Башня над пропастью - Ян Ирвин

— В чем дело, девочка? — без особого интереса осведомился Мендарк.

Она выпрямилась и вытерла слезы.

— Ни в чем, — ответила она и засопела носом.

— Хорошо! Пойди-ка принеси воды, мне бы надо выпить чашку горячего чарда. — Подойдя к костру, Мендарк стал греть руки: было ветрено и холодно.

Лилиса вылила остатки вчерашнего чая из котелка для воды и замерла в нерешительности.

— Ну, в чем теперь дело?

— Я не знаю, где вода.

— Так спроси у Оссейона — он приносил воду вечером. — Лилиса старалась избегать разговоров с Оссейоном: он внушал ей страх, когда она смотрела на его лицо со шрамом и руки с татуировкой. Но теперь он казался менее сердитым, чем Мендарк.

— Поторопись! — По утрам Мендарк бывал особенно раздражительным.

Она молча пошла к их импровизированной палатке и заглянула внутрь. Костер отбрасывал на палатку танцующие тени.

— Э-э… — произнесла Лилиса.

Оссейон не пошевелился, когда уходили Таллия с Пендером, но сейчас сидел, почесывая голову. Он улыбнулся.

— Мне нужно набрать воды, но я не знаю, где ее взять, — объяснила девочка.

— Я покажу. — Он протянул забинтованную руку за сапогом. — Ой! — закричал он вдруг, глядя на пальцы.

— Что случилось? — прошептала Лилиса.

— Такая боль! Помоги мне надеть сапоги.

Она была рада чем-нибудь заняться. Гигантские сапоги были влажные и тяжелые. Их было нелегко натянуть на огромные ноги. Оссейон поднялся. Лилиса доходила ему до пояса.

— Сюда. Я нашел воду совсем близко от моря.

Небо только начинало светлеть, а внизу, в лощине, было темно, хоть глаз выколи. Лилиса с Оссейоном нашли заводь у подножия крутого склона — сюда стекались ручейки со скал. Выше и ниже этой заводи были лужицы поменьше, в основном покрытые льдом.

Лилиса наполнила ведра, потом вымыла лицо и руки ледяной водой. Оссейон взял большие ведра и вместе с девочкой стал подниматься обратно в гору. Когда они добрались до лагеря, он уселся и стал неловко снимать бинты с пальцев. Они распухли, а один, средний, был почти багровый.

Подошел Мендарк.

— Дело плохо, — сказал он после беглого осмотра. — Мне бы следовало этим заняться уже вчера. Хорошо бы, чтобы не стало хуже.

Таллия и Пендер быстро продвигались вперед, хотя тропинка была крутая и грязная. Пендер все время ныл о мозолях на своих ногах и о том, как глупо идти, когда можно плыть, а Таллия сносила все это со смирением и юмором.

Около полудня они остановились передохнуть. Несмотря на холод, Пендер был весь в поту.

— Ты станешь похож на свою тень, когда мы туда дойдем, — сказала Таллия со смешком. Она была бодра, хотя у нее все еще болела голова.

— Ничего, — хмыкнул он. — В Ганпорте полно местечек, где можно хорошо поесть.

— Откуда ты это знаешь?

— А ты разве ничего не слышала? — засмеялся он.

— Не слышала о чем?

— У меня было свое собственное суденышко, и я перевозил грузы по морю, да! А иногда доходил даже до Моря Туманов. — Пендер осушил свою кружку.

— Пошли, — сказала Таллия.

— Нажил много врагов. В основном в гильдии грузоперевозчиков в Туркаде и здесь. Там не любят, чтобы чужаки отнимали у них доходы, да! У меня были выправлены все бумаги, но мне доставались лишь те грузы, которые не брал никто другой. Вонючие шкуры; один раз — покойники; ядовитая ртуть; купоросное масло. Я не процветал, но выжил! Я был лучше многих, а стоил дешевле и иногда получал хорошие грузы — шерсть и масло. Один раз даже перевозил специи.

Пендер с Таллией поднимались по крутой тропинке, петлявшей среди поседевших сосен. Пендер тяжело дышал. Когда они добрались до вершины, он опустился на куб, вырезанный из камня.

— У меня болят ноги, — снова пожаловался он, снимая сапоги и разглядывая мозоли.

Таллия огляделась. Вокруг валялись еще каменные кубы, а за ними — сломанная колонна. Обломки придорожного храма или полустанок, построенный в более позднее время процветания.

— Тебе бы лучше их забинтовать, а то не сможешь идти, — посоветовала Таллия. — Почему бы нам не перекусить?

Она отрезала ломти хлеба, положила между ними куски солонины и сыра, сверху намазала горчицей и передала сандвич Пендеру.

— Как вчера, — заметила она.

Он очень быстро расправился со своим, потом посмотрел, нет ли еще. Она передала ему буханку.

— Я бывал в Ганпорте, — рассказывал Пендер. — Забирал груз, масло, с судна, которое стояло в доке, — ему чинили руль. Груз для моего лучшего клиента. В ту ночь я пошел в таверну выпить за удачу, а когда вернулся, обнаружил, что мой бот горит. За несколько минут от него ничего не осталось. Я знал, что это работа гильдии, но ничего не мог поделать. Владелец меня искал. Я сбежал и больше не возвращался. Кончил тем, что стал лодочником на Гарре, в этом вонючем Нарне, — опять-таки занимался тем, что не хотел делать никто другой. Но больше никогда! Я сделаю все, чтобы получить другое судно. Все! — повторил он, набивая рот остатками второго сандвича.

— Но конечно же, владелец мог получить деньги у маклеров!

— Вероятно. Но я не мог позволить себе подождать и увидеть, что случилось потом.

Они продолжили путь в молчании и в сумерках добрались до широкой реки Ганнел. Там они нашли хижину паромщика, который переправил их через реку. Через несколько часов они дошли до Ганпорта.

Когда они тащились по тускло освещенным улицам, Таллия размышляла. Мендарк просил ее присматривать за Пендером, но, с другой стороны, он не хотел раскрывать личность своего человека в Ганпорте перед кем бы то ни было.

— Почему бы тебе не пойти в район порта? — сказала она. — А я пока наведу справки в городе. Встретимся за ужином. Где ты предлагаешь поужинать?

Жалкая забегаловка «Четыре рыбки» стояла чуть дальше по улице. Другая, «Ганнел», не менее жалкая, — поблизости.

— Не здесь, — сразу же заявил Пендер. — Сюда ходят горожане. Ни один моряк сюда не пойдет. Еда никуда не годится, а если поздно — вообще ничего нет. Там, в порту, — он махнул рукой, — есть «Летучая рыба» — она была лучшей, и там всегда было открыто. Если повезет, встретимся там через пару часов.

Прихрамывая, он пошел в порт валкой походкой моряка. Накинув на голову капюшон, Таллия направилась в другую сторону заниматься своими делами.

В лагере следующее утро началось неспокойно. Лилису разбудил чей-то крик.

— Что такое? — спросила она, вскакивая и спотыкаясь обо что-то в темноте.

— Моя рука, — стонал от боли Оссейон. — Кажется, она сейчас лопнет. — Он, шатаясь, побрел к костру, срывая на ходу бинты.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});