Связанные поневоле - Галина Чередий

Матиас молча смотрел на меня, а потом улыбнулся.

— Ладно, Юлали, договорились. Поеду я тогда облизывать задницы начальству и заговаривать зубы, чтобы не разочаровать вас.

— Давайте, Матиас. Звоните мне, когда будут новости. Если опять придется привлекать прессу — не стесняйтесь, — усмехнулась я. — Я уже, кажется, прямо заболеваю, если мое имя хоть на день прекращают полоскать в выпусках новостей.

Я была очень рада, что Матиас не придал никакого значения тем словам, что твердил Велш, посчитав их, видимо, психическим бредом в момент обострения. То, что привело к этому срыву, тоже вроде бы не волновало его. Пока. Попросив Терча завезти мой чудо-чемоданчик завтра на работу, я махнула рукой и вошла в роскошную калитку.

Длинная подъездная аллея заканчивалась широченным крыльцом огромного помпезного дома. Дин был родом из реально состоятельной семьи с аристократическими корнями. Этот особняк был построен еще прапрадедом Дина и с тех пор переходил из поколения в поколение старшему и, в варианте с моим бывшим парнем, единственному сыну в качестве майоратного имения. После того как три года назад отец Дина умер от сердечного приступа прямо за игрой в карты в каком-то закрытом суперчопорном клубе для толстосумов, его мать почти все время проводила где-то на курортах юга Франции. Так что Дин жил тут один, если не считать семьи латиноамериканцев, которые работали в их доме уже больше двух десятков лет.

Я не стала стучать, а просто толкнула тяжеленную резную дверь. Едва войдя в роскошное фойе с потрясающим мозаичным полом, я столкнулась с откровенно неприязненным взглядом темно-карих глаз Консуэло. Новый прилив стыда плеснул мне в лицо кипятком, заставляя покраснеть под осуждающим взглядом пожилой женщины. Я знала, что Консуэло любила Дина почти так же, как своих многочисленных детей, и сейчас наверняка в ее глазах я была настоящим исчадием ада.

— Дин? — спросила я, понимая, что, даже если поздороваюсь, мне вряд ли ответят, и плевать, если это нарушает вбитые годами нормы поведения. Ну что ж, я не вправе обижаться.

— Сеньор Норбит в своем кабинете, — холодно ответила женщина и поджала губы, прожигая меня насквозь глазами. — Он оттуда уже сутки не выходит. И ничего не ест.

Я пошла вперед, думая, могу ли почувствовать себя еще большей дрянью, чем чувствую уже сейчас.

Консуэло что-то очень тихо стала бормотать себе под нос, и я могла поклясться, что это проклятия на мою бесстыжую голову.

Постучав в дверь кабинета, я не услышала приглашения войти.

— Дин, это я!

Снова тишина.

— Дин, я вхожу и надеюсь, что ты одет, хотя на самом деле меня это как-то мало волнует! — Собравшись с духом, я толкнула дверь.

Центральную часть кабинета занимал антикварный монументальный стол красного дерева. Обычно за ним стояло здоровенное, не менее старинное кресло, в котором любил работать отец Дина, а до него, наверное, и дед. Сейчас же оно было развернуто в сторону большого окна, выходящего в ухоженный сад, причем дорогущий старинный ковер был небрежно задран и смят. Да и вообще, весь кабинет напоминал больше место какого-то пьяного дебоша. Очутись сейчас здесь мать Дина, ее бы удар хватил.

Я обошла стол и кресло и остановилась перед сидящим в одних пижамных штанах Дином. Его волосы были взъерошены, лицо было бледным и покрытым отросшей щетиной, но, судя по запаху, он был трезв. Взглянув на него, я ощутила, что очень скучала по нему. Он так долго был в моей жизни, что резко потерять его было все равно что лишиться важной части тела в какой-то катастрофе.

— Я сказал, чтобы ты не приходила, — произнес мой бывший парень, глядя куда-то мимо меня.

— А я ответила, чтобы ты запер двери, если не хочешь меня видеть, — мягко проговорила я.

Дин перевел взгляд на противоположную стену, снова избегая меня взглядом.

— Зачем ты здесь, Юлали? — Его голос стал резче.

— Ты задал мне вопрос, я хочу отвечать, глядя тебе в глаза.

— Это, типа, должно сделать все для меня терпимей? — Губы Дина искривились в презрительной усмешке.

— Ты же знаешь, что я эгоистка. Скорее уж это должно сделать все терпимей для меня, — честно призналась я. — На самом деле я скучаю по тебе.

Дин резко вскочил.

— Какого черта, Юлали?! Ты скучаешь?! Скучаешь?! — взвился он, и это был первый раз, когда я увидела Дина вышедшим из себя. — Сегодня в новостях я услышал, что ты выходишь замуж за Северина Монтойю, и после этого ты приходишь и говоришь, что скучаешь по мне? Ты издеваешься надо мной?

— Нет, — только и смогла ответить я.

Дин пересек разделяющее нас пространство, схватил мое лицо в ладони и прижался лбом к моему лбу, впиваясь тоскливым жгучим взглядом.

— Скажи мне, что все это какая-то чертова ошибка, Юлали! Какой-нибудь проклятый рекламный ход или еще дьявол знает что такое! — горячо зашептал он прямо мне в губы. — Скажи, что скоро все это закончится и все станет по-прежнему! Соври мне, что то, что я видел тогда, мне причудилось, и ты никогда не извивалась в его руках, и твое лицо не пылало, как сверхновая!

— Я не могу этого сделать, — сглотнув, тихо ответила я.

Дин со стоном оттолкнул меня, развернувшись, отошел к стене и уперся в нее руками, будто желал сдвинуть ее со своего пути.

— Почему, Юлали?

— Почему что?

— Почему он? Почему так скоро? Почему ты никогда не любила меня? — Его голос стал бесцветным.

Черт, что я могла ответить на первые два вопроса? Так вышло? Это судьба? Сама еще ничего не знаю?

— Я любила тебя. И люблю.

— Но недостаточно, чтобы после того, как мы были вместе четыре года, выйти замуж за меня, а не за накачанного красавчика, которого едва узнала?

Я промолчала, не желая унижать нас обоих ничего не значащими фразами, которые все равно были ложью и ничего не объясняли.

— А может, на самом деле вы уже давно встречались? Просто не хотели афишировать, а, Юлали? Он ведь гребаная звезда! А я был просто вашей туповатой ширмой? Может, это к нему ты уезжала каждый месяц? — Дин развернулся и теперь смотрел на меня с яростью и презрением.

— Нет, Дин. Я бы не поступила так с тобой никогда. Что бы ты сейчас ни думал обо мне и как бы отвратительно ни выглядела вся эта ситуация, я бы не стала лгать тебе годами! — Тошнота подступила к моему горлу.

А разве не это я делала все то время, пока мы были вместе? Разве была честной с ним? Разве не вынуждена врать прямо сейчас? И не важно, что причина была иной, ложь от этого не становилась чем-то другим. Боже, как же я ненавижу себя прямо сейчас за все это!

Дин, закрыв глаза, прислонился к стене спиной и просто сполз на пол.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});