Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Джонатан Кауфман

получая стабильный доход. Гораций считал, что фермеры достаточно умны, чтобы управлять своими хозяйствами и зарабатывать деньги, если им предоставить техническую поддержку и доступ к более качественным удобрениям, семенам и животным. Выращивание свиней, рассуждал Гораций, в буквальном смысле позволяло фермерам видеть, как растут их инвестиции.

Гораций также начал исследования по уничтожению «свиньи с качающейся спиной». Десятилетия недоедания и неправильного кормления привели к тому, что у гонконгских свиней развилась деформация — качающаяся спина, которая снижала количество мяса и приводила к преждевременной смерти свиней. Хорас финансировал исследования, в результате которых был выведен новый сорт гонконгских свиней, дававший больше мяса. К 1962 году KAAA Хораса помогла 300 000 беженцев и одолжила 60 миллионов долларов, которые фермеры постоянно возвращали и снова выдавали в виде микрозаймов. Люн Чик построил компанию, которая перерабатывала 20 000 свиней в год. Затем он открыл по дороге от своей фермы китайский ресторан, где подавали разнообразные блюда, в том числе свинину из его свиней, и назвал его в честь Горация. «Гораций не ест свинину — он еврей», — сказал Люн Чик своей семье. «Но он очень хорошо разбирается в свиньях».

Фермеры придумали поговорку: «Кадоры знают все о свиньях, кроме вкуса».

Кадори понимали, как изменилась политика их мира. Британская империя отступала. Индия получила независимость. Для Гонконга это был не вариант: коммунисты ясно дали понять, что намерены вернуть его себе. «У Китая достаточно проблем, чтобы навести порядок в собственной стране… чтобы мы требовали возвращения Гонконга», — заявил Мао, когда коммунисты завоевали материк. «Возможно, через десять, двадцать или тридцать лет мы попросим обсудить вопрос о его возвращении». Холодная война поставила Гонконг между коммунизмом и капитализмом, «свободным миром» и «красным Китаем». Корейская война, в которой американские и китайские войска противостояли друг другу, показала, насколько нестабильным может быть регион.

Гонконг решил принять политику настороженного нейтралитета, когда речь шла о материковой части. «Прочность наших позиций в Гонконге во многом зависит от непричастности к политическим вопросам», — заявил губернатор Гонконга. «Этого можно достичь, только соблюдая строгую законность и беспристрастность в любых вопросах, имеющих политический оттенок».

В то же время разворачивалась борьба за сердца и умы китайского населения Гонконга. Многие, как беженец Люн Чик, с которым подружился Хорас, бежали от коммунизма. KAAA предложила им капиталистическую альтернативу перераспределению земель и гонениям, происходившим в их прежних домах. Британское колониальное правительство не хотело провоцировать Китай. Но чиновники могли спокойно сотрудничать с кадорийцами, продвигая программы, демонстрирующие преимущества капитализма и повышающие самодостаточность Гонконга. «Лучшая защита от коммунизма — обеспечить условия жизни, которые лучше, чем в самом Китае», — заявил Лоуренс.

Электричество стало еще одним полем битвы, и здесь Лоуренс взял верх. Когда в 1950-х годах экономика Гонконга восстановилась, а затем начала расти, сотни тысяч китайских жителей все еще жили жизнью, которая зачастую казалась неизменной на протяжении пятидесяти лет. Фабричные рабочие возвращались домой в деревни и районы, где с заходом солнца опускалась темнота. Электричество проводилось только по главным дорогам. Воду для стирки, приготовления пищи и кастрюль приходилось носить вручную. Отсутствие электричества укорачивало день, увеличивало риск пожара, это затрудняло добычу воды, ограничивало время занятий детей, отрезало людей от новостей и даже от общения с внешним миром. Немногочисленные уличные фонари горели на газу. Каждый вечер в 5–6 часов вечера мужчины с длинными бамбуковыми шестами с пламенем на верхушке ходили по улицам, чтобы зажечь газовые фонари, а утром возвращались, чтобы погасить их, как это было, когда Лоуренс впервые переехал в Гонконг со своими родителями на рубеже веков.

На улицах появились гадалки, которые при свете керосиновых ламп предсказывали судьбу; дети собирались вокруг керосиновых ламп, чтобы учиться. Основной причиной пожаров в домах было опрокидывание керосиновых фонарей. Люди так отчаянно нуждались в электричестве, что постоянно воровали его, прокладывая провода от линий электропередач к своим домам. Электричество было настолько дорогим, что у тех, у кого оно было, часто была одна-единственная пятиваттная лампочка, которую они включали только при необходимости. Квок Кьюнг, китайский врач, держал популярную травяную аптеку в районе Яу Ма Тей в Коулуне, просторную, но тусклую; единственное светлое место находилось под единственной голой лампочкой, где он осматривал и лечил пациентов. Поток беженцев усугублял проблемы, вызванные отсутствием электричества. В 1953 году пожар, вызванный керосиновой лампой, пронесся по огромному поселению скваттеров, в результате чего 50 000 человек остались без крова за одну ночь.

Лоуренс провел провода и электричество на фабрики, которые заполняли улицы Коулуна и преображали экономику Гонконга, производя текстиль, игрушки и дешевую электронику. Теперь он провел электричество в жилые кварталы и деревни, которые простирались от оживленных промышленных районов на север до границы с Китаем. При коммунистах Китай активно продвигал программу электрификации сельских районов. Подключение к электросети в Гонконге означало, что его жители смогут пользоваться электрическими вентиляторами и более качественным освещением, холодильниками и другими приборами, например электрическими рисоварками.

Цанги, чьей отдаленной ферме Хорас помогал десять лет назад, все еще вручную качали воду из колодца каждое утро, чтобы орошать поля, готовить и убирать. Их девять детей по вечерам собирались вокруг единственной керосиновой лампы, чтобы заниматься. После того как Лоуренс и компания China Light подключили остров Лантау, дети Цангов могли учиться где угодно, а семья расширила свое свиноводческое хозяйство. Четверо из девяти детей Цангов получили высшее образование; в семье стало два врача, учитель, три фермера и два бизнесмена. Решение Лоуренса в 1950–1960-х годах неустанно увеличивать производство и распределение электроэнергии проложило путь к кинотеатрам с кондиционерами и хорошо освещенным торговым центрам, лифтам и эскалаторам, поднимающимся по все более высоким зданиям города, ослепительно яркому горизонту и оживленным улицам. Это превратило разрушенный и истощенный город, в который Лоуренс вернулся после Второй мировой войны, в «неоновый форпост капиталистической современности на краю монохромного Китая».

Хорас и Лоуренс Кадори, по словам австралийского издателя, познакомившегося с ними, были двумя самыми эффективными антикоммунистами Азии.

Лоуренс называл себя последним викторианцем. Он родился в 1899 году, в последние годы правления Виктории. Он разделял с викторианцами оптимизм империи — он знал, что будет лучше для Гонконга и для китайцев. Колониализм мог отступить и дискредитироваться, оставив в наследство этнические конфликты и войны в Индии, на Ближнем Востоке и в Африке, но здесь, в Гонконге, верил Лоуренс, последний форпост Британской империи преуспевал. «В колониализме есть много хорошего», — сказал он корреспонденту журнала. «Он принес образование, почту, банки. Он принес закон и порядок. Возьмите Индию: что лучше, если все будут убивать себя?» Лоуренс был формальным и любезным; он часто