Книга первая. Читатель - Харитон Байконурович Мамбурин

направляясь к нему, — Лет до двадцати пяти — тридцати.

— Главное, чтобы сейчас не сдох… Кстати, а как ты его так быстро?

— Не везде можно накачать щит из мышц…

Говорить, что Йоги может умереть и сейчас… я не стал. Соперник был одновременно не заслуживающим внимания и чрезвычайно опасным, поэтому наносил я удар локтем в темя всерьез, на убой, с полной выкладкой своих уже заметно подросших сил. Череп и нога у него выдержали, но… впрочем, без разницы. «Надевшие черное» умирают время от времени. Это рутина их жизни.

Несмотря на то, что уходили мы неторопливо, это было лишь для показухи, скрывшись с глаз избитых дурней, мы перешли на бег. Мичико действительно была здесь, мы слегка опоздали. Она приехала пьяная и растрепанная, тут же начав активно разводить своих «друзей» на продолжение банкета. Причем, сделала своему кавалеру пару очень прозрачных намеков на то, что воспоследует позже, если он поддастся на её уговоры. Действовала девица нахраписто и истерично, у неё были бы все шансы на успех, если бы в карманах её знакомых не гулял ветер. Разочарованный этим обстоятельством, её «друг» грубовато отказался, чем вызвал поток брани на свою голову. Громкой и отчетливой. В словах Мичико не стеснялась, поливая парней от всей души.

Поэтому её услышали другие парни, парк Акатсуки у нас зона популярная. У тех на руках деньги были, о чем они с удовольствием сообщили старшей Коджима, пригласив с собой, а та, недолго думая, и повисла на одном из них. Не успели «нищеброды» опомниться, как компания уже свалила, так что всё, что им оставалось — начать ругаться друг с другом. И тут, как на грех, подъехали за каким-то делом три босодзоку, один из которых вёз с собой карлика, которые, что-то спросив, нарвались на грубый ответ одного из компании Мичико, занятой выяснениями отношений.

Воистину, парк Акатсуки популярное место.

К счастью, наши побитые информаторы запомнили место, куда так недолго зазывали Мичико Коджиму.

— Что может быть банальнее трахнутой на Кабуки-тё школьницы, а? — пробормотал я, втискиваясь на электричку вслед за Рио.

— В том-то и дело, что ничего… — пробормотал «грязный» блондин, прислонясь спиной к стеклу, — Но кого это интересует?

— Мы вполне можем потом отвести её в наш бордель, — подумав, вынес предложение я, — Там её отмоют и приведут в порядок, если мы не успеем.

— Отличный план, Акира. Но лучше бы нам успеть.

Что за родители могут начать шантажировать своего собственного сына, тем более, своей же дочерью? Вопрос риторический, Коджима мало отличаются от якудза, скорее даже в худшую сторону, это раз. Вторым же будет то, что Рио давно и очень успешно работает на семью, выдавая результаты на уровне и за уровнем опытных рекрутёров, а это, как говорил некто Иосиф Виссарионович Сталин, очень выгодно. «Кадры решают всё». Однако, Рио крайне самовольный психопат с твердым неуступчивым характером, который, к тому же, взрослеет.

Паршивая овца, клочок шерсти, подростковый бунт, выгода. В уравнении всё известно, видны все предпосылки.

— Скажи, а что бы ты сделал на их месте? — кажется, блондин догадался, о чем я думаю.

— Я бы избавился от Мичико сразу же после завершения её карьеры айдола, Рио. Её можно было отправить в интернат, либо на обучение в Англию.

— Можно. Но далеко не факт, что, вернувшись, она бы принялась за семейный бизнес. Смысл тратиться на ту, кто последние три года доказывает, что никакого смысла вкладываться в неё нет?

Логично.

Это заставило меня задуматься. А важно ли мне будет, какой дорогой пойдут мои дети? К примеру, рожденные Шираиши? Я женюсь, потому что это прилично и важно для общественного мнения, заведу детей, прослежу за их воспитанием. Потом…? Нет, не важно. Совершенно. Я гость в этом мире, гость, у которого есть свои цели, никак не пересекающиеся с нуждами большинства живущих. Моя основная задача в том, чтобы выдоить этот мир, поглотить его знания, а затем идти дальше. Идти, идти и идти, пока моя душа не вернется к себе на родину, унося с собой всё награбленное.

«А как же твоя семья, которая есть сейчас?» — холодный, пренебрежительный и безжалостный голос Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира, сформировал вопрос, который уже звенел у меня в мозгу, — «К ним ты вовсе не так равнодушен, как к своим будущим детям. Пытаешься спрятаться? Солгать себе?»

«Ты прав», — легко согласился я, — «Именно это и делаю. Когда придёт время, мы увидим последствия моих решений. А пока молчи. Всё идёт по плану».

«Это так»

— … Акира?

— Да?

— Ты что? Читаешь⁈

— Нам ехать еще три с половиной минуты.

Кабуки-тё — гнилая язва на теле страны. Туристический квартал, похожий на напомаженную сифилитичную шлюху. Здесь с размахом торгуют подгнившим низкокачественным развратом, бросая его в лицо оторопевшим туристам и подвыпившим саларимэнам. С вечера до утра по этой неоновой глисте, набитой дорогим, но уродливым мясом на продажу, гуляют гости столицы и легковерная молодежь, думающая, что здесь как раз и кипит жизнь. Для привлечения последней тут полно лав-отелей с достаточно низким ценником.

Если бы мы не знали названия заведения, куда зазывали Мичико, то никогда бы в жизни её тут не нашли. Однако, мы знали. Тесный, обшарпанный, разрисованный караоке-клуб, возле которого тёрлось несколько нетрезвых молодых придурков, явно не знающих, что им делать со своей жизнью. Без особых проблем мы проникли внутрь, без них же узнали у тощей японки средних лет, даже не поднявшей на нас голову, о том, куда недавно повели школьницу. Поднялись на третий этаж по немытым заплеванным ступенькам. Вошли в комнату под номером «5»…

— Здравствуйте, Коджима-сан, — чуть поклонился стоящий посреди комнаты с заведенными за спину руками молодой азиат, — Вы как раз вовремя. Мы вас ждали.

Неожиданно.

Я быстро оглядел небольшое помещение, наполненное мечущимся светом от пары световых установок, призванных как замаскировать убожество потертых диванов, так и создать атмосферу праздника. Четверо стоящих по разным углам людей, кроме того, что по центру. Все в костюмах, сжимают в руках укороченные пистолеты-пулеметы. В углу, рядом со сбитым на пол звуковым центром валяются тела пятерых парней со скованными за спиной руками, в масках для сна и ушных затычках. На одном из диванов съежившаяся Мичико с поджатыми под себя ногами. Её руки скованы спереди, а во рту кляп. Дрожь, размазанная косметика, шок и испуг в глазах, но невредима.