Герои и Злодеи. Марина - Ольга Смышляева

С виду задохлик. Почему наш босс опасается тебя?

— Ответ никому из вас не понравится. — Эволюций представляться не стал, ни по имени, ни тем более по кличке. — Проваливайте с дороги, уроды, вы нам мешаете.

— Или что? У вас из оружия-то один револьвер на двоих.

— Зачем вы вообще связались с анизином, ребята? — спросила я. Грустно смотреть на молодых, здоровых людей и знать, что следующего заката они не увидят. — Повелись на халявный супериор? Так он не изменит ваши жизни к лучшему.

— Ещё как изменит. Ты обычная, одна из миллиардов, а мы уже нет.

— Вы ведь знаете, что он вас убьёт?

— Верим, как же! Когда это журналисты врали?

— Кончай трепаться, Вик, — попросила девчонка, нервно оглянувшись на чернеющие пустотой окна завода. — Нам ясно сказали — убить их.

— А я тут, по-твоему, в ресторан их приглашаю? — ощетинился тот.

— Ты выделываешься.

— Не ломай кайф, Сцилла.

Лёгким движением пальцев Барс поднял в воздух всю воду из ближайших луж вокруг нас и заставил её зависнуть в метре от земли. Столь обыденную для Водяной Кэзэндры вещь он проделал с таким выражением на лице, будто свершилось чудо и не хватает лишь хора ангелов за спиной. Как же некстати сегодня дождливая погода! Спасибо, хоть не ливень.

С удовольствием обозрев творение рук своих, парень кивнул подруге. Девчонка с видимым старанием сосредоточилась. В воздухе закружили снежинки, и секунд через пять поднятая вода рухнула на землю ледяными камушками неодинакового размера. Сцилла хихикнула и гордо улыбнулась. Получается, её прототипом послужила ДНК героини Снежинки. Не самый сильный выбор, если честно. Снежинка супериор средней лиги, она больше по спецэффектам.

— Впечатляет, не так ли? — улыбнулась она.

Как дети, право слово! Недавно получили силы и никак не могут удержаться от хвастовства. Но понять их радость можно. В отличие от оригиналов, у них нет отвратительной оборотной стороны. И всё же изначально ребятки были обычными людьми, а значит, физически гораздо слабее настоящих супериоров.

— Лихо, очень лихо, — Дэмиэн похлопал. Серьёзно или издевается? Последний раз он видел настоящих героев в действии восемь лет назад, но они и тогда были на порядок круче. — Нам бы сейчас очень пригодилось оружие массового поражения, ангелок. Что-нибудь паническое, — негромко заметил он, обращаясь уже ко мне.

— Забудь, — шепнула сквозь зубы. — Моя сила по желанию не работает, я должна как следует испугаться.

— То есть, тебя эта ситуация недостаточно пугает?

Не успела ответить, что меня не напугал даже полёт с шестидесятого этажа без парашюта, как в ухе раздался голос Ксэнтуса:

Какая сила по желанию не работает?

— Журналистская, — выдала давно заготовленный вариант и напомнила себе следить за словами.

Далее за дело взялся Лысый. Усилием мысли он поднял три самых крупных куска льда, весом не более пятисот грамм каждый, и заставил их с шумом врезаться в пустую цистерну в метре от нас. От неожиданности я выстрелила. Барсу невероятно повезло — пуля за малым пролетела мимо его головы. Вот почему нельзя держать палец на спусковом крючке! Я могла его убить прежде, чем он это заслужит.

Выстрел подействовал как полагается. С хамелеоновой четвёрки враз слетели праздность и позёрство. Нет, они не утратили присутствия духа, не запаниковали, не разбежались по углам, как тараканы, и не ударили в ответ. Ребята выросли в Индустриальном районе, перестрелки для них дело обыденное, они прекрасно понимали всю ситуацию.

Время застыло в хрупком равновесии. Хватит одного резкого движения, чтобы запустить убийственный механизм.

И тут с неба спикировал мой старый знакомец в чёрном плаще — Ворон. Резко затормозив возле самой земли, он плавно опустился на ноги и картинно смахнул невидимые пылинки с плеч. В рядах его команды послышались довольные смешки.

— Не мог без этого обойтись, да, Энниус? Напугал, придурок.

Надменная улыбка осветила лицо Ворона:

— У вас нет шансов, госпожа Эванджейро, — учтиво сообщил он.

— Отчего же? В меньшинстве тут вы, — за нашими спинами раздался новый голос, и я узнала ещё до того, как обернулась.

Негостеприимная стоянка вмиг утратила все мрачные краски. Не хочу показаться сентиментальной барышней, но глубоко в груди разлилось тёплое чувство, будоражащее нервы. Опасная иллюзия, что теперь всё будет хорошо; даже кончики пальцев согрелись. После целого дня «абонент недоступен», видеть Рэмируса невероятное облегчение, смешанное с чем-то волнующим и давным-давно забытым.

— Чёрная Птица! — ряды приспешников Хамелеона дрогнули. Сцилла пискнула, а парень со скейтом отступил назад и с шумом наткнулся спиной на каркас сгоревшего автомобиля.

Дэмиэн оскалился и едва слышно зарычал, но в последний момент сумел удержать себя в руках. Спасибо генам «супериор», перекроившим ему мозги, за способность трезво оценить ситуацию. Любой другой злодей на его месте сейчас бы распсиховался — действовать на одной стороне с Чёрной Птицей, уму непостижимо!

— Как? — севшим голосом спросил Ворон. Весь его лоск непонятным образом испарился. — Ты же покойник!

— Откуда ты, б@#$%, взялся? В этом городе все знают, что у меня девяносто девять жизней.

Ворон встряхнул головой:

— Уже девяносто восемь. Одну я забрал.

— Поэтому я пришёл вернуть её обратно. Таким вещами не разбрасываются, согласись.

Настоящий Птица медленно приземлился на потрескавшийся асфальт. Выглядел он не так эффектно, как его сверхактивная копия, но в отличие от Ворона, ему не нужно стараться, чтобы произвести впечатление. Каждое движение Рэмируса дышало уверенностью и силой многих лет борьбы с преступностью. Но сегодня с ним было что-то не так. Я присмотрелась, и моя улыбка померкла. Закатный полумрак не смог скрыть его хренового состояния: одежда вся в пыли, грязи и извёстке, плащ порван. Птица был ранен и, похоже, серьёзно — весь его левый бок залит засохшей кровью, едва виднеющейся на фоне чёрной ткани. Скулы напряжены, губы сжаты в тонкую линию, неровное дыхание слышно на расстоянии, а пальцы до побелевших костяшек сжимают обрезок металлической трубы.

Герой прошёл мимо нас с Дэмиэном, лишь краем глаза глянув в мою сторону, и остановился в двух метрах впереди.

— Я не Дикий, предложения делать не умею и, по правде, не хочу, — заговорил он. На сей раз в его голосе не было ни гнева, ни ярости, что лично для меня стало ещё одним тревожным знаком.