Козел отпущения - Морье Дю

Этот злобный удар Шарлотта нанесла на прощанье всем обитателям замка. Сен-Жиль был заклеймен. Я спросил себя, видел ли комиссар полиции Франсуазу такой, какой видел ее я: одинокая, от всех особняком, она цеплялась за сокровища, привезенные из родного дома сюда, где она никому не была нужна, где добивались не ее любви, а ее денег.

Commissaire попросил проводить его в спальню, и я повел его наверх; все прочие остались в гостиной. Когда мы шли по коридору, он сказал:

-- Я должен снова выразить свое сожаление, месье, по поводу того, что мы еще усугубили ваше горе, вторгшись к вам в такое время и причинив все эти неудобства.

-- Ради Бога, не извиняйтесь, -- сказал я, -- вы проявили максимум такта.

-- Любопытная вещь, -- сказал он. -- Обычно, когда случается подобная трагедия, те, кто был ближе всех к усопшему, чувствуют себя так, словно находятся на скамье подсудимых. Они спрашивают себя, нет ли здесь их вины и как они могли бы предотвратить это. В вашем случае на второй вопрос есть один ответ: никак. Все, кроме прислуги, ушли из замка. Это было очень неудачно, но тут никто не виноват, разве что ваша малышка, но она об этом никогда не узнает.

Я открыл дверь спальни и, когда мы вошли, увидел, что закрытые прежде ставни распахнуты настежь, а створки окна откинуты к стене. Через подоконник перевесилась Мари-Ноэль; одной рукой она держалась за оконную раму, другая, так же, как плечи и голова, была не видна. Я слышал, как у комиссара полиции перехватило дыхание, и положил ему ладонь на руку. Мы оба импульсивно бросились было вперед, но сделай мы это, мы могли ее напугать -- вдруг девочка выпустит раму! Застыв на месте, мы ждали -- вечность, а возможно, десять секунд. Затем рука переместилась, тело стало сползать в комнату, и Мари-Ноэль показалась в проеме окна. Она спрыгнула на пол лицом к нам, растрепанная, с сияющими глазами.

-- Я достала его, -- сказала она. -- Он зацепился за оконный карниз.

К комиссару полиции к первому вернулся голос. Я не мог говорить. Я мог только глядеть, не отрывая глаз, на Мари-Ноэль, невредимую, даже не подозревающую об опасности. В руках ее было что-то, похожее на тряпку для вытирания пыли.

-- Что вы достали, моя девочка? -- спросил commissaire.

-- Медальон, -- ответила Мари-Ноэль, -- тот, который папа привез маман из Парижа на прошлой неделе. Наверно, она вытряхивала из тряпки пыль в окно, как она всегда делала, и медальон за нее зацепился. И то, и другое лежало на карнизе под окном. Я высунулась и увидела их.

Девочка подошла поближе.

-- Посмотрите, -- сказала она, -- булавка вонзилась в тряпку. Если бы я не перевесилась вниз так далеко, я бы до них не дотянулась. Маман надо было только позвонить, и Гастон или другой кто-нибудь достали бы ей медальон. Она думала, что сможет добраться до него сама. -- Мари-Ноэль взглянула на commissaire. -- Вы верите в Бога? -- спросила она.

-- Разумеется, -- удивленно ответил тот.

-- Папа -- нет. Он скептик. Но то, что я нашла медальон и пыльную тряпку, было ответом на мою молитву. Я сказала Святой Деве: . Святая Дева велела мне высунуться из окна. Мне не хотелось. Мне было неприятно. Но я нашла медальон. Я так и не знаю, чем это может помочь маман, но, может быть, там, в раю, ей хочется, чтобы медальон был у ее дочери, а не лежал позабытый и не покрывался ржавчиной на карнизе.

ГЛАВА 23

Прежде чем уехать, комиссар полиции заверил меня, что вполне удовлетворен расследованием -- моя супруга, без сомнения, случайно упала из окна, -- и попросил заехать к нему на следующий день в одиннадцать часов. Насколько он понял со слов моего брата, тело перевезут в замок позднее. Он снова выразил мне свое соболезнование, я снова поблагодарил его. Через несколько минут он уехал, оба доктора в своей машине -- за ним следом. Остался только частный поверенный, который был достаточно тактичен, чтобы извиниться за свое присутствие.

-- Я задержался, месье, -- сказал он, -- лишь потому, что понял из беседы с вашим братом, что он не имел понятия о пунктах нового контракта с Корвале. И я подумал, что, пожалуй, есть смысл хотя бы в нескольких словах прояснить ситуацию.

-- Единственное, что поможет прояснить ситуацию, -- ответил я, -- это личное знакомство с контрактом. Мой брат волен прочитать его в любую минуту. Документ находится сейчас у меня в комнате.

Поль был в нерешительности.

-- Мне не хотелось бы настаивать, особенно в настоящий момент, -сказал он, -- но ты должен меня понять. Судя по словам месье Тальбера, новый контракт отличается от старого в самых существенных пунктах. Значит ли это, что все, сказанное тобой Жаку и мне по возвращении из Парижа, было ложью?

-- Да, -- сказал я.

-- Тебе от этого какая разница? -- прервала нас маман. -- Владелец verrerie -- Жан, а не ты. Он имеет полное право устраивать свои дела так, как считает нужным.

-- Я управляю фабрикой, так? -- сказал Поль. -- Во всяком случае, стараюсь это делать. Знает Бог, это всегда было неблагодарной задачей. Я никогда не хотел этим заниматься, просто не было никого другого. Но зачем Жану было лгать, вот чего я не понимаю. Какой смысл был ставить нас всех в дурацкое положение?

-- Я вовсе не хотел никого ставить в дурацкое положение, -- сказал я. -- Я думал, что это единственный шанс спасти verrerie. Я отказался от мысли закрывать ее уже после возвращения из Парижа. Не спрашивай почему. Ты этого не поймешь.

-- Но откуда ты взял бы деньги? -- спросил Поль. -- Месье Тальбер говорит, что при новых условиях фабрику ждет крах.

-- Не знаю. Я об этом не думал.

-- Месье надеялся на наследника? -- предположил поверенный. -Потому-то он, без сомнения, и посвятил в это мадам Жан? Разумеется, теперь, когда все обернулось таким образом...

Он замолчал -- человек он был осмотрительный. Графиня, по-прежнему сидевшая у камина, не спускала с него глаз.

-- Мы слушаем вас, -- сказала она. -- Кончайте свою фразу, месье. Теперь, когда все обернулось таким образом... Что дальше?

Поверенный, словно извиняясь, обратился ко мне.

-- Я не сомневаюсь, месье, ни для кого в семье не секрет, -- сказал он, -- что согласно пунктам брачного договора после смерти супруги вы получаете значительное состояние.

-- Отнюдь не секрет, -- подтвердил я.

-- Так что, по сути дела, выгодны для вас условия контракта с Корвале или нет, не так уж и важно, ведь увеличение капитала покроет убытки.

Никто не заметил, а может быть, не придал значения тому, что Мари-Ноэль сидела на скамеечке возле бабки и внимательно прислушивалась к разговору.

-- Месье Тальбер хочет сказать, что папа все-таки получит деньги? -спросила она. -- Я думала, он их получит, только если у меня будет братец.

-- Сиди спокойно, -- сказала графиня.

-- Да, -- медленно произнес Поль, -- мы, конечно, знали это. Но такие вещи не обсуждают в семейном кругу. Естественно, все мы надеялись, что моя невестка родит сына.

Поверенный ничего не сказал. Ему нечего было сказать.

Поль обернулся ко мне.

-- Прости, -- сказал он, -- но если ты не против, я все же взгляну на контракт. Это будет только справедливо.

Я кинул связку ключей на стол.

-- Как хочешь. Он в саквояже в шкафу.

Мари-Ноэль вскочила на ноги.

-- Я пойду принесу! -- крикнула она и, схватив ключи, выбежала из комнаты, прежде чем кто-нибудь успел ее остановить. Да это и не имело значения: все равно контракт следовало прочитать.

-- Право, Поль, -- сказала Рене, -- ты ведешь себя бестактно. Как сказал месье Тальбер, положение изменилось в результате смерти бедняжки Франсуазы, и, я думаю, вряд ли сейчас подходящий момент, чтобы обсуждать дела. Я чувствую себя крайне неловко, и это должно быть очень тягостно для Жана.

-- Это тягостно для всех нас, -- сказал Поль. -- И мне вовсе не по душе, что verrerie извлечет выгоду из смерти Франсуазы. Но я не люблю оставаться в дураках.

Тальберу было явно не по себе.

-- Прошу извинить меня, -- сказал он. -- Я бы и не упомянул о контракте, если бы знал об этом злосчастном недоразумении насчет его условий. Естественно, я к вашим услугам, месье, -- обратился он ко мне, -как по этому, так и по любому другому вопросу, требующему досконального обсуждения, в любое удобное для вас время после похорон.

-- Похороны будут в пятницу, -- сказала графиня. -- Я уже договорилась об этом с господином кюре. Мою невестку привезут домой послезавтра и положат здесь, чтобы друзья и соседи могли отдать ей последние почести. Принимать всех, разумеется, буду я. -- Поверенный поклонился. -- Будьте так любезны, месье Тальбер, проследите, чтобы извещение о смерти попало в редакции газет еще сегодня: оно должно появиться завтра в утренних выпусках. Я сама написала краткий некролог.

Графиня взяла несколько листков бумаги, лежавших у нее на коленях, и протянула ему.

-- Господин кюре попросит мать-настоятельницу монастыря в Лорее прислать в замок несколько монахинь, чтобы в ночь на четверг и пятницу они бодрствовали у одра усопшей.

Графиня замолчала, задумалась, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.