Час ворона - Михаил Зайцев

– Ты блефуешь, сволочь! – повторил я.

– Ах-ха-ха-ха!.. – засмеялась трубка. – Нет, я не блефую! Вы недооценили моих возможностей, Станислав Сергеевич, и возможностей подмосковной милиции! Как только я узнал про вашу выходку с похищением, сразу же напряг ментов. Три милицейских вертолета срочно взмыли в воздух и полетели искать угнанную вами автомашину. Вас надеялись перехватить по дороге в Москву. Поехать в другую сторону, подальше от столицы, – гениальная идея. Но не один вы такой сообразительный. Нашелся не менее остроумный вертолетчик. Вы надежно спрятали автомобиль, но вы не рассчитывали, что машину будут искать с воздуха! Ах-ха-ха... Где вы сейчас находитесь, Станислав Сергеевич? В милиции? В прокуратуре? Бегите оттуда! В Подмосковье на вас заведено дело по статье «вымогательство и шантаж»! Ха-ха-ха... ой... умора!.. А я чистенький! Все улики против меня гниют под толстым слоем чернозема... Аа-ха-ха!.. Я приглашаю вас на обед, Станислав Сергеевич! На известную вам дачу. Приедете? Или пускать по вашему следу легавых и устроить вам ужин в КПЗ?

– Приеду, – ответил я твердо.

– Жду вас у себя на даче. Опоздаете или приедете не один... или один, но с гранатой в кармане, тогда за вашу нерадивость ответит здравствующая пока мать-старушка покойного Алексея Митрохина. Семейство новопреставленного раба божия Анатолия Ивановича также у меня на крючке. Три трупа – старушки-мамы, вдовы и девочки-сиротки окажутся на вашей совести, ежели чинно и благородно мы с вами не усядемся за обеденный стол ровно в четырнадцать часов пополудни. Советую поспешить, Станислав Сергеевич. Жду!..

Я стоял окаменевший, с отвисшей челюстью и слушал короткие гудки. Да, я научился не бояться смерти, но теперь я боялся жизни!

– Что? Что он сказал? – все с тем же досужим интересом зрителя на увлекательном спектакле спросил Большой Папа.

Я озвучил услышанное из телефонной трубки, параллельно отправляя саму трубку обратно в карман джинсов.

– И что вы собираетесь делать? – поинтересовался Папа с доброжелательностью постороннего.

– Поеду на дачу. Сколько сейчас времени?

Большой Папа взглянул на циферблат настольных часов, что стояли перед ним на столешнице:

– Одиннадцать тридцать восемь... Станислав... да вы сядьте, присядьте на дорожку... Станислав, мне кажется, что, шантажируя вашу совестливость угрозами в адрес старушки и мамы с дочкой, человек со шрамом вульгарно берет вас на понт.

– Все равно, ужинать в ментуре я категорически не согласен. Отбиваться от уголовников в прессхате, защищая собственную анальную девственность, мне совсем не улыбается. Так что, как ни крути, а на дачку ехать придется. А раз придется, постараюсь прибыть к двум часам... И черт его знает, вдруг угрозы сумасшедшего не просто угрозы. Спасать свою шкуру ценою жизни трех несчастных женщин не в моем характере.

– А «быков»-мужиков мутузить до полусмерти, преследуя свои интересы, в вашем характере?

– Их никто не заставлял становиться «быками». А каждый бык, рано или поздно, напарывается на тореадора согласно вашей же теории баланса.

– Резонно, – улыбнулся Папа, еще раз взглянул на часы и спросил: – К двум часам добраться до места успеваете?

– На электричке не успеваю. – Я залез в нагрудный карман рубашки, выгреб оттуда всю наличность. – И на то, чтобы нанять машину, не хватит... Домой забежать за деньгами не получится, ключей от дома нету... Послушайте! Одолжите мне...

– Нет! – перебил мой суетливый лепет Большой Папа. – Я вне игры. Пока вне игры. Пока не выясню всю подноготную человека со шрамом, моя политика – невмешательство. Я даже советы давать вам не вправе. Боюсь нарушить сложившийся баланс сил, поскольку имею слишком односторонние и куцые сведения.

– Но вас заинтриговал человек со шрамом? С точки зрения... С вашей профессиональной точки зрения?

– О, да! Заинтересовал. Жирный, увесистый гусь, достойный сковородки с кипящим маслом. Мой клиент. Вы дали вполне приемлемый словесный портрет клиента и ценные библиографические данные. Имя, отчество его супруги я запомнил. Где находится, как выглядит арендованная клиентом дача, я тоже уяснил, и к подмосковной милиции имеется ключик. В целом есть за что зацепиться, качнуть объективную информацию и сделать оргвыводы.

– Сколько времени может уйти на поиски объективной информации?

– Может, час, а может, и сутки.

– Через сутки он уедет, сбежит.

– Пусть едет. Если баланс сил окажется не в его пользу – найдем и на Северном полюсе, механизм отработан, не сбежит от разборок. Скажу, допустим, что ваш друг, Анатолий, жил под моей «крышей», и ответит за беспредел по понятиям.

– А если баланс сил окажется в его пользу?

– Тогда я обо всем забуду, как о страшном сне... Кстати, Станислав, я надеюсь, выйдя сейчас на улицу, вы тоже забудете о нашем разговоре, как о ночном кошмаре.

– Конечно. Меня здесь не было. Я искал капитана Верховского вплоть до звонка графа Монте-Кристо.

– Вот и отличненько. Прощайте, Станислав.

– До свидания.

– Хм! А вы оптимист. Ну, будь по-вашему – до свидания.

Да, я оптимист. Я надеюсь, что, пока сумасшедший садист будет играть со мной «в гестапо», Большой Папа определится с балансом сил и что стрелка весов судьбы сместится в нужную мне сторону, и, быть может, я, умирающий, успею взглянуть хоть одним глазком, как папины «быки» штурмуют дачу-тюрьму. Если у меня к тому времени останется хотя бы один глаз. Единственное, на что я не рассчитываю, так это на быструю и легкую смерть от руки-крыла или пальца-клюва. Человек со шрамом после событий сегодняшней ночи не снизойдет, не удостоит меня такого желанного подарка, как быстрая, мгновенная и легкая смерть.

До порога офиса Большого Папы меня проводил юноша-клерк. Молоденький служащий вежливо распахнул дверь, учтиво пожелал «всего доброго» и тихонько прикрыл за моей спиной жалкого вида дверцу с грубо намалеванной тройкой на лицевой стороне.

Выйдя на улицу, я попал под дождь. Слава богу, не проливной. Грибной, моросящий дождик, нудный, как сварливая бабуся. До метро добежал бегом, благо совсем близко. Купил две розы, белую и красную. Сжал в кулаке, словно сухие листья, оставшиеся купюры и принялся отчаянно голосовать, ловить машину. Денег у меня не много, однако более чем достаточно, чтобы по-царски оплатить автопробег длиною в полтора километра. Было бы чуточку побольше времени, я бы и так добежал минут за двадцать до нужного дома на улице Беговой, рядом с ипподромом.

Так уж удачно сложились обстоятельства, что офис Большого Папы оказался относительно рядом с домом, где проживает звукорежиссер Ленечка Стошенко. Повезло, что офис Большого Папы расположен в центре. В центре города живет великое множество моих знакомых. Мне-то повезло, а вот Ленечке наоборот. На разъезды по Москве времени нет совсем, а здесь, на Беговой, кроме Стошенко, живут еще только двое знакомых – нищий, как и положено людям его профессии, поэт-лирик и обнищавшая кинорежиссерша-пенсионерка. Леонид Стошенко – единственный, обремененный кое-какими деньгами знакомец в этом районе, у него и попрошу финансовой помощи. Времени в обрез, и придется просить у Ленечки взаймы, выдвигая самые убедительные и весомые аргументы. Практика последних часов показала, что эффективнее всего силовой метод убеждения, а самый весомый аргумент – удар или выстрел. Стрелять не из чего, придется бить.

Тачку поймал быстро. Даже деньги в кулаке не успели промокнуть.

– Куда ехать? – спросил моложавый водитель пошарпанного и разбитого, однако «Форда». Это судьба! Из Подмосковья в столицу Лысый вчера привез меня на «Форде», и вот опять предстоит прокатится на автомобиле той же породы!

Паренек за рулем мне понравился. Весь какой-то разбитной, растрепанный да взлохмаченный, вдобавок в кожаной куртке с тисненой на спине надписью по-английски «Харли Дэвидсон». Ему бы больше подошло сидеть за рулем мотоцикла, но он устроился за баранкой «Форда». Такой парень, по определению, должен лихо водить тачку.

– До ипподрома довезешь? Домчишь быстрее чем за десять минут, все бабки твои.

– Заметано, садись. – Водителю хватило одного взгляда, чтобы оценить общую сумму зажатых в моих пальцах радужных бумажек и осознать выгоду предложенной сделки.

– Гони! – Я плюхнулся на переднее сиденье, дверцу за собой закрывал уже на ходу.

– К бабе спешишь? На свидание? – Разбитной водила покосился на розы.

– Не угадал.

– А кому цветы, если не бабе.

– Мужику.

– Ты что? «Голубой»?

– Я – нет, а он, тот, кому цветы, – «голубой»... Слушай, земляк, я смотрю, ты лихо с тачкой управляешься, может, подождешь минут десять, пока я «голубому» розы вручу, и прокатимся за город, а?

– Далеко покатимся?

Я назвал ближайшую от интересующего меня дачного поселка железнодорожную станцию, но ее название оказалось водиле незнакомо. Тогда я вспомнил, как называется райцентр, который я посетил вчера во второй половине дня в компании с пенсионером-сердечником.