Асы и пропаганда. Мифы подводной войны - Геннадий Дрожжин

После «С-11» успехов добились подводные лодки «С-4» (капитан-лейтенант Д. С. Абросимов), «Щ-307» (капитан-лейтенант Н. И. Петров), «Щ-323» (капитан-лейтенант Ф. И. Иванцов) и др.

При подведении итогов действия подводных лодок Балтийского флота в первые месяцы войны командование флота отметило много существенных недостатков и упущений, на-ложившихся на и без того сложнейшие оперативно-стратегические условия, в которых им пришлось действовать.

Например, в первые месяцы войны отсутствовало единое управление подводными лодками в беспрерывно и резко меняющейся оперативно-стратегической обстановке. Не велось должного анализа использования боевого оружия, эксплуатации механизмов, тактики действий командиров лодок. Неудовлетворительной была организация связи с подводными лодками. Кроме того, что подводная лодка могла связаться с берегом только из надводного положения, радио от лодки доходило до штаба флота через береговые радиоцентры с неоднократным репетованием. Необходимость дешифровки радиограмм, в том числе и тех, которые вполне могли быть переданы без шифрования, увеличивало сроки получения информации, которые достигали иногда 24 часов. «Обязаловка» получать радио через короткие сроки между сеансами связи и большое количество радиограмм, связанное с репетованием их для передачи на другие лодки, вынуждало лодки всплывать в надводное положение тогда, когда обстановка для этого не благоприятствовала, а радисты лодок испытывали огромную перегрузку, принимая и передавая иногда до 70 радиограмм в сутки.

Исключительно плохо было организовано дело с авиаразведкой для обеспечения действия лодок — фактически разведданные лодка получала в режиме разведки «на себя».

Конечно, неимоверно сложными были навигационные и гидрографические условия в мелководном районе Балтики. Хорошо иллюстрирует это обстоятельство часто приводимое в курсах военной географии высказывание одного из преподавателей ВВМУ, что если бы все Балтийское море (дно его) поднять на 100 метров, то оно превратилось бы в Карельский перешеек с его озерами.

Несмотря на все это, к концу года подводники Балтики отправили на дно 18 транспортных судов противника общим водоизмещением 33 645 тонн. Кроме того потопили одну подводную лодку «U-144», тральщик и небольшое каботажное судно.

Это как будто немного по сравнению с результатами немецких подводных «волчьих стай» в Атлантике, которые в to время соревновались друг с другом, накапливая потопленный тоннаж. Однако это «немного» составило около 37% от общего объема транспортного тоннажа, потерянного немцами на Балтике в 1941 г., и вынудило руководство «Кригсмарине» значительно увеличить количество кораблей эскорта конвоев, перебросив их с других морских театров военных действий. Такого количества (37%) от общего состава перевозок в каком-либо районе морского театра немецкие подводные асы не добивались ни в одном из периодов войны.

Анализ результатов торпедных атак подводных лодок в этот период показывает, что в среднем на потопление одной цели (с учетом промахов) было потрачено 4 торпеды. Это довольно высокий показатель эффективности использования торпед по мировым меркам.

В это время на вооружении лодок были преимущественно торпеды «53-38», не отличающиеся особенно высокими ТТХ по скорости и дальности, но показавшие свою высокую надежность. К концу года стали поступать новые парогазовые торпеды «53-38М», обладающие скоростью 51 узел (самые скоростные в мире) и дальностью до 10 км.

Первые полгода войны показали высокую эффективность минного оружия подводных лодок. Хотя в составе флота в это время было лишь 3 подводных минных заградителя («Л-3» под командованием капитана 3-го ранга П. Д. Грищенко, «Лембит» — командир капитан 3-го ранга В. А. Полещук, затем старший лейтенант А. М. Матиясевич и «Калев» — командир капитан-лейтенант Б. А. Ныров).

В общей сложности эти 3 подводные лодки поставили 90 мин, на которых подорвались 10 судов противника, тральщик и каботажное судно. Среднее число мин — 7 на одну потопленную цель — это очень высокий показатель для данного типа оружия (ЦВМА. Ф. 18. Д.40015; Ф.78. Д.34934).

Кроме того, балтийские подводные лодки в этот период неоднократно использовали артиллерию при обстреле береговых целей противника. Например, «С-7» в октябре — ноябре обстреливала железнодорожные станции Цевве и Вайавара в Нарвском заливе, вызвав пожары военных объектов в Нарве и Асери. К тому же подводники принимали участие в перевозках топлива и оружия для военно-морской базы Ханко и для Ленинграда.

Как уже говорилось выше, принимали активное участие подводники и при обеспечении эвакуации из Таллина. Прикрывали они эвакуацию и гарнизона Ханко.

Однако 1941 г. был самым тяжелым годом для балтийских подводников. С июня по декабрь 1941 г. Балтийский флот потерял 19 подводных лодок, в среднем 3 подводные лодки в месяц. Таких потерь не знал ни один из наших флотов за всю войну. Основная часть подводных лодок погибла, подорвавшись на вражеских минах.

Закончился 1941 г., но основные битвы на Балтике были еще впереди. Впереди были еще и основные трудности, которые пришлось преодолевать, впереди были и основные победы.

Дело в том, что после понесенных потерь в Балтийском море от разнородных сил Советского ВМФ, в частности, от подводных лодок, немецкое командование решило предпринять крупномасштабные оборонительные меры по полной изоляции нашего подводного флота. В директиве № 41 верховного командования германских вооруженных сил говорилось: «Безопасность плавания в Балтийском море должна быть обеспечена путем блокады русских военно-морских сил во внутренней части Финского залива». Все было направлено на то, чтобы ни одна подводная лодка не смогла выйти из заблокированного Ленинграда и Кронштадта.

Весной 1942 г. немцы начали массовое минирование Финского залива, убедившись по итогам 1941 г., что именно мины являются основным препятствием для действий советских подводных лодок. В довольно короткий срок были созданы две мощнейшие минно-артиллерийские противолодочные позиции: Гогландская и Нарген-Порккалла-Уддская. Каждая из этих позиций состояла из нескольких рядов минных заграждений, располагающихся поперек вероятных путей развертывания наших лодок. Протяженность их по фронту предусматривалась таковой, чтобы ни справа, ни слева обойти их было невозможно.

Между шхерными районами Порккалла-Удд и островом Нарген (Найсар) параллельно линии Хельсинки — Таллин было оборудовано минное заграждение «Назхорн» («Носорог»). Второе минное заграждение было установлено по 27-му меридиану восточной долготы. Называлось это заграждение «Зее-игль» («Морской еж»).

Кроме этих двух заграждений было установлено и третье — между островами Лавенсаари и Котлином под названием «Тигр». Рядом с ним — четвертое под названием «Урс». Пятое, довольно мощное заграждение располагалось к югу от острова Лавенсаари и называлось «Зеехунд» («Тюлень»). В общей сложности к лету 1942 г. в Финском заливе было выставлено 21 тыс. мин.

Мины ставились в виде вертикальных завес из антенных, гальваноударных и неконтактных (магнитных) мин. Донные неконтактные мины ставились в линии с интервалом 40 — 60 м и на глубинах свыше 50 м с целью недопущения проскальзывания подводных лодок у самого дна. Якорные мины ставились на разном углублении с таким расчетом, чтобы перекрыть весь диапазон глубины плавания лодок, начиная с надводной.

Большую опасность для лодок составляли плавающие мины, сорванные с якорей во время штормов.

На побережье и островах были установлены шумопеленгаторные станции с дальностью действия несколько миль. Как на южном, так и на северном берегах залива, а также на островах были оборудованы посты наблюдения и артиллерийские позиции.

В бухтах и шхерах были размещены в громадном количестве поисково-ударные группы, состоящие из надводных кораблей разных классов, а на ближайших аэродромах базировались группы противолодочных самолетов.

Весь фарватер Кронштадт — Лавенсаари был начинен донными магнитными минами.

Большие противолодочные силы были сосредоточены в базах Финляндии (Хельсинки, Котка, Порккалла).

На минировании в Финском заливе немцы не успокоились. Для обеспечения безопасности своих перевозок, особенно стратегических, в дополнение к тем, что были в начале войны, они создали несколько минных заграждений в Ботническом заливе. Только в проливе Южный Кваркен дополнительно к поставленным ранее было выставлено 5 минных банок по 18 — 20 мин в каждой.

В Аландском море было создано минное заграждение «Визепакка» в составе 167 мин.

Минирование в районе Финского залива продолжалось и во второй половине 1942 и в 1943 г. Мощное минное заграждение было поставлено у Кронштадта. Называлось оно «Брутмашине».