремнями на подлокотниках, которые прижимали его руки, и наблюдал, потея и страдая, как мрачного вида мужик с нашивками унтера на черном мундире пробует в углу телефонный аппарат и распутывает провода. Подозреваю, что это был стандартный ритуал, который этот унтер исполнял перед каждым арестованным, дабы того заранее расположить к беседе.

Напротив привязанного к креслу арестанта за широким письменным столом сидел чиновник в чине коллежского советника – старший следователь. Он перекладывал какие-то бумаги, совершенно не обращая внимания на того, кто сидел перед ним. Справа, за маленьким столиком, у высокого ящика магнитофона, медленно вращающего большие катушки, сидел младший унтер в наушниках на голове, в черном мундире, но с эмблемами связиста. За другим столиком, за пишущей машинкой сидел еще один младший унтер, маленький, тощий и немолодой.

Практически за спиной у старшего инспектора сидела молодая некрасивая женщина в пилотке с серебряной звездой, черном мундире с погонами подпоручика, с каким-то светящимся шаром в руках, как будто сплетенным из проволоки. Магический детектор лжи, каждое слово арестованного будет проверяться. Можно говорить и можно молчать, а вот врать не получится.

– Не возражаешь? – спросил Вяльцев у следователя, заводя меня в комнату.

Сидевший за столом лишь мотнул головой и указал на стулья у стены, на которые мы и уселись. Пленный узнал меня сразу, испуганно вздрогнул, вспомнив, наверное, как я запер его с вампиром. Я сделал ему ручкой, заслужив гримасу неудовольствия от Вяльцева.

Сидевший за столом, наконец, закончил с бумагами, разложил их перед собой в известном одному ему порядке и обратил совершенно пустой и оловянный взгляд на арестанта. Интересно, они такой взгляд перед зеркалом тренируют, или у господина чиновника седьмого класса от рождения такой талант, смотреть как снулая рыба?

– Ну что, господин хороший? – спросил он арестанта. – Будете каяться наперегонки с протоколом, или повесить вас?

– За что? – хрипло спросил арестант.

– Как это за что? – удивился следователь. – Нападение на представителей власти Тверского княжества, соучастие в убийстве одного из них, в чине урядника, участие в заговоре, имеющем цель препятствие осуществлению правосудия, попытка организации побега арестованному преступнику, намерение на убийство того же арестованного… Мне продолжать? На веревку уже набралось, можно хоть сейчас к судье, чтобы завтра с рассветом уже висеть.

– А если каяться буду? – все так же хрипло спросил пленный.

– Посмотрим. – пожал плечами чиновник. – Смертной казни избежите в любом случае. Отделаетесь каторгой. Нам известно, что выстрелить вы ни разу не успели. А если окажетесь очень полезным, то возможны иные варианты, еще более легкие для вас. Поселение под надзором, например. Или даже свобода, новая личность и деньги на то, чтобы начать новую жизнь в новом месте. Вам решать, выбор велик.

Арестант молчал, задумавшись, и чиновник его поторопил, постучав карандашом по столешнице:

– На решение у вас одна минута. Затем мы начнем вас пытать, но если вы заговорите под пыткой, то от виселицы это вас не избавит. Требуется добровольность в сотрудничестве, знаете ли. С подписанием акта.

– Какого акта? – прохрипел пленный.

– Простого. – с оттенком ехидства заявил чиновник. – Где написано, что, дескать, я, такой-то и такой-то, оттуда-то родом, обязался добровольно сотрудничать с Контрразведкой Тверского княжества. Гарантии нам нужны, знаете ли.

– Где подписывать? – спросил арестант.

– Ну, вот с этого и надо было начинать. – удовлетворенно заявил старший инспектор. – Бумагу мы вам дадим, только в нее сперва надо имя ваше вписать. Благоволите продиктовать.

– Баранников Петр.

– Вы с подробностями, господин Баранников… – неожиданно пискляво вмешался протоколист, застучав по клавишам пишущей машинки. – Петр Баранников, рождения года…

– Сто семьдесят пятого года, Открывающихся Врат месяца… то есть января второго числа. – с готовностью ответил арестант.

– … второго числа… – повторил вслух протоколист, треща своим агрегатом как пулеметом. – Из… мещан? Купцов?

– Мещан, мещан. – закивал головой Петр Баранников. – В купцах уже не числимся, разорилась торговля батина.

– Каких мещан? Откуда?

– Из мещан города Вирац, что в Вирацком же баронстве.

– … баронстве. – закончил фразу протоколист.

Лист с жужжанием покинул каретку пишущей машинки, разделился на несколько копий, и лег на стол перед старшим инспектором. Тот внимательно прочитал весь текст от начала до конца, затем положил бумаги перед собой.

– Степан! – окликнул он здоровяка-унтера, сидевшего возле пыточного телефона.

– Слушаю, ваше благородие! – вскочил тот с места, выражая все видом готовность к чему угодно.

– Ты, Степан, дай злодею по морде разок, чтобы нам беседу завязать, а затем продолжим.

С этими словами чиновник сцепил пальцы пред грудью и вновь обратил свой рыбий взгляд на пленного, явно намереваясь проследить за выполнением приказа.

– За что? – закричал, было, Петр Баранников, но крик прервался звуком зуботычины.

Причем такой зуботычины, что я испугался, как бы у пленного голова не оторвалась. Однако, не оторвалась, и даже зубов ему не выбили – сноровка унтера проявилась. Опыт.

– За то, что ты здесь очутился. – наставительно сказал старший инспектор, воздев к низкому темному потолку перст указующий. – А тут тебе не детский утренник в честь Равноденствия, а допросная комната контрразведки, откуда обычно всего два пути – или на виселицу, или в яму помойную, когда уже и вешать нечего. Сумеешь выйти отсюда куда-нибудь в другое место – зависит от тебя. Теперь подписывай здесь и здесь, и продолжим беседу. Степан, развяжи ему руки, но будь наготове.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});