Неугомонный - Хеннинг Манкелль

От усталости его сморил сон. Проснулся он через несколько часов и вдруг вспомнил слова Байбы. За каждый русским стоял кто-то еще. Она как бы подбросила ему идею, которая имела касательство к Хокану и Луизе фон Энке. За каждым русским стоял кто-то еще.

Кто, думал он, кто стоял за ними? И кто из них стоял за спиной другого? Ответа он не находил, но понимал, что вопрос, возможно, очень важный. Надо его как следует обмозговать.

Он вышел во двор, принес лестницу, которой обычно пользовался трубочист, и с биноклем в руке залез на крышу. Оттуда был виден белый паром, направлявшийся в Польшу. Большая часть самого яркого и самого счастливого времени его жизни находилась там, на борту, и никогда уже не вернется. Его захлестнули печаль и почти невыносимая боль.

Когда подъехал мусоровоз, он сидел на крыше. Но мусорщик, забравший мешок, даже не заметил, что он, будто ворон, взлетел на крышу.

27

Валландер проводил взглядом отъехавший мусоровоз. Польский паром исчез в облаке тумана, плывшем к сконскому побережью. Собственные мысли испугали его. После долгой ночи Байба уехала, к парому и навстречу вечности, а он спал. Существует ли вечность, ни один из них сказать не мог. Но Байба была ближе к обрыву, что вел прямо в неведомое. Сказала, что речь идет о нескольких месяцах, не более.

Внезапно он совершенно отчетливо увидел себя. Мужчина, полный огромной жалости к себе, насквозь мелодраматическая фигура. Сидит на своей крыше, и, собственно говоря, важно для него только одно: умрет Байба, а не он сам.

В конце концов он спустился вниз и пошел с Юсси на прогулку, больше похожую на бегство. И мало-помалу умудрился прийти к мысли, что таков уж он есть. Человек, дельный и умелый в своей профессии, даже проницательный. Всю свою жизнь он стремился быть частью добрых сил этого мира и если не достиг успеха, то отнюдь не одинок в своей неудаче. Ведь человеку дано лишь стремиться.

Нахмурило. Он выгуливал Юсси, ожидая дождя, шел среди полей, недавно скошенных, оставленных под паром или ждущих комбайна. При каждом пятнадцатом шаге пытался думать о чем-нибудь совершенно новом, но безуспешно. В эту игру он играл с Линдой, когда она была ребенком. Но игра перестала быть игрой, когда несколько лет назад он старался вычислить неведомого убийцу, который на Праздник середины лета убил нескольких молодых людей в маскарадных костюмах. Расследование внушало ему страх и растущее ощущение, что он полностью утратил способность читать места преступлений и те немногие следы, какими они все же располагали. Тут-то и пригодилась давняя игра, на разных этапах следствия он буквально дошел до ясности. Вот и теперь пытался думать о себе, о своей жизни, о мужестве Байбы перед лицом постигшей ее неизбежности, о мужестве, какого ему самому наверняка недостает. Шагал по дорожкам, вдоль межевых канав, уже не слишком быстро, спустив Юсси с поводка.

Вспотев от ходьбы, Валландер присел возле маленького пруда, вокруг которого валялись ржавые обломки старого сельскохозяйственного инвентаря. Юсси понюхал воду, попил, потом улегся рядом. Облака поредели, дождя не будет. Вдали послышались сирены спецмашин. На сей раз пожарные, не «скорая» и не его коллеги. Он закрыл глаза, попробовал увидеть Байбу. Сирены приближались, выли уже за спиной, на шоссе, ведущем в Симрисхамн. Он обернулся. Бинокль, с которым он лазил на крышу, по-прежнему висел на шее. Сирены слышались совсем неподалеку. Он встал. Может, у кого из соседей случился пожар? Только бы не у стариков Ханссонов. Элин Ханссон вообще не ходит, а Руне шагу ступить не может без трости. Вой сирен все ближе. Он поднес бинокль к глазам и с ужасом увидел, как две пожарные машины зарулили в его собственный двор. Вскочил на ноги, побежал, Юсси мчался впереди. Временами Валландер останавливался, смотрел в бинокль на свой дом, каждый раз ожидая увидеть языки пламени над крышей, где совсем недавно сидел, или дым, валящий из лопнувших окон. Но ничего подобного не происходило. Только машины с уже умолкшими сиренами и пожарные, расхаживающие по двору.

Когда он, вконец запыхавшись, подбежал к калитке, брандмейстер Петер Эдлер гладил Юсси, который изрядно опередил хозяина. Эдлер сурово усмехнулся, когда Валландер, пошатываясь, ввалился во двор. Пожарные собирались уезжать. Петер Эдлер был в Валландеровых годах, веснушчатый, в речи его сквозил легкий смоландский акцент. Порой они встречались в ходе тех или иных расследований. Валландер относился к Эдлеру с большим уважением и любил его суховатый юмор.

— Один из моих парней знал, что это твой дом, — сказал Эдлер, продолжая гладить Юсси.

— Что стряслось?

— Наверно, мне надо у тебя спросить, а?

— Горит?

— Да нет. Но вполне могло загореться.

Валландер недоуменно посмотрел на Эдлера.

— Я ведь всего полчаса назад ушел на прогулку.

Эдлер кивнул на дом.

— Идем со мной.

С порога в лицо Валландеру ударил сильный, прямо-таки едкий смрад. Пахло горелой резиной. Эдлер провел его на кухню. Чтобы проветрить, пожарные открыли окно. На одной из конфорок стояла сковорода, а вплотную к ней — обугленная подставка. Эдлер понюхал все еще дымящуюся сковородку:

— Яичница? Сосиски с картошкой?

— Яичница.

— Ты ушел, не выключив конфорку? Мало того, поставил на плиту подставку. До какой халатности может дойти комиссар уголовной полиции?

Эдлер покачал головой. Они опять вышли во двор. Пожарные уже расселись по машинам и ждали начальника.

— Такого со мной никогда не случалось, — сказал Валландер.

— И хорошо бы никогда не повторилось. — Эдлер огляделся вокруг. — Ты все-таки переехал за город. Честно говоря, я не верил, что ты снимешься с места. Красиво тут.

— А ты живешь все там же?

— В том же доме, в центре. Туннель хочет за город, но я против. Во всяком случае, пока работаю.

— И долго еще думаешь работать?

Эдлер нехотя встряхнулся. Хлопнул по бедру блестящей каской, которую держал в руке, будто оружие.

— Сколько смогу или сколько позволят. Еще года три-четыре. Что буду делать потом, не знаю. Не смогу я сидеть дома да решать кроссворды.

— Ты мог бы их составлять, — сказал Валландер, вспомнив Германа Эбера.

Эдлер с удивлением посмотрел на него, но не стал уточнять, что он имеет в виду. Зато поинтересовался будущим Валландера. Казалось, чуть ли не надеялся, что оно такое же невеселое, как и у него.

— Возможно, сумею остаться еще на несколько лет. А там придется и мне уйти. Может, скооперируемся? Организуем небольшую команду и будем разъезжать по округе, разъясняя народу, как защититься от воров и пожаров. Фирма «Взлом и пожар», а?

— А можно защититься от грабежей?

— Да в общем-то нет. Но можно научить людей простым способам, которые отбивают у ворья охоту лазить по домам и квартирам.

Эдлер с сомнением взглянул на него:

— Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

— Пытаюсь. Но жулики — они как дети. Быстро усваивают науку.

Эдлер покачал головой, выслушав, мягко говоря, сомнительное валландеровское сравнение, и сел в машину.

— Выключай конфорки, — сказал он на прощание. — Хорошо хоть установил солидную пожарную сигнализацию, которая напрямую подключена к нам. Мог возникнуть опасный пожар, дом вспыхнул бы как спичка. В разгар лета пережил бы кошмар — дымящиеся развалины.

Валландер промолчал. На установке сигнализации настояла Линда. Она оплатила ее как подарок на Рождество и проследила за монтажом.

Он покормил Юсси и как раз собирался запустить газонокосилку, когда приехала Линда. Без Клары и очень встревоженная, он сразу заметил. Наверно, встретила пожарных.

— Что делали пожарные на твоей дороге? — спросила она.

— Они заехали не туда, — соврал он. — У соседей замкнуло проводку на скотном дворе.

— У кого именно?

— У Ханссонов.

— Это которые же соседи?

— Ну, к чему все это объяснять? Ты все равно не знаешь, где их усадьба.

Линда держала в руке свой обычный маленький рюкзачок. И со всей силы швырнула его в отца. Он сумел уклониться, и снаряд задел его только по плечу. В ярости он поднял рюкзак с земли.

— Ты что делаешь?!

— Мне только недоставало, чтобы ты стоял тут и врал мне прямо в глаза!

— Я не вру.

— Пожарные были здесь! Я поговорила с твоим соседом. Он сказал, у тебя во дворе стояли две пожарные машины.

— Я забыл выключить конфорку.

— Проспал?

Валландер кивнул на поля, где немногим раньше совершил марш-бросок, от которого до сих пор гудели ноги.

— Я гулял с Юсси.

Не говоря более ни слова, Линда выхватила у него рюкзак и вошла в дом. Валландер прикинул, не сесть ли в машину и не рвануть ли куда глаза глядят. Линда ведь так и будет без конца корить его за вранье и за немыслимую халатность. Так и будет возмущаться, и в итоге он тоже разозлится. Уже ведь начал. Что там у нее в рюкзаке, он не знал. Но рюкзак тяжелый, плечо болит. С растущим возмущением он думал, что она впервые применила против него то, что можно назвать физической силой.