Сказание об Иле - Альберт Иванович Калинов

его здесь, в гавани, живым и целехоньким.

Расположившись, хозяйка, как это и положено, принялась ждать. Она успела еще трижды представить себе встречу с пропавшим мужем, прежде чем у ее лотка появился первый покупатель. Женщина быстро отринула от себя все думы о муже, теперь ее мысли были заняты выгодным обменом ― на железные монеты, бывшие здесь в ходу, или на другой товар, необходимый ей. Главное, выгодно.

Рыбацкая накидка, что была в числе вещей, подаренных Сенакой, оказалась покупателю впору. Отдав за нее десять монет, он удалился. Не успела женщина подумать о муже, как подошли двое стариков и заинтересованно стали разглядывать мотки веревки, что успел сплести вязальщик. Они долго приценивались, зачем-то пробовали веревку на зуб, что-то негромко обсуждали и наконец решили забрать все. Хозяйка уже принялась пересчитывать полученные барыши, когда вдруг заметила направлявшуюся к ней большую группу людей. С первого взгляда было понятно, что идущие весьма воинственно настроены. В особенности женщина с растрепанными волосами и в кожаном разделочном фартуке, что шла впереди всех.

Обступив хозяйку и ее незадачливых покупателей со всех сторон, пришедшие нависли над ними, как орлы над потрошеной рыбой. Из толпы в центр выпихнули одного мужика. Того самого, что купил накидку.

– Это она мне ее продала, – указал он на хозяйку.

– Да у них тут целая банда, у-у-у! Ворюги! – кто-то злобно заорал в толпе.

Старики покупатели, отнекиваясь, бросили на землю веревки и отступили подальше от хозяйки, демонстрируя всем, что они здесь ни при чем.

– Люди добренькие, да что же я украла у вас?! – наконец сообразив, в чем дело, принялась защищать себя хозяйка.

– Это же моя накидка! Мужа моего, что погиб! А теперь сирот его! – завопила баба в разделочном фартуке. – Что же я своих вещей не узнаю?! Здесь вот и стежка моя есть, глядите-ка! – И, вывернув накидку, стала демонстрировать старый шов. – Хватайте ее! Отведем к смотрителю, пусть он добивается правды от нее!

– Не крала я ничего! Чужого в жизни не брала! – закричала хозяйка, которую со всех сторон окружила разъяренная толпа.

Не отставали и те двое, что купили веревки.

– Деньги! Деньги наши верни! – не унимались в толпе их голоса.

– Не крала, сама обменяла за ночлег, впустив в дом того рыбака. – Этими словами закончила хозяйка свой рассказ и, глядя в глаза тому, кого все здесь называли «смотритель», стала ожидать решения своей участи.

– Где он? – тихо спросил ее смотритель.

– Кто? – словно не поняв вопрос, переспросила его женщина.

– Тот, кого назвала ты рыбаком? – по-прежнему спокойно спросил смотритель.

– Да кто же его знает? Ушел куда-то… – пожала плечами в ответ хозяйка.

– Обыщите ее!

К хозяйке подошла наглая черноволосая молодая женщина со шрамами по обеим сторонам лица и бесцеремонно обшарила рукой все укромные места на ее теле.

– Смотрите-ка, что я тут нашла, – прищелкнув языком, хитро объявила молодуха.

– Да это же кхарский амулет…

Было заметно, что, смотритель поменялся в лице.

– Дай-ка мне на него взглянуть, – обратился он к черноволосой женщине.

Еще какое-то время смотритель разглядывал серповидный предмет, а потом тихо, но с плохо скрываемым волнением снова адресовал свой вопрос хозяйке:

– А откуда эта вещица у тебя?

Поняв, что на этот раз она действительно влипла в историю, хозяйка по-настоящему испугалась и твердо решила не врать, но и не говорить всей правды, а там как пойдет. Не успев придумать что-нибудь получше, она наклонилась к смотрителю и, уставившись ему прямо в глаза, и заявила:

– Так это ж тоже мне рыбак дал… другой рыбак.

– Сколько же у тебя там рыбаков-то шастает? Уж давно все рыбаки перевелись. А знаешь ли ты, что это за вещь?

На слове «вещь» голос смотрителя дрогнул.

– Нет, я не знаю… – растерянно отвечала хозяйка.

– А этот рыбак не Сенакой ли назвался? – вдруг в разговор вмешалась та женщина с наглым видом, что прежде обшаривала ее.

– Нет… Не помню… – старалась, как могла, хозяйка.

Она очень удивилась и еще больше напугалась, ведь те, кто допытывался от нее правды, знают имя рыбака.

Дело все в том, что сама-то хозяйка никогда ни у кого не спрашивала имен, а называла всех по роду деятельности. Вот и Сенаку называла она по тому делу, которое сама ему и определила: рыбак. Илея же у нее была нянькой. Нянька рыбака звала братом.

Как обращался к рыбаку вязальщик, хозяйка никогда не обращала внимания. Да и с дикцией у родственника было совсем плохо. Поди разберись, когда у того вместо слов постоянно каша во рту. Но теперь хозяйка была уверена, что именно так— Сенака ― и звали ее постояльца.

– А как же все-таки его звали?– не унималась черноволосая.

– Кого?

– Рыбака! – зарычала молодая бестия.

Теперь на голову хозяйки обрушился камнепад тяжелых мыслей. Что ей предстоит в случае, если она будет врать, а ей не поверят? Что, если расскажет все как есть? Но в этом случае откуда ей знать, что потом не поступят так же, как хотят поступить с этим рыбаком? Что-то подсказывало бедной женщине, что поступят с ее постояльцем очень плохо. Ведь неизвестно еще, что он там натворил.

Под завалом камней уже оказались ее дети, домишко со всем хозяйством, а глубже всех она сама. Что будет со всеми ними, если она оттуда не выберется?

– Да не знаю я… А он не говорил, окаянный. Отпустите меня, заберите все и отпустите, у меня детей вот сколько… – И, выставив вперед ладони, женщина раздвинула толстые пальцы, а затем загнула два из них, не забыв прибавить к своим детям еще одного ― того, что родился у Илеи.

Черноволосая схватила ее за мизинец и сильно рванула. Несчастная вскрикнула и сжала пальцы.

– Вот так их вроде стало меньше?– довольно заметила черноволосая.

Хозяйка зажмурилась ― она была готова к тому, что ее сейчас станут бить, но смотритель неизменно спокойным голосом распорядился:

– Подождем ночи, а там все станет ясно.

Стемнело. На старой барже, где сейчас находились пойманная с чужим добром хозяйка, смотритель, трое крепких мужичков ― его помощников и та нахальная черноволосая женщина, вдруг стало тихо. Перестали разговаривать и те, что стояли у баржи. Среди самых стойких, что дождались сумерек, оказалась только одна женщина. Та, в фартуке, с той самой накидкой, из-за которой хозяйку и схватили. Накидке нашлось весьма сомнительное применение: скрученную, как выжатая половая тряпка, ее использовали в качестве пояса, который теперь красовался поверх фартука. Очевидно, это было сделано с целью удержать тепло. Женщина с нетерпением ждала суда. Она