Волшебство любви - Кэролайн Линден

— Увлечен пьянством? Женщинами? Потому что его нисколько не заботит то, что мы можем все потерять? Да, именно поэтому.

— Не может быть! — воскликнула Франческа. — Он ведь самый старший.

— Он наследник, — согласился Эдвард. — Именно он потеряет больше всех, если этот чертов клубок не удастся распутать в палате лордов. У Джерарда по крайней мере останется его чин капитана, я тоже как-нибудь смогу заработать себе на хлеб, но Чарли… — Эдвард покачал головой и допил кофе. — Уиттерс — исключительно моя епархия. У Джерарда свои представления о том, как следует решать проблему, — он слишком нетерпелив, чтобы иметь дело с адвокатами, а Чарли вообще не хочет ничего предпринимать, вот и получается, что, кроме меня, этим заняться некому. — Эдвард чуть нахмурился. — Я не хотел красть у тебя Уиттерса.

Франческа прикусила губу.

— Ну что же, ты был абсолютно прав, когда указал мне на то, что Уиттерс сам предпочел отклонить мое предложение в пользу твоего. Если мне и есть на кого жаловаться, то на него, а не на тебя. Просто так случилось, что я выместила свой гнев на тебе.

Эдвард поднял глаза и встретился с ней взглядом.

— Ты не представляешь, какое возбуждающее влияние оказала на меня эта встреча!

Франческа засмеялась, срезая верхушку с яйца.

— Ты назвал меня вздорной.

Эдвард наклонился над столом, подавшись к ней.

— А ты назвала меня бессердечным.

— Ты не дал мне того, что я хотела.

Взгляд его полыхнул жаром.

— Берусь исправить свою ошибку.

В этот момент миссис Дженкинс вернулась в комнату, и потому Франческа ограничилась ответной порочной улыбкой. Впрочем, у нее в любом случае не нашлось бы слов, чтобы выразить то, насколько сильно ему удалось возвыситься в ее глазах по сравнению с тем первым днем. Она не могла с уверенностью сказать, как он это сделал. Она была о нем такого низкого мнения, он был так неприятен ей как человек, что она даже оказалась не в состоянии заметить, насколько он привлекателен как мужчина. Как обаятелен. И сколько порочной чувственности скрывается за этим притворным фасадом сдержанности и целомудрия. Как быстро и эффективно он умеет решать проблемы. Как он нежен и чуток. Одним словом, как идеально он ей подходит… Франческа остановила ход этой мысли еще до того, как она успела пустить корни в ее голове. Еще слишком рано даже гадать о том, что может произойти у них в будущем. Перед каждым из них были свои задачи — главные, и эти задачи не совпадали. Его основной целью было вернуть наследство, а ее главная цель состояла в том, чтобы вернуть Джорджиану. Ни он, ни она и не думали отказываться от достижения своих целей. Франческа была не робкого десятка, но и она не могла не отдавать себе отчета в том, что на пути к счастливой совместной жизни с Эдвардом слишком много препятствий. Он был сыном герцога, и это главное. Он вырос в богатстве и был аристократом до мозга костей, и привык к тому, что большинство сограждан смотрят на него снизу вверх. Она же была дочерью деревенского джентльмена и оперной певицы с небезупречной репутацией. Франческа горела желанием найти свою племянницу и растить ее как собственную дочь, тогда как он нес ответственность за поместья герцога Дарема, которые, как она догадывалась, были огромными и требовали много, очень много внимания. И если сердце ее бурно реагировало на каждую его улыбку, на каждое прикосновение, на звук его голоса, то предательский шепоток в голове напоминал, что романы именно так и начинаются. Их страсть может продлиться дней девять, не больше — жаркий костер, который так быстро разгорелся, так и быстро прогорит, оставив на них обоих маленькие подпалины.

Однако когда некоторое время спустя Эдвард сказал, что должен уходить и Франческа пошла провожать его до двери, тоненький голос в голове молчал. Она протянула ему плащ и позволила себе напоследок провести рукой по плечам и предплечьям, когда он его накинул. Он нагнулся к ней, все еще поводя плечами, чтобы плащ из тонкой прекрасной шерсти сел по фигуре. Он был одет для вечернего выхода в свет, разве что шейный платок лежал свернутый у него в кармане. Возникло ощущение, словно прошлой ночи и не было. Франческа заставила себя улыбнуться, мысленно отругав за излишнюю сентиментальность.

— До свидания.

Эдвард поднял глаза, и их взгляды встретились. Он сделал шаг к ней, потом еще и еще, пока она непроизвольно не отступила, упершись спиной в стену. Он взял в ладони ее лицо и погладил большим пальцем щеку.

— До свидания, — повторил он. — До встречи. — Он поцеловал ее, и язык его проник в ее рот так чувственно, что она вздрогнула и кожа ее подернулась рябью воспоминаний о ночи любви. — Какие планы на вечер? — спросил он, покрывая ее губы поцелуями после каждого слова.

— Что? — Она вжалась в него, просунув руки под полы его сюртука. — На сегодняшний вечер?

— Да, на сегодняшний вечер. Я хочу увидеть тебя вновь.

— О да! — выдохнула Франческа, а затем прикусила губу. — О нет. Я обещала пойти в театр с супругами Ладлоу.

— В «Ковент-Гарден»?

— Да. — Думать было трудно, не то, что говорить, когда Эдвард продолжал целовать ее так нежно, так дразняще чувственно.

— Тогда, полагаю, я должен тебя отпустить. На время. — Он вновь прикоснулся губами к ее губам.

Она приникла к нему.

— Я отправлю миссис Ладлоу записку с извинениями и сообщу, что не смогу пойти.

Он тихо засмеялся.

— Нет, моя дорогая, ты должна пойти. Я найду способ с тобой увидеться.

Она подняла на него глаза, хмельные от желания, но способность мыслить рационально уже понемногу возвращалась к ней. Она вела себя как юная девочка, охваченная первым романтическим чувством.

Франческа сделала глубокий вдох, немного удивившись тому, как быстро утратила самообладание, и улыбнулась. Она отпустила его, пригладив лацканы в том месте, где помяла.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказала она как можно спокойнее.

Он смотрел на нее с едва заметным насмешливым удивлением, словно прекрасно знал, что оставляет ее в томительном ожидании нового свидания.

— Тогда до встречи, моя дорогая.

Она закрыла за ним дверь и бессильно прислонилась к ней спиной. Возможно, ей бы следовало иметь больше романов, хотя бы для того, чтобы чувствовать себя увереннее и знать, как себя вести. Она уже была на опасной грани того, чтобы отбросить всякий апломб, всякую сдержанность и влюбиться безумно и страстно в Эдварда де Лейси. Этого, напомнила она себе, нельзя допустить ни в коем случае, но чувство опасности заметно притуплялось, когда она была так счастлива.

Франческа вернулась в столовую. Кофейная чашка Эдварда продолжала стоять на столе, и она поймала себя на том, что смотрит на эту чашку и довольно глупо улыбается. Надо будет сказать миссис Дженкинс, чтобы она сегодня же узнала, где продают лучший кофе в Лондоне, и сделала заказ.