История воссоединения Руси. Том 1 - Пантелеймон Кулиш

53

Сохранилось предание, что пахарь украинскй, втыкал саблю в первую борозду свою, в знак готовности доказать свое право на займище.

54

В Коростышове (Житомирского уезда), в фамильном архиве гг. Олизаров, хранится подлинное письмо Дашковича к Сигизмунду I.

55

Об этом пишет Стрыйховский. — Киевский бискуп Верещинский, смеясь в своей брошюре «Publika» над беззаботностью украинских поляков, заставляет татар обращаться к ним с речью по-русски, а не по-польски: «Twoia spisz, moia choruiesz, poidy twoia do Ordy, budemo sie dobre miety, po kobylyni budem kasze uzywaty, a posoku konskoiu z molokom pity».

56

„Летопись о Начале Проименования Козаков“ говорит о них: „Море переплавати дерзают в единодревных суднах, многажды и души своя погубляют, яко не имеют сего обычая, дабы с собою священников ради нужды смертной имели“.

57

По освобождении знаменитого Самийла Кишки из турецкой каторги, казаки, по словам думы, определили часть добычи своей на Святую Сечевую Покрову, на Межигорского Спаса и на Трахтомировский монастырь; только это, очевидно, прибавка позднейших кобзарей, так как во времена Самийла Кишки не существовали еще ни Покровская церковь на Низу, ни Спасская в Межигорье.

58

Даже думные дьяки московские, в 1594 тоду, отозвались перед императорским послом Варкочем о запорожцах, как о людях, «не имеющих страха Божия», который, по грубым религиозным понятиям москвичей того времени, прежде всего должен был выражаться умилостивительными жертвами.

59

Так, между прочим, из надписи на каменном кресте над могилою, знаменитого кошевого отамана Сирка и из местных отзывов народа о его могиле, видно, что Сирко похоронен не за Порогами.

60

Ты, могило Верховино,Чому рано не горіла?

(Это значит: почему на тебе не был зажжен сторожевой знак?)

Ой, я рано не горіла:Бо крівцею обкипіла.

(Т. е., ваши усобицы не дали возможности даже предостеречь вас от общей опасности).

Ой, якою? Козацькою,В половину из лядською.

61

Лес этот находился в Таращанском уезде, между сёлами Вовнянки, Лисовичи и Богатырки.

62

Так доносил королю полевой гетман Жолковский о восстании казаков, под предводительством Наливайка.

63

См. в приложениях к 1-му тому думу Невольницкий плач.

64

См. там же думу про Марусю Богуславку.

65

См. там же думу про Кішка Самійла.

66

См. там же думу про трёх братив. — Все это названия, под которыми известны думы в устном репертуаре певцов-кобзарей.

67

Подчинение воли одного суду двоих, и следовательно многих, выразилось также в пословице: Коли два кажуть: «пьяный», то лягай спати.

68

Из дневника Ласоты, императорского посла на Запорожье, мы знаем что запорожцы во время походов не нуждались ни в каких мастерах для починки оружия и других поделок военных. Боплан, несколько позже, говорит то же самое.

69

„Volumina Legum“, III, 122: „Osobne sobie sedzie y starsze postanowiwszy, przed zadnym prawem, iedno przez sie ustanowionemi Atamany stawac niechca".

70

Id. II, 465: „Kozacy... zwierchnosc Starostow naszych nie przyznawaia, ale Hetmany swe, y insza forme sprawiedliwosci swey maia: czym miasta, y mieszczany nasze uciskaia, wladze urzzednikow naszych, y Uvzad Ukrainny mieszaia ect. — Miasta tez nasze y mieszczanie, chcemy aby sic pod ich iurisdykcye nie podawali, y synom swym tego czynic nie pozwolali, sub amiissione bonorum et poena captis.

71

См. «Staropolska wiejska Gmina», przez A. Maciejowskiego («Dziennik Powszechny» 1861, № 414—415).

72

Последний предрассудок сообщили они отчасти и казачеству, в которое постоянно входили, как беспокойно-деятельный ингредиент. Яким Сомко, во второй половине XVII века, унизил себя во мнении казацкого общества тем, что имел крамныя коморы, а в XVIII веке, в эпоху возрождения казачества, сделавшегося уже анахронизмом, на правой стороне Днепра, типический, так называемый малеванный запорожец говорит:

Як хоч мене назови,На все позволяю,Аби тилько не крамарем,Бо за те полаю.

73

И после Хмельнтчины еще знание страны не потеряло важности, которую имело оно во времена Синявского. Петро Дорошенко избран был за него в гетманы. «Он — казак старый и поля знает», говорили казаки на избирательной раде, на конвокационном сейме казацком, и решили выбор в пользу Дорошенка.

74

... ibique magna vis Kozakorum perpetuo confluit, mutaisque bellis et cae dibus frequentissimis concidunt.

75

«Ksiazki o wychowaniu dzyeci wiele potrzebne y pozyteczne». Krakow, 1553.

76

Вспомоществования.

77

Этот эпитет и теперь еще придается чумацкому промыслу. "Оце я встряв у невирне чумацтво, та й сумую", скажет вам иногда поселянин, сидя на приспи под хатою.

78

Кадлубек родился в 1160, умер в 1223 году.

79

В самых древних изданиях Канонического Права, в изданиях, признанных Трндентским собором, в изданиях XVI и XVII века, появившихся в Риме, Париже, Лионе, Турине, находятся слова: „кто скажет, что папа не есть сущий Господь Бог, да будет анафема!“.

80

Подробности, вполне достойные любопытства читателя, см. в „Herbach Rycerstwa Polskiego“ przez Paprockiego, и в „Szkicach historycznych“ przez Szajnoche.

81

«La Description du Royaume de Poloigne et Pays adiacens, avec les Status, Contitutions, Moeurs et Facons de faire d'Iceux». Par Blaise de Vigenere, Secretaire de feu Monseignieur le Duc Niuernois. A Paris, 1573. Эта очень редкая книга находится в Императорской Публичной Библиотеке.

Сравнение текста Длугоша с рассказом Блэза покажет, как иногда самый вымысел открывает новый источник истины, которой вовсе не желали обнаружить сочинители вымысла. С этой стороны пристрастные и тенденциозные произведения историков делаются, в свою очередь, источниками ддя уразумения того, что они старались переиначить по своим чувствам и понятиям.

Длугош: „Intra omnes obsidionis tempus, crudelis, inter Polonos, Ruthenos, et Lithuanos committebatur dimicatio. A Ruthenis tamen et Lithuanis primum orta. Si enim captiuabant aliquos captinos Polonos, inspectante exercitu, in muris occidebant in frustra, caeteros impletos aqua suffocabant, et exquisitis necabant crudelitatibus. Quinque insuper fratres Praedicatorum Polonos, qu Luczkco, in aduentu exercitus, ex ciuitate fugerant, turpi morte damnauerant. Propter quod ex Poloni in captiuos Ruthenorum ct Lithuanorum, vicem reddendo, saeuiebant, compensando vicium vicio, vt non solun paribus, sed etiam maioribus prope odiis viderentur certasse. Ferant etiam Jurszam Capitaneum Lucensem, et Lithuanos atque Ruthenos, in castro Lucensi, in eam amentiam et tyrannidem effluxisse, vt omnem in Phytonibus, et phytonissis, retinendi et defendendi castri fiduciam reponerent. Unde peteutibus Judaeis, datus fuit ex captiuis Polonis vnus adolescens forma elegantior; quem continuo cultro iugulam infixo occidentes, extracto ex corpore eius sanguine, ventrem diuidunt; et corde, iecore, aliisque intestinis e corpore eductis, et in partes minutas diuisis, inque carbones viuos proiectis, fumo inde orto, omnes castri parietes et angulos, quasi thuris odore, precationes canendo sacrilegas, inficium; iuramento assecurando Jurszam et obsessos, nullam obsidionis aut expugnationis vim de castro fore nocituram”.

82

Успехами детей в латинском языке старинные поляки так гордились, как в наше время гордятся некоторые матери англичанки и американки темъ, что дети их по 4-му и 5-му году удивляют ученых своими энциклопедическими познаниями. Уже на 5-м году польские дети XVI и XVII века, знали наизусть Donaty и по 100 стихов из Виргилия. Кромер, писавший в царствование Стефана Батория, разсказывает чудеса о распространении латинского языка в Польше. „Богатые и бедные,“ говорит он, „посылают в школы и к учителям своих детей мужского пола, заботясь о том, чтобы, с латинскими науками освоивать детей с самого раннего их возраста, одинаково-убогие, как и богатые, одинаково шляхта, как и поспольство, а всего больше — мещане. Многие держат учителей в домах, и трудно даже в латинской земле найти столько как здесь людей из простонародья, с которыми можно разговаривать по латыни.

83

У Кромера находим весьма грустное подтверждение этих слов заезжего издалека иностранца. Он говорит: «Некоторые поляки, пренебрегши домашними делами, рискуя бедностью и лишениями, охотно отправляются путешествовать, потому что им чужое нравится больше своего. Поляки охотно и легко научаются языкам тех народов, у которых гостят: приятно им подражать одежде, телодвижениям и обычаям, которые увидят; они этим тщеславятся. То же самое следует сказать и об основаниях религии; потому что во всём, чего бы ни коснулись, они обнаруживают ум гибкий и восприимчивый. Они охотнее стараются осведомляться о чужих изобретениях, нежели сами что-нибудь выдумать или изучить, так как не любят посвящять себя какой-нибудь одной наук, или искусству, во всем, относящемся к ремеслам; удовлетворяются сработанным кое-как и не заботятся о тщательной доконченности предмета. Заниматься искусствам и ремеслами в этом крае некому, затем что поляки предпочитают праздно роскошничать, вместо того чтобы образовывать себя умственно или механически, а убогие для насущного хлеба не раз бывают принуждены хвататься за работу, противную своему призванию. Лишь только успокоят они себя в первых потребностях жизни, тотчас стараются устроиться в домашнем быту по образцу богатых людей, жеманятся, корчат из себя высших — или из одного тщеславия, или, чтобы снискать себе и своим домашним какую-нибудь охрану от несправедливостей, и оскорблений».