Все еще люди - Белая лиса

такой?! — несколько парней резко вскочили на ноги и направились к Цзиню, но остановились, когда увидели направленный на них пистолет.

— Я тот, кто откроет вам глаза. Вы уничтожаете Китай своим бездействием. Вы жируете и вас ничего не волнует. Вам так удобно спихнуть все на корпорации. Отдать им свою ответственность и радоваться жизни, не думая о будущем страны. Вы жалкие отбросы, которые бояться что-то менять. ВАС ВСЕ УСТРАИВАЕТ! — с душераздирающим криком Цзин выстрелил в колонки, из которых звучала музыка. Люди закричали, кто-то пытался спрятаться, заплакали дети, которых пытались успокоить женщины. — Даже сейчас!!! Вы боитесь сделать что-то, против меня одного!!!

Один из парней рванул в сторону Цзиня с яростью и гневом в глазах. Выстрел резко оборвал все его попытки. Ослабевшее тело парня упало на паркет, а из его головы полилась кровь. Остолбеневшие от ужаса посетители стояли неподвижно, пытаясь понять, что происходит. Кто-то кричал, — “Забирайте все, только не убивайте; пожалейте детей…”

— Это все? Это весь ваш китайский дух? Жалкие трусы, что пекутся о собственной жизни, когда на кону цена всего Китая!!! — Цзин ненадолго замолчал, осматривая каждого дрожащего от страха.

В этот момент внутрь кафе ворвался отряд в черной униформе с винтовками. Лица их были закрыты балаклавами, а на шевронах — эмблема, похожая на белого орла, державшего череп перед собой.

— Убить всех! — скомандовал Цзин, — Пейжи!

Началась стрельба. Тела людей падали замертво. Ворвавшиеся солдаты не щадили никого, ни стариков, ни детей. Каждый, кто был в этом кафе, попадали в прицел неизвестных. Выстрелы и крики, только эта “музыка” звучала сейчас в кафе.

Пейжи так же, как и Цзин, резко вскочила со своего места и схватила какую-то девушку с младенцем на руках и грубо поставила ее на колени перед Джиао.

— Вот они — убийцы твоего отца! — дернув за волосы девушку и подняв ее голову, крикнула Пейжи.

Джиао видела слезы на глазах посетительницы, слышала ее умоляющий крик, плач младенца. Почему она сделала это тогда, для нее навсегда останется загадкой. Может, она повелась на слова Цзина или, может, всегда была такой, но Джиао крепко схватила рукоять пистолета и направила на свою жертву. Жертву, во благо Китая, так она себе будет потом говорить. Она запомнит исказившееся лицо от ужаса, обезображенное от мольбы. Животный страх своей жертвы перед своей смертью — которая не сделает ничего, как и не сделала ничего, чтобы родители Джиао выжили.

Выстрел.

— Еще один. Еще и еще. Пока их изуродованные тела не упали без сил…

— Да, я убила их. Убила, потому что так нужно было, — микрофон смартфона уловил тяжелый вздох Джиао сменившееся недолгим молчанием и едва слышимыми звуками улицы за окном квартиры. — Опять себя обманываю. Джиао, перестань врать хотя бы сейчас… я убила их, потому что у меня не было выбора. Не было выбора! — гневный ненавистный крик раздался эхом по комнате. Следующие слова звучали очень тихо, — я сама… запретила себе иной путь. Иного просто нет. На моих руках кровь… Китая…

Смартфон вновь оказался в руках девушки. Джиао медленно двигалась по квартире, иногда останавливаясь, будто запоминая или вспоминая. Ее босые ноги слегка шаркали по полу, улавливаясь микрофоном в гнетущей тишине лишь ее дыхания — слабого, но в тоже время тяжелого.

— У собаки выросли коровьи рога*, — одна едва слышимая фраза, записанная за все путешествие по квартире, пока Джиао не остановилась перед зеркалом, рядом со шкафом. — Цзин сказал мне, что Китай стерпит все, но задал вопрос: “А что стерплю я?”... чего стоит теперь моя жизнь? Многие китайцы отдают свои жизни, сражаясь за нас… а что мы? ЧТО МЫ?! — с криком отчаяния у Джиао “скатились” “сухие” слезы.

— Что мы… сделали… чтобы облегчить их ношу? Ели, веселились и радовались жизни. Все ради… нас самих… — Джиао смотрела на свое отражение, будто задавая вопросы самой себе, — Что мы сделали, ради Китая? Что делаем прямо сейчас? Я не сделала ничего… чтобы спасти маму с папой… ничего.

Джиао аккуратно положила смартфон на стул и перевела взгляд на вещи перед собой, внимательно осматривая каждую, щупая их. Белое свадебное платье, такое о каком она всегда мечтала выйти замуж. Черные модные кроссовки фирмы Tinhao, выпущенные совсем недавно в лимитированной линейке с автографами самых популярных звезд китайской эстрады. Ожерелье с ярко-красными рубинами. И огромный букет свежих роз алого цвета. Но первой вещью к чему потянется ее рука — будет совсем иное.

— Мой дядя сделал… сделал все для себя. В час моей нужды, в час горечи и потери… Он забрал все, что имели мои родители себе. Дом, офис, даже банковские счета. Он забрал все себе. Чтобы жить в красоте и достатке… Ублюдок! — громкий стук от удара в шкаф прозвучал громом в записи. Вновь съедающая все тишина. Тихий голос Джиао едва развеял ее, — и таких, как он — сотни… тех, кто наживается на чужом горе. А народ верит им. Народ слушает их раскрыв рты и не видит войны, что уже на пороге их дома… Но сегодня, все изменится. Война придет к ним домой.

Запись больше не уловит никаких слов и спустя минуту завершится. Джиао выключит свой смартфон после того, как отправит однотипные сообщения своим бывшим друзьям. “Со мной все хорошо, я нашла новую жизнь. Прощай. Благородный человек не помнит старых обид”. После она вновь посмотрит на то, что ей предстоит надеть. Корсет из связанных вместе с собой пластидов.

Джиао оденется, как подобает невесте. Самой лучшей невесте сегодняшнего дня. Ведь ее суженый, один из самых страшных существ на всем белом свете — Смерть. Он не потерпит ни слез, ни страха. Только решимость. Решимость идти до самого конца с гордо поднятой головой.

Стоя в белом платье перед выходом из квартиры, Джиао осторожно повертит в руках букет алых роз, найдя там кнопку взрывателя. Ее пальцы предательски дрожат, в горле стоит ком, а внутренности будто желе отзываются дрожаще на каждое ее действие. Лишь пару движений, лишь порог за дверь и жизнь не будет иметь иного выбора, только идти до конца. И сказать “да”, своему супругу.

—