Стреляй первым - Сергей Гайдуков

Такие же посты были расставлены Казаковым во всех местах, где было возможно появление Кожина и Резниченко.

Однако время шло, а ни один из этих постов пока не мог отрапортовать начальству об успехе своей миссии. В два часа дня Казаков лично связался со всеми своими группами и получил неутешительный ответ: ни Кожин, ни Резниченко нигде не появлялись.

Их не было ни дома, ни на работе, ни в аэропорту Шереметьево. После четырех часов вечера Казаков начал серьезно подозревать, что они совершенно облажались, и Резниченко с Кожиным, прихватив миллион долларов, уже давно пересекли российскую границу.

Он безрадостно соображал, как ему доложить обо всем об этом Тарасову, но тут Тарасов позвонил сам.

— Я уже п-проснулся, а ты их до сих п-пор не поймал, — мрачно сказал он.

— Боюсь, что мы их уже не найдем, — печально предположил Казаков, но в ответ услышал смех Тарасова:

— К-конечно, без меня ты бы их и не нашел…

— А что случилось? — с надеждой спросил Казаков.

— Мне п-позвонили мои приятели из ментовки. Ок-ка-зывается, за Гришей уже несколько дней как установлено негласное наблюдение. Из-за т-того случая с охранником…

— С Прошаковым?

— Да хрен его з-знает, как ему фамилия! Ты г-главное-то усек? Гришу ведут по городу менты и они знают каждый его шаг. Они даже знают, г-где он сейчас.

— Так где же он? — несколько виновато спросил Казаков, чувствуя, что заставил шефа выполнять свою работу.

— Д-десять минут назад его машина стояла на Расторгуевской, дом 426. Т-ты знаешь, что т-там такое?

— Понятия не имею.

— Ну да без разницы. П-поторопись…

Однако как ни спешил Казаков, как ни гнал он машину, но пробки есть пробки, а светофоры есть светофоры, и по воздуху над ними не пролетишь. Когда без пятнадцати пять Казаков вылетел на Расторгуевскую, он два раза объехал вокруг дома 426, но ничего похожего на резниченковскую машину не обнаружил.

С тяжелым сердцем он набрал номер Тарасова и сказал:

— Мы опоздали. Его там уже нет.

— Да на х-хрена мне такие помощники? — возмутился Тарасов. — С-самому, что ли, все делать?! Ладно, п-погоди, сейчас еще раз позвоню ментам и узнаю, куда его понесло…

Пять минут спустя Тарасов назвал Казакову место, где припаркована черная «волга» Резниченко, и тот поспешил так, как никогда не спешил. На этот раз он не мог опоздать.

Глава 16

— Куда это мы едем? — спросил Кожин.

— В далекие края, — бросил Артем, продолжая держать револьвер наставленным в бок своему пассажиру. — Только не пытайся выпрыгнуть на ходу — оцарапаешься, — и Метельский надавил на педаль газа.

— Да я как-то и не думал прыгать, — Кожин вдруг увидел, что на следующем повороте открывается проезд к одному очень хорошо ему известному дому. И неизвестный бритоголовый оборванец совершил этот поворот, совершенно неожиданно для Кожина привезя его на Расторгуевскую, к дому Диспетчера.

Это событие так изумило Кожина, что он принялся пристально разглядывать своего похитителя, пытаясь вспомнить, не видел ли он где его раньше. Но с опознанием ничего не вышло, и Кожин спросил напрямую:

— Мы встречались раньше?

— Не то чтобы встречались, но у нас есть кое-что общее, — Артем остановил машину рядом с подъездом дома 426.

— Наверное, мы сможем обсудить это общее спокойно, без нервов? — осторожно спросил Кожин, по-прежнему ощущая револьверное дуло, упершееся в ребра.

— Если бы у меня были нервы, то я давно тебя пристрелил бы, — признался Артем. — Но я сдерживаюсь.

— Вот и хорошо, — обрадованно сказал Кожин. — Этот дом, к которому мы приехали, он тоже — общий интерес?

— Наверное. Во всяком случае, у меня есть ключи от одной из квартир в этом доме. Хочешь проверить, знакома ли эта квартира и тебе?

— Почему бы и нет?

— Тогда вылезай из машины и не дергайся.

— Если ты не будешь стрелять мне в спину, я не буду дергаться.

— Вот и договорились.

Артем шел вплотную за Кожиным, неся чемоданчик Диспетчера в правой руке и подталкивая Кожина в спину револьвером, зажатым в левой. Перед дверью квартиры Диспетчера Кожин обернулся и потрясенно спросил:

— Мы сюда? У тебя есть ключ отсюда?

— Достался по наследству, — пояснил Артем. — Хозяин скоропостижно скончался сегодня утром. Обедал в ресторане и поперхнулся. Врачи так и не смогли его спасти. Ты знал его?

— Да, — в мыслях Кожина царил полный кавардак. Если Диспетчер умер, то что сталось с деньгами? Или что с ними станется? До шести вечера осталось не так и много. Похоже, ситуация начинала выходить из-под контроля. Вернее, тот, кто умел держать ее под контролем, был мертв. Тройственный союз Диспетчера, Кожина и Резниченко ослабел на треть, и у Кожина возникли серьезные опасения, что на пару с Резниченко они смогут провернуть все это совсем непростое дело.

Да еще и бритоголовый со своим револьвером…

— У меня будет синяк на боку, — сказал Кожин, проходя в квартиру.

— Главное, чтобы не было дырки в боку.

В квартире было пусто. Артем включил кондиционер, и духота постепенно стала спадать.

— Вот это идеальное место для выяснения отношений, — довольно заметил Артем и сел в кресло. — Садись, — кивнул он Кожину на кресло у противоположной стороны. — Поговорим…

— О чем? — спросил Кожин.

— О многом. Есть масса интересных тем для беседы: о деньгах, об утренних прогулках в парке с чемоданом оружия под мышкой, о банках и их службах безопасности, о долгах и должниках… Это интересно для тебя?

— Вполне, — кивнул Кожин. — Только меня немного смущает вот это, — он показал на револьвер в руке Артема.

— А меня это совсем не смущает, — ответил Метельский. — Напротив, это придает нашей беседе дополнительную остроту.

— Не порежься, — тихо сказал Кожин, и Артем усмехнулся в ответ.

Глава 17

В ту субботу Григорий Александрович Резниченко вернулся домой рано и с очень тяжелой головой. Всю ночь ему снились кошмары, причем довольно реалистические и на актуальные темы: например, ему снилось, что он привозит Шульцу на Пушкинскую площадь чемодан с деньгами, Шульц открывает его, чтобы пересчитать сумму, а доллары у него на глазах превращаются в мерзких зеленых жаб и выпрыгивают из чемодана, омерзительно квакая при этом. Шульц кричит, что Григорий Александрович не хочет видеть живыми свою жену и дочь, раз притаскивает такое дерьмо вместо денег… Резниченко пытается, преодолевая отвращение, переловить жаб и сложить их обратно в чемодан, но Шульц снова кричит: «Зачем мне эти жабы?!» И Григорий Александрович начинает уговаривать жаб превратиться обратно в доллары, но те, как одна, отказываются, пока самая молодая жаба не говорит: «Ладно, мы попробуем. А за это ты должен будешь меня поцеловать». Резниченко стонет, но делать нечего, и он целует жабу в ее холодную скользкую кожицу… И сам превращается в жабу.

Естественно, что после таких видений настроение у Григория Александровича было преотвратное. Он уныло мерил шагами пустую квартиру и постоянно смотрел на часы, считая, сколько же осталось до встречи на Пушкинской. Долго так Григорий Александрович выдержать не смог и решил отвлечься плотным завтраком, но за те дни, что Ольга отсутствовала, никто не готовил ему еду. Завтракать консервами он не хотел, и поэтому в начале восьмого Резниченко сел в машину и поехал в поисках места, где в это раннее время можно было бы перекусить.

Придорожные магазинчики уже открывались, но там не было ничего, кроме сосисок с кетчупом и кофе. От этой еды Резниченко давно отвык, и теперь не мог представить, как отреагирует на нее желудок. Он не стал рисковать и проехал дальше. Внезапно в голову ему пришла мысль о том, что на вокзалах и в аэропортах рестораны должны работать круглосуточно.

Посмотрев на часы и обнаружив, что времени еще более чем достаточно, Резниченко погнал машину в аэропорт Домодедово. Ресторан был уже закрыт, зато работали несколько маленьких кафе, и Григорий Александрович неожиданно ощутил бильнос желание немедленно и очень плотно наесться, опробовав меню всех этих заведений.

Отказать себе в этом желании он не смог и потратил почти два часа на затяжную и обильную трапезу, в ходе которой нервы его постепенно успокаивались, а движения приобретали плавность и размеренность. Как ни странно, но ему стало хорошо.

Он не поехал в тот день на работу и не отвечал на звонки по сотовому телефону. Ему было не до этого. Каким-то образом работа, бизнес, дела незаметно отошли для него на второй план, а может, и вообще потеряли всякое значение. Его совершенно не беспокоили тс встречи, которые он мог бы сегодня провести, и контракты, которые мог бы заключить в результате этих встреч. Ему это неинтересно, это было заурядным, как копошение муравьев в муравейнике.