Семь дней Создателя - Анатолий Агарков

— Теперь производят материалы и вещи из них, рассчитанные на определённый срок службы — по окончании, распад на молекулярном уровне.

— Слушай, этот принцип безотходной жизнедеятельности однажды оставит меня голышом, быть может, в самый неподходящий момент.

— Привыкай — не горбат, не кривоног — чего тебе стыдиться?

Перевернулся на спину, раскинув руки — вода держала, а течение сносило.

— Ну, и что они тут делают?

— Ты сам хотел домыслить.

— Лень.

— Это новая волна адамистов. Впрочем, они называют себя миротворцами.

— А разве ещё где-то воюют?

— Тут другое. Они хотят замирить хищников с травоядными, а последних с флорой Земли.

— Для чего? Хотят остановить процесс эволюции видов? И как это возможно — силой внушения или дрессировкой?

— Изменением генетического кода — животный организм перестраивается в растительный.

— Это как — я на солнышке лежу и от солнышка рожу…?

— Вульгарно, но в самую точку. Опыты прошли успешно и всколыхнули сердоболиков.

— Считаешь это разумным? Я как биолог….

— Думаю, любой эксперимент имеет право на реализацию. Сколько раз было в науке подобных "неразумных" ситуаций, и сколько раз дилетанты опрокидывали классиков, открывая новые законы, понятия, сентенции.

— Я как биолог….

— Как биолог не желаешь завтра принять участие в перевоспитании тростникового тигра?

— Очень любопытно….

День прошёл своим чередом. Подтянулся вечер. Адамисты собрались у большущего костра, встали в круг, закинули руки соседям на плечи, и пошла гульба. Музыки не было, но пляска сопровождалась ритмичными:

— Хэй…! Хэй…! Гей-гей-гей…!

Кажется, этот танец называется "сиртаки" и посвящён бессмертным богам. Ну что ж, скачите сами для себя!

Грусть напала. Очень красивы женщины новой Земли и, я знал, доступны — стоит только пожелать. Может, ну их к чёрту все заботы и проблемы с ними связанные, остаться босоногим, влюбиться в хорошенькую девчоночку и мазать тигров зелёнкой, чтобы они хлорофилл поглощали. А, Билли?

— И это говорит биолог! Какой зелёнкой — очнись.

Поднялся и побрёл прочь.

— Ты так ничего и не понял, — сказал я Билли.

— Эй, пилигрим, не хочешь разделить со мною шатёр? — раздался призывный голос за спиной.

Девичья фигурка на фоне догорающего костра смотрелась неплохо.

— Нет.

— А чего хочешь?

— Одиночества.

— Трудно тебя понять, — посетовал Билли.

Присел на взгорке, прислонившись спиной к могучему кедру, наблюдая за танцами босоногих.

Когда костёр догорел и стал похож на огромное блюдо рубиновых углей, адамисты разбились на пары и закружились по этой жаровне — только искры из-под босых пят да языки пламени, не успевающие за ступнями.

— Слабо, Создатель? — всплыл в сознании подстрекатель.

Не стал возражать. Не пустился в полемику о том, что и в стародавние времена находились огнеходцы так же лихо отплясывающие босыми на углях. И без всякого оптимизатора. Молчал, грустил и наблюдал, как исчезают в шатрах парочки.

…. На востоке посветлел горизонт, окрестность обозначила контуры. Туман, зажатый ивовыми берегами, колыхался над рекой, а в прогалину вполз и загасил последние угли, подёрнув костровище белой тюлью пепла.

Спиной к надвигающемуся рассвету покинул лагерь босоногих миротворцев.

— Что так? — удивился Билли.

— Идём дальше.

— Как же сафари?

— Не моя тема, а зрителем — не моя роль.

— Мудреем?

Великий Нил переплывал на спине зелёного крокодила — он лежал в прибрежном песочке раззявив пасть с добрую табуретку. Скучаем, паромщик? Ну-ка, давай, потрудись. Встал голыми ступнями на жёсткую спину из крокодиловой кожи — и о чудо! — громадная рептилия, пробороздив песок, с лёгким плеском вошла в воду. Буравя хвостом лотосовые плавни и подрабатывая короткими кривыми лапами, пробилась к полоске тростника, а через него — на стремнину.

Велик и могуч древний Нил — нет бурунов, не видать турбулентности, но огромная масса воды, подчиняясь закону всемирного тяготения, величаво и неудержимо течёт на север. И нас сносила, удлиняя путь. Один берег постепенно удалялся, другой неизменно приближался, но время шло, и сомнение закрадывалось — хватит ли у зубатого сил?

— А, Билли? Без мясного-то не шибко получается.

С божьей помощью одолели Нил. Потрепал рептилию по бугорку ноздрей:

— Спасибо, Геннадий, жаль по пескам ты не мастак.

Великая пустыня дымкой миражей влекла на запад. На двенадцатый день пути по бесконечным барханам на севере возник профиль усечённой пирамиды.

— Билли, какой устойчивый мираж и, кажется, имеет цвет. Радужный, да, да…. Нет, оранжевый. Точно.

— Сколько эмоций! Соскучился средь варанов и тараканов по нормальному обществу? Это, Создатель, не мираж, а центр изучения солнечной энергии — Гелиосполь. До него неделю топать. Отсюда кажется пирамидкой, а подойдёшь — о-го-го! — общежитие на полмиллиона солнцеведов.

— Есть в суете их смысл?

— Здесь собрались и трудятся энтузиасты дела. Впрочем, лучше один раз увидеть….

— Нет, Билли, я тоже энтузиаст дела, и праздное шатание оставим на потом…. если возникнет желание. Лучше поведай, чем Любовь наша Александровна занимается, укротительница вулканов?

— Как всегда, на острие мозговой атаки.

— Переведи.

— Озоновые дыры латает.

— Да-да, нужное дело, и главное — женское. Удаётся?

— А то.

Значит, у Любаши всё в порядке — она при деле. А что Настенька?

— Билли, свяжи меня с дочерью — хочу пообщаться.

— Связать, конечно, можно, но не вовремя это будет — у девочки свидание.

Вот как! Моя дочь выросла — у неё свидание с молодым человеком. Готовься дедом стать, Алексей Владимирович. Настроение…. Сказать, взбодрилось — ничего не сказать. Взбежал на крутой бархан и кувыркнулся вниз — ты неси меня песок, путь мой долог и далёк.

Билли подсуетился под мажор:

— Может, транспортишко какой подогнать — быстрей, чем пёхом.

— Дойду, пешочком мне привычнее. Кстати, о транспорте. Билли, думаешь, как океаны пересекать будем?

— Вплавь, конечно. Или на плоту?

— По морю аки посуху — знакомо выражение? Вот, согласно ему.

— Оригинал.

К Атлантике вышел на западной окраине Африки. Солнце плавило окрестности, океан дышал могучей грудью, вздымая волны. Чайки сходили с ума, радуясь празднику жизни, и успешно соперничали с зобатыми бакланами в ловле рыбы без удочки.

Грех не освежиться. И я искупался, скинув тунику. Потом лежал на линии прибоя и грустил о прожитом. Когда-то уже было такое, в другой жизни, на противоположной окраине континента. Палило солнце, гомонили чайки, шипел и пенился прибой в прибрежном песке. Рядом лежала Даша, и у неё под сердцем сформировал нервную систему наш сын. Так и не родившийся…. И-эх!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});