Над нами темные воды. Британские подводные лодки во Второй мировой войне - Джон Гибсон

Этих японцев можно условно разделить на три группы. Первая – маленькие лысые очкарики, которых мы относим к типу Хирохито[15]. Толку в работе от них немного. Есть другие, более крепкие и более трудолюбивые японцы. Они непривередливы и готовы делать все, что им прикажут. Мы причисляем их к категории крестьян. Японцы из третьей группы очень неприятные типы. Мне кажется, они всегда были такими. Они двуличные, хитрые, наглые и заносчивые. Колоть штыком их приходится часто. Японские офицеры образуют свою, особую касту. Они вежливы, улыбчивы, но коварны и опасны.

Японцы работали до заката. Затем построились и ушли, шаркая своими тяжелыми ботинками. Оборванные, худые и голодные, они составляли резкий контраст сопровождавшему их высокому, в безупречной белой форме охраннику.

Ночь. Очень тихо. В свете звезд холмы Гонконга кажутся черными. Бортовые огни судов флота образуют над водой трепещущие золотистые линии. Там и сям темноту разрезают длинные лучи прожекторов. В гавани и за ее пределами плавают дизельные катера, они останавливают для осмотра суда, которые кажутся им подозрительными. Время от времени со стороны города доносятся выстрелы. Это работают снайперы.

Синий луч прожектора скользит в сторону холмов, освещая рельеф местности, дома и дороги. В гавань буксируют катер с японскими военными, которые пытались сбежать на материк. Так проходит ночь.

За воротами порта неспокойно. Под покровом ночи китайцы стараются расправиться с японцами. Они нападают на них и забивают до смерти. Наказывают и тех, кто сотрудничал с врагами. С одной женщины сорвали одежду, и ей пришлось искать защиты у наших флегматичных караульных. Справедливости ради надо сказать, что подобные проявления мести достаточно редки и в целом на острове тихо.

31 августа. Еще одно ясное утро. Вода в гавани совершенно неподвижная. У причала сгрудились сампаны. На них появились флаги, которые владельцы бережно хранили во время оккупации. Постепенно гавань оживает. От причала отходят вновь вошедшие в строй буксирные и водоналивные суда. Между островом и Коулуном ходят китайские паромы. Гонконг в муках возрождается.

Мы отправляемся на берег в поисках рабочей силы, но оказывается, что всех японцев перевели в веллингтонские казармы. Усталый переводчик разыскивает японского офицера и беседует с ним. Японец обещает предоставить нам рабочую бригаду, если мы найдем грузовик и доедем с ним до казарм. В конце концов мы находим старенький «студебеккер». Японский офицер вместе с нашими охранниками забирается в кузов, и грузовик трогается с места. Мотор, работающий на японском бензине, ревет и чихает.

После вспыхнувших прошлой ночью волнений японцы расчистили прилегающие к порту улицы. Сейчас там очень тихо. Через каждые сто ярдов стоят японские морские пехотинцы с винтовками наготове. На наш грузовик они не обращают внимания.

Веллингтонские казармы выглядят более пристойно, чем остальной район. Перед воротами дежурят часовые, из окон караульного помещения выглядывают еще несколько мужчин. Они смотрят на нас с удивлением. Наш маленький пассажир рад встрече со своими товарищами и очень взволнован. Он явно собирается бежать к воротам, но нас это совершенно не устраивает. По сути, он не является нашим пленным, поскольку японцы еще не подписали акт о капитуляции. К тому же мы находимся на вражеской территории, и японцы значительно превосходят нас численно. Тем не менее этот офицер нужен нам в качестве посредника, и мы не собираемся его отпускать. Наши охранники решительно преграждают ему дорогу своими автоматами. Японцы переминаются с ноги на ногу и вертят головами, как испуганные дети.

Переговоры о формировании рабочей бригады не обходятся без крика. Японцы столпились и о чем-то громко спорят между собой. Мы выставляем вперед свое оружие и демонстративно поглядываем на часы, давая понять, что наше терпение на исходе. На самом деле нам хочется быстрее вернуться на территорию порта, где мы будем чувствовать себя гораздо увереннее. Время идет. В тот момент, когда мы действительно начинаем терять терпение, группа японских матросов выходит вперед и строится возле грузовика. Вид у них довольно жалкий. Офицер криком велит им выровняться и пересчитывает. По нашему сигналу они забираются в кузов, и теперь все готово к триумфальному возвращению. Но тут происходит неожиданность – грузовик ни в какую не хочет заводиться.

Позднее нам пришлось свыкнуться с регулярными неполадками, но в данный момент отказ совершенно некстати. Мы вопросительно смотрим друг на друга и не знаем, что делать. Положение спасает гонконгская полиция, предоставившая нам другой грузовик. Японцы пересаживаются в него, и мы отъезжаем. Встретившиеся нам по дороге китайцы бросают на японцев равнодушные взгляды. В нашем присутствии они не решаются делать оскорбительные жесты.

В порту делим японцев на две группы. Первую отправляем чистить портовые туалеты, – весьма подходящее занятие в такую жару. Остальным велим очищать пирс, где стоит плавучая база. Работа эта чрезвычайно важная, и к тому же мне кажется, наши матросы с удовольствием будут наблюдать, как ее выполняют японцы.

Бросается в глаза плохое состояние японских матросов. Они работают с трудом, сильно потеют и быстро устают. При этом результаты работы почему-то никак не соответствуют затраченным усилиям. В полдень мы отвозим их обратно в казармы.

После полудня отправляемся в лагерь для интернированных в Стэнли. Извилистая дорога поднимается в гору. На заднем сиденье джипа отец и сын. Они ненадолго выезжали в город и теперь возвращаются в лагерь, в котором провели три с половиной года. Мальчик с возбужденным видом вертит головой, замечая знакомые здания. Отец говорит нам, что, когда он ехал по этой дороге в последний раз, на ней лежали убитые англичане и канадцы. Из шестидесяти четырех человек, которые спрятались в одном доме, в живых осталось только шестеро. Он один из них. Мужчина замолкает. Поворачивает голову и смотрит на гавань, где стоит британский флот.

Мы проезжаем мимо мрачных развалин некогда красивых домов, даже их крыши разобрали на дрова. Эти разрушения свидетельствуют о том, что у японцев на самом деле не было будущего в Гонконге. Либо они решили совершенно опустошить остров и уничтожить британскую колонию, либо понимали, что долго здесь не продержатся.

Когда впереди вырастают светлые здания лагеря, наши пассажиры начинают улыбаться. Теперь эта тюрьма без дверей. Джип въезжает в ворота, и китайский охранник с японской винтовкой в руках с веселой улыбкой отдает нам честь.

Стэнли находится в очень живописном месте. Если забыть о предназначении этих зданий, создается впечатление, что находишься на базе отдыха, которое усиливается при виде ярких нарядов девушек. Наверное, до войны здесь часто устраивали пикники.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});