Рискни (ЛП) - Кэррингтон (Керрингтон) Сэм

Анна почувствовала, как что-то сдалось; какая-то часть ее разума сдалась. Ее мать все еще настаивала на своем все эти годы спустя, несмотря на то, что теперь против нее накапливались улики. Анна хотела остановить мать, но у нее не было сил. Пусть она выроет себе яму побольше — Анне было почти все равно.

— Я не уверена, какие доказательства, по твоему мнению, у тебя есть, но я этого не делала, — сказала Лиззи. — Ты и это доказательство сфабриковала, Мюриэл?

— Ты несешь чушь. И у меня есть реальные доказательства… я засняла тебя на камеру слежения, которую Анна установила, чтобы наблюдать за входной дверью, — сказала она, ее голос был полон самодовольства.

— Ах. Понятно, — сказала Лиззи.

Анна почувствовала, как ее тело расслабилось. Ее мать была согласна с этим, но она ошибалась. Она поняла, что Лиззи была слишком высокой, после того, как встала на пороге и воспроизвела растяжку женщины, чтобы прикрепить туловище куклы к двери — это не Лиззи была поймана на камеру — это был кто-то пониже ростом.

— Я рада, что у тебя есть эта запись, Мюриэл, — сказала Лиззи. — Поскольку это докажет мою невиновность — точно так же, как я сейчас здесь, чтобы доказать невиновность моего отца. Женщина, которая играет свою версию «Тук-тук, Джинджер», — это не я. Это она. — Лиззи подняла руку, указывая пальцем. Анна последовала за ним, ее взгляд остановился на Тине Хейз.

Глава 89

2019

Лиззи

— Продолжай, Тина. Теперь у тебя есть шанс все объяснить, — сказала Лиззи.

Пэт Верн убрал руку с плеч Тины, когда она двинулась вперед. Он сказал Лиззи, что подозревает, что это Тина затеяла эту жуткую игру. Когда он разговаривал с Лиззи по телефону ранее, он признался, что заметил изменения в Тине за последние несколько лет. Как он наблюдал, как она становилась все более и более злой, но в то же время подавленной, не так часто выходила на улицу, становилась более замкнутой и отдалялась от друзей и общественных мероприятий. Она давным-давно перестала ходить в церковь, но все еще участвовала во многих деревенских мероприятиях, хотя последние десять месяцев, в частности, она бросила все. Вместо этого она снова стала одержима делом Джони. Возвращаясь ко всем старым вырезкам, которые она хранила со времени ее исчезновения и суда над Билли Коули. Пэт сказал, что она убеждена, что все поняли все неправильно.

Что Билли Коули, в конце концов, невиновен.

— Все это было настолько очевидно, что я не могу поверить, что мне потребовалось столько лет, чтобы увидеть это; собрать все воедино, — сказала Тина. Ее голова качнулась, как будто она была слишком тяжелой, чтобы держаться прямо. — Боже, эта деревня. Вы все так хорошо умеете что-то скрывать, не так ли? — Она посмотрела на каждого из людей в комнате по очереди. — А еще хороши в том, чтобы сбивать с толку. Ты даже заставила меня думать, что Билли — насильник, которого нужно бояться. Даже несмотря на то, что я чувствовала по-другому. — Тина прижала руку к сердцу. — Я знала, что Билли не способен на те ужасные вещи, в которых вы все его обвиняли. В глубине души я знала. Но я позволила вам всем убедить меня в обратном. Боже, я даже попросила Пэта провести поиск в прошлом, проверить его, потому что вы все думали, что в нем было что-то плохое. — Тина отступила назад и взяла Пэта за руку. — Ты так много сделал, чтобы помочь мне, Пэт. Ты всегда делал все возможное, и я благодарна тебе за это.

— И Пэт не обнаружил ничего предосудительного, не так ли? — спросила Лиззи.

— Ничего. И именно тогда я начала немного отступать от встреч в Мейплдоне, потому что я больше не хотела быть частью воющих волков, жаждущих напасть на Билли. В какой-то момент мы с Билли действительно сблизились — втайне, поскольку я знала, что подумают другие, — но я снова отдалилась от них из-за того, что было сказано. Слухи. Как только я поняла, что они необоснованны, я попыталась восстановить с ним связь. Предложить мою поддержку. Но, похоже, было уже слишком поздно. И вот тогда мой мир рухнул — Тина провела рукой по щекам, вытирая слезы. — Я была в отчаянии, когда Билли обвинили в похищении Джони. Когда Мюриэл сказала мне, что Белла была свидетелем того, как ее посадили в грузовик Билли и увезли, я была в ярости на себя за то, что меня обманули, за то, что я поверила Билли, а не своим друзьям или жителям деревни. Я винила себя в том, что потеряла свою дочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В комнате повисла тяжелая тишина, и головы всех присутствующих тоже опустились. Из жалости, печали или стыда.

— Ты не должна была винить себя, Тина. Ты была хорошей мамой, — сказала Анна. Ее голос звучал неуверенно, и Лиззи задумалась о значении этих слов.

Взгляд Тины остановился на Анне.

— О, Анна. Маленькая, наивная Белла. Я всегда приветствовала тебя в своем доме; любила, когда ты приходила поиграть с Джони. Как ты могла так солгать? Почему?

— Она не лгала, Тина. Оставь ее в покое, — сказала Мюриэл. Лиззи почувствовала, что она вот-вот разразится тирадой, но она не позволила Мюриэл взять под контроль комнату.

— Я связалась с Билли. Моим отцом, — сказала Лиззи, прежде чем Мюриэл смогла продолжить.

— Видишь! Я знала это. Вы оба в этом замешаны.

— О, заткнись, Мюриэл, — вмешалась Тина. — Ты и так причинила достаточно вреда. Самое время твоей дочери узнать, на что ты способна.

Лиззи наблюдала за реакцией Анны. Все, что она заметила, был шок. Неужели она действительно не знала?

— Послушай, Лиззи, я понимаю, почему ты это делаешь, — сказал Роб, пользуясь возможностью вмешаться. — Я знаю, что расстроил тебя тем, что сказал на днях. Но очевидно, что это не касается нас напрямую. — Роб перевел взгляд с себя на маму. — У тебя разногласия с остальными, продолжай без нас. Тебе не нужно втягивать в это мою мать. Она не сделала ничего плохого.

— И я понимаю, почему ты это делаешь, Роб, — возразила Лиззи. — Ты один из них, инсайдер. И ты защищаешь своих собственных. Особенно, когда на линии огня твоя собственная мать. Я понимаю. Но это не может продолжаться вечно. Этой отвратительной лжи было позволено тлеть слишком долго. Может быть, ты не знаешь, что произошло на самом деле. Возможно, ты в таком же неведении, как и я.

— Ты бредишь, дорогая, — сказала Нелл.

— Нет. Я думаю, что у тебя монополия на это. — Гнев и горечь были заключены в словах Лиззи. Сохранять спокойствие становилось все труднее. Эти люди были ужасны, просто омерзительны. — Я сказала, когда вы приехали, вы ВСЕ здесь по какой-то причине, никто не уйдет, пока мы не услышим правду.

— Ты не можешь держать нас здесь, мы вольны уйти, когда захотим.

— Конечно, я не беру тебя в заложники, если ты так думаешь. Но тогда все здесь уже заложники.

Никто не возражал. Все остались в комнате; их собственное любопытство, чувство вины и упрямство удерживали их там. Даже Роб.

— Тогда продолжай, давай покончим с этой шарадой, — сказал он. Его лицо противоречило словам. Лиззи поняла, что он знал, к чему все идет. Он был так же поражен, как и остальные, зная, что бы ни случилось, это, скорее всего, разорвет тщательно выстроенный образ деревни.

— Скажи мне, Тина, что заставило тебя понять, что ты все это время была права, — попросила Лиззи.

— Билли. Он написал мне, когда сидел в тюрьме. Рассказал мне все.

— Как ты можешь верить человеку, который убил твою дочь?

— Прекрати сейчас же, Мюриэл. Остановись, — сказала Тина. Она слегка улыбнулась. — Пожалуйста, отбрось притворство. Все кончено. Разве ты не понимаешь? Ты сделала то, что, по твоему мнению, должна была сделать, чтобы защитить себя и свою семью. Теперь тебе нужно признать свои ошибки. Я верила и продолжаю верить Билли. Потому что все, что он говорил, имело смысл. Я вышла за пределы себя, этой деревни, и посмотрела на нее с другой точки зрения. И, как я уже сказала, тогда это стало очевидно.

— Что? — спросил Роб.

— Кто на самом деле был ответственен за исчезновение Джони. Кто тщательно спланировал козла отпущения, кто организовал все это. Кто подбросил фальшивые улики. Кто прибрал, замазал и спрятал настоящие улики.