Распутья. Добрые соседи - Оксана Панкеева

— А раньше чего не сказали?

— Ты все равно не удержала бы меня. И теперь твоя очередь помолчать и не отвлекать.

Ольга послушно умолкла, с затаенным страхом наблюдая, как его величество все же выползает на опасную балку. Только теперь ему предстояло пройти не два метра, а всего один-два шага, а дальше — широкий устойчивый мост; и опять же страховка… Только бы не тряхнуло, когда он будет делать эти два шага…

Тряхнуло немного позже — когда король уже перебрался на дверь и почти дошел до порога. Виконт практически поймал его в объятия и тут же торопливо поставил на ноги, словно опасался, как бы чего не подумали.

— А что теперь? — спросил он, непонимающе оглядываясь на шатающиеся стены.

— Быстро обнимитесь и возьмите меня на руки, — потребовала Ольга, в кои-то веки успев сориентироваться быстрее короля. Взлетев над кренящимся полом, она для верности обвила обоих мужчин руками за шеи и, больше не медля, повернула камень в кольце.

ГЛАВА 8

— Вы двое знали меня долгое время, верно? Тогда вам следовало бы вбить себе в голову, что никто не удержит меня против моей воли.

Р. Л. Асприн

Витька честно старался притворяться тряпкой как можно дольше, но задача оказалась не из легких, особенно когда сидишь, а тебя то и дело щупают, и всякий раз неожиданно. Поэтому спалили его почти сразу. Правда, за это время он успел наслушаться очень познавательных разговоров, но толку с того, если поведать об услышанном все равно уже никому не сможет?

Разоблаченный агент послушно открыл глаза и повертел головой, оценивая обстановку. В помещении кроме него было трое — некий господин из руководства, которого почтительно именовали по имени-отчеству, крупный молодец в местных покрышках и безмолвный охранник, до сих пор только молча сопевший за спиной. Первый угрозы не представлял, явно за всю жизнь не держал в руках ничего тяжелее того самого микрофона-конвертора, которым как раз занимался, а вот остальные двое — проблема даже по отдельности. Даже при полной свободе движений, о которой не стоит и мечтать в ближайшие несколько часов, граки заешь этого их Пашу… И фиксаторы на руках и ногах. Ну, если повезет — даже предполагать смешно! — руки освободить можно, а дальше что делать?

На сгиб руки бесшумно присосалась нашлепка. Колоть не стали — рассчитывают, что труп придется предъявлять?

— А теперь мы поговорим, — подал голос старший, установив наконец микрофон. — Раз ты уже пробуешь на прочность фиксаторы, значит, говорить тем более можешь.

— Да могу, не хочу просто, — отозвался Витька.

— Ничего, минут через пять захочешь.

— Не через пять, а через двадцать. — Промолчать он просто не смог. Видимо, начало действовать. — Вот тогда и поговорим.

— Можно и тогда. Но вставать в позу и говорить красиво я бы не советовал. Если ты не понял, речь идет о твоей жизни.

— Врешь, падла, — без особых эмоций отозвался Витька. — Не идет.

— Это почему? — любезно поинтересовался Иван Андреевич.

— Потому что вы меня по-любому грохнете. И тут-то вам и… придет.

— Опять же — почему?

— Потому что я сразу все Максу расскажу.

— Хорошая попытка. Мы еще вернемся к этому нюансу, когда препарат начнет действовать полноценно. А пока, может, ты хочешь сказать что-то еще?

Витьку просто распирало желание рассказать, как он их всех ненавидит и почему именно, но в это время зазвонил коммуникатор у мускулистого Санчеса, и всеобщее внимание переключилось на него.

Крепыш послушал вопли в динамике, потом ответил в том же тоне и некоторое время с кем-то переругивался — видимо, со своим нервным приятелем, который все-таки вляпался в неприятности, хотя и предвидел их. Хоть какая-то польза от придурка Паши.

— Астуриас звонил, — пояснил Санчес, отключившись. — Черт, он был прав. Их засекли еще на подходе. Это первое, и это еще мелочи. А второе — их там ждали пулеметы и артиллерия.

Витьку разобрал неудержимый смех. Он-то думал, что раз он не видел во дворце гномов — значит, они еще не добрались. А они все это время прятались в подвале! Ну точно! Он даже пушки сверху видел, только не понял, что это они, — хорошо замаскировали, паршивцы, с виду мешки да ящики навалены.

— Ты знал? — зло скрипнул зубами Санчес. На роже у него ясно читалось желание удушить своими руками, да только кто ж ему даст сейчас, когда кандидат на удушение еще ничего рассказать не успел.

— Нет, — продолжая давиться смехом, простонал Кангрем. — Я их не видел. Во дворце. Гномов. Но вообще они прикольные. А вы знаете, что мелкий детеныш гнома может голыми руками незаметно свинтить колеса с внедорожника на глазах у толпы взрослых?

Кажется, шеф заинтересовался милыми подробностями из жизни гномов и хотел что-то уточнить, но его перебили.

— Мне надо бежать, — заявил Санчес, на ходу застегиваясь и подбирая оружие. — Астуриас может не справиться, придется звать подмогу. У нас там вроде наметились кое-какие перспективы по городу, может, удастся кого-то собрать, поднять, подвести… в общем, я побежал. Вы без меня справитесь?

— Вопрос не в нас. Вы — справитесь?

— Должны. По крайней мере, башню они взорвать успели, так что от Шеллара мы наконец избавились.

— Хоть одна хорошая новость. Беги.

Витька с трудом дождался, чтобы задвинулась дверь кабины, и развязно присвистнул. Хватка фиксатора на правом запястье стала слабеть. Еще бы хоть минуту сохранить сознание… И потом… что делать потом? Ладно, лишь бы руки не подвели… А то ведь могут…

— Ради одного короля целую башню взрывать! Ну вы даете!

— Может, теперь о деле поговорим? — уже с некоторым раздражением напомнил Иван Андреевич.

— А я о чем? — хихикнул Витька. Его почему-то переполняло веселье, и в таком радужном настроении предположить, будто кто-то мог действительно погибнуть, никак не получалось. — А прикиньте, вот будет хохма, когда он вылезет из-под развалин живехонький и предъявит вам за помятый воротничок?

— Есть основания предполагать?

— Ну, он всегда так делает, разве нет?

— Отвлечемся от фантазий и вернемся к фактам. Времени прошло достаточно, и ты наверняка уже хочешь рассказать мне что-нибудь о своем приятеле, начальнике Темной Канцелярии.

— Да какой он мне приятель! Он мороженая чванливая сволочь, и я его терпеть не могу! Он меня тоже, только вот я не знаю почему…

— Тогда почему он откровенно способствовал твоему устройству в агентство?

— Так это работа, ничего личного. И не хочу я о нем говорить, зараза он, не люблю я его. И вас тоже, и не просто не люблю, а ненавижу и хочу убить, только у меня топора нет и на руках какая-то хрень болтается…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});