Энельфис. Венец Жизни - Elsvidn

меня, да?

– Нет… не совсем, – мотнул головой Фрэд. – Вообще, я это решение принял еще в декабре, как раз в тот день, когда Шейли тебя привела, – он слегка улыбнулся, погрузившись в воспоминания. – Я ей потом сказал, что хочу уйти и больше серьезно не связывать свою жизнь с фигурным катанием… Она настаивать не стала, но попросила выступить на этих соревнованиях, потому что программа уже составлена, оплачено все, ну и прочие официальные мелочи. Ну я, чтобы не подставлять Шейли, согласился. Олесь, понимаешь, из-за меня серьезно пострадала Лия? Я признаю, что в её падении была и моя вина… Подожди, послушай, – произнес он, видя, что девочка собирается что-то сказать. – Давай почестному, ладно? Меня бы по любому впихнули в следующие соревнования, да и я бы не отказался, но…

И он замолчал, отвел взгляд.

И тогда Олеся тихо спросила:

– Но что?

Мальчишка еще несколько мгновений помолчал, словно никак не мог решиться сказать что-то важное, но потом все же договорил:

– Но в следующих соревнованиях я бы хотел вновь выступать с тобой. Да и вообще, просто продолжать кататься с тобой. И мало ли что… Я не хочу тебя подставить так же, как и Лию.

– Но ведь ты так хотел первое место, – уперто повторила девочка. – Бриллиантовое крыло, Фрэд.

– Олеськ, да как же ты не поймешь? – он сжал её ладони в своих, посмотрел на неё внимательно и грустно улыбнулся. – Даже гора бриллиантовых крыльев не стоит того, чтобы рисковать жизнью, тем более чьей-то.

Они помолчали: Олеся даже не знала, что сказать на этот счет, все мысли спутались в непонятный ком, а Фрэд просто ожидал дальнейших действий девочки.

Но вдруг он вновь заговорил, уже более весело:

– Помнишь, я же еще умею играть на гроттиме? Если что, в следующем году приму участие в номинации «Ноты души».

– Я бы очень хотелось послушать, как ты играешь… – чуть ли не шепотом произнесла Олеся, опустив взгляд.

– А я бы очень хотел узнать, какие у тебя будут крылья, – весело сказал мальчишка и принял задумчивый вид.

Они вместе слегка рассмеялись.

– А вдруг мне их вообще не дадут, – предположила Олеся, – крылья эти…

– Все может быть, – Фрэд пожал плечами, лукаво улыбнувшись, – ты же сбой, как никак…

«Вы мне дороги не меньше этих лент»

После шумного и веселого празднования дня рождения Флоренс в Темном Дворце, тишина казалась настоящей усладой для ушей. Вместе с днем рождения отпраздновали еще и завершение международных соревнований – так удачно два события совпали в один день. Обсуждали и выступление Олеси с Фрэдом, и слушали рассказы Флоренс из её жизни, и даже играли в несколько веселых игр, зарабатывая призы.

Заприметив в поле зрения Флоренс, Виктория встряхнула головой, отгоняя воспоминания, и поспешила в сторону женщины.

– Флоренс! – окликнула она. – Постойте, пожалуйста.

Женщина обернулась и одарила девочку теплой улыбкой.

– Да? Ты что-то хотела? – поинтересовалась она.

– Я вам не успела сразу подарить, – Виктория протянула коробку, перевязанную атласной зеленой лентой. – Это вам. Еще раз с днем рождения.

– Ну чего ты выдумала? – Флоренс тихо рассмеялась. – Спасибо большое, моя хорошая.

Женщина приобняла девочку и легонько поцеловала её в макушку головы.

– Эти ленты мне когда-то мама в косы вплетала, – вырвалось у Виктории, когда она заметила задумчивый взгляд женщины на них. – Они мне очень дороги, и я хочу оставить их у вас, потому как вы мне дороги не меньше этих лент.

Флоренс удивленно посмотрела на девочку, а затем растерянно заморгала и вновь опустила взгляд на коробку.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она.

Виктория лишь кивнула и вскоре скрылась из виду.

Глава 17

Долина золотых деревьев

Двадцать первый день марта выдался солнечным и весьма теплым, и это действительно удивляло, ведь в Гредсифоре, как узнала Олеся, даже лето выдавалось всегда прохладным: чаще всего небо было затянуто тучами, либо серой пленой; дули зябкие ветра, и практически целую неделю могли идти дожди.

Сегодня же, в отличии от прошлых мартовских дней, небо прояснилось, и на голубом, бесконечном полотне заблистал солнечный шар; разлилась звонкая и веселая трель птиц, ветер стих, медленно начали раскрываться набухшие почки на деревьях.

В школе с каждым днем Олеся все больше и больше вливалась в процесс обучения, начала лучше соображать и даже брала дополнительные задания, чтобы уж наверняка не отставать от группы, в которой она должна была, по сути, оказаться только через год. Любимым предметом у неё был алфомаг – алфавит пенмаггиц, на этих занятиях она узнала множество различных знаков, их сочетание и даже научилась использовать пару маленьких формул! Еще три месяца назад девочка и представить не могла, что действительно научится быстро-быстро вырисовывать знаки волшебной ручкой, а теперь это казалось таким легким, словно она с рождения умела это делать.

Еще одним любимым предметом для Олеси оказалась координатология, которая была довольно тесно связана с алфомагом. Координатология занималась изучением местонахождения того или иного объекта, способами его скрытия от глаз людей, и даже мгновенного перемещения его во времени и пространстве. Люди, занимающиеся данной наукой, могут «закрыть» для человека выход из того или иного места. Например, со слов господина Алвина Дотти, преподавателя координатологии: «Допустим, госпожа Шэрон Грацифор, одна из лучших координатологов, может с легкостью зациклить ваше местонахождение… да хотя бы в этом кабинете. Она просто просчитает все необходимые координаты и закроет вам выход отсюда. Либо, есть еще такой пример: госпожа Шэрон выстраивает некий «коридор» из определенных мест, допустим: этот кабинет, школьная столовая, комната в вашем доме и… и поляна в лесу. В этом случае, вы, выходя из этого кабинета, попадаете сразу же в школьную столовую и так далее, по заданным местам».

– А как госпожа Шэрон узнает координаты моей комнаты, если она ни разу там не была? – поинтересовался на прошлом занятии мальчишка. – Получается, ей придется считать мою схему жизни, чтобы найти момент, когда я был в этой комнате и узнать её координаты? Но как быть, если считывать схемы жизней может только владелец Венца или его прошлые владельцы?

– И как она узнает координаты места, в котором ни разу не была, но и считать по схеме жизни тоже будет не у кого? – поддакнула девчонка, при-чем с явной язвительностью.

В тот момент Олеся четко услышала, как громко и презрительно фыркнул Фрэд.

– Координатология очень глубокая и сложная наука, милые мои, – усмехнулся господин Алвин Дотти. – Наука эта подразумевает серьезное изучение не просто знаков для пенмаггиц, а сложнейших формул, чтобы считывать