Знать как знать. Практическая философия суфийской традиции. - Идрис Шах

Ответ: Если вы так же ограничены, как они, то нет. Возможно, вы не слышали, что приключилось однажды с муллой Насреддином.

Некий ученый, на глазах у Насреддина, разглагольствовал перед одним суфием.

Внезапно суфий сказал:

«Всем известно, что у ученых — гусиные лапы».

Буквалист пришел в такую ярость, что тут же разодрал на себе туфли, крича:

«Это только доказывает, как ты глуп. Вот, посмотрите, вовсе у меня и не гусиные лапы!»

Все засмеялись, ведь ученый позволил себе стать жертвой манипуляции, вынудившей его принять абсурдный вызов.

Какое-то время спустя Насреддин, слушая другого ученого, вспомнил выходку суфия:

«У всех ученых гусиные лапы», — заорал мулла.

Ученый просто сошел с кафедры и ударом кулака вырубил Насреддина.

Достоверность

Вопрос: Я не испытал упомянутых вами состояний и не получил авторитетного доказательства, что таковые вообще существуют, и потому никак не могу принять ваших утверждений, касающихся упомянутой темы. Могли бы. вы переубедить меня или предоставить доказательства?

Ответ: К счастью, я не должен делать ни того, ни другого.

Если вы требуете опыта без подготовки, которая только и делает его возможным, вы предотвращаете получение опыта. Почти все, что я мог бы сделать или сказать в этом случае, только усилит уже существующие у вас предубеждения.

Аль-Газали, высочайший авторитет среди суфиев, сказал в своем произведении «Алхимия счастья»:

«Нет большей глупости, чем отрицать реальность чего-либо только потому, что это еще не было испытано».

Не я, но классические суфийские мастера утверждают и авторитетно подтверждают реальность суфийских состояний. Сами эти мастера являют собой достоверность и доказательство существования подобных состояний.

Никакая известная мне суфийская деятельность не ставит своей целью кого-то убеждать. Суфизм обеспечивает информацию и метод, а не противоречия и дебаты. Суфизм изучается посредством самого себя.

Речь и молчание

Вопрос:Не было ли сказано, что молчание лучше речи? Но если это правда, то почему суфии так многословны?

Ответ: Само по себе молчание не может быть лучше, чем речь. Все зависит от того, какое молчание и чему оно служит, каково содержание речи, а также, что с ее помощью делается. Верхогляды и лицемеры процветают в атмосфере, где похожие лозунги заменяют знание, например, когда люди настаивают, что «улыбаться лучше, чем хмуриться», хотя пусть лучше хмурится хороший человек, чем улыбается плохой. Здесь затронут очень важный вопрос, поскольку в большинстве культур под видом реальности выступает лишь внешность и лозунги, скрывающие невежество и противодействующие истине.

Худжвири тысячу лет тому назад привел небольшую историю на эту тему в книге «Раскрытие сокрытого» (глава о «Речи и молчании»).

«Абу Бакр Шибли, — сообщает он, — однажды остановился в Кархе и услышал там, как некий самозванец сказал: "Молчание лучше, чем речь"».

Шибли не был лицемером и привык говорить правду без оглядки на внешние правила, и поэтому он с полным правом ответил так:

«Твое молчание лучше, чем твои слова, а мои слова лучше, чем мое молчание; потому что твои слова — бессмыслица, а молчание твое — обман. Мои слова лучше твоего молчания, так как мое молчание — терпение, а речь моя — знание».

Если бы кто-то сказал подобные слова сегодня, его, наверное, сочли бы обманщиком, потому что лжецы убедили людей в том, что расхожие нравоучительные речи лучше, чем откровенные и правдивые высказывания.

Огнепоклонник

Вопрос: Почему вы так терпеливы с людьми, на которых сами спешите указать как на бестолковых?

Ответ: Потому что я не могу забыть то, что написано у Саади в «Бустане» («Фруктовый сад»).

Саади сообщает, что Авраам однажды пригласил к своему столу одного пожилого человека. Выяснив, что старик огнепоклонник, патриарх пришел в ярость и прогнал его.

Затем Авраам получил Божественное послание следующего содержания: «Я кормил его целый век, а ты — возненавидел в одну минуту!»

Раздел X

Передача знания

Вопрос: Почему суфии, как правило, не выступают с публичными лекциями, почему не разделят свое знание поровну со всеми людьми в мире?

Ответ: Великий имам аль-Газали в своем произведении «Мишкат аль-анвар» («Ниша света») — классике суфийской мысли, процитировал одного поэта, прибавив такие слова:

«Всякий, кто дает знание глупцу, теряет его, а отказывающий в нем достойному, поступает дурно».

Почти все широко известные публике суфии постоянно окружены людьми, желающими привлечь их внимание. Уделять внимание тем, кто еще не готов для него, или просто мотивируется желанием социальной деятельности, неотвратимо приводит к тому, что без внимания остаются как раз люди, действительно способные извлечь из него пользу, поскольку большинство всегда оттесняет меньшинство.

Если бы благотворительная помощь оказывалась каждому, пусть даже нуждающимуся, ее просто не хватило бы на всех.

Рассмотрим другое явление, в какой-то степени близнеца духовного знания — техническое «ноу-хау». Предположим, вы пытаетесь внедрить его в какой-нибудь восточной стране, где все жаждут подобного знания. Какого прогресса вы достигнете, если возьметесь обучать ему каждого жителя, все сто миллионов? Вам не удастся научить даже одного человека. Точно так же следует придерживаться определенной дискриминации и при передаче внутреннего знания.

Религиозный и мудрый

Вопрос: Чем благочестивый отличается от мудрого?

Ответ: Благочестивым быть легче, чем мудрым, и первое приносит больше мирского вознаграждения, чем второе.

Можно также пронаблюдать, как человек, называющий себя религиозным, куда как сильнее беспокоится о своей персоне, чем мудрый. Люди в большинстве своем, стоит им только услышать вышесказанное, тут же отрицают это, но правда легко выходит наружу в тот момент, когда те, за кем вы наблюдаете, забываются (или теряют над собой контроль).

Саади в «Бустане» приводит случай, который мог бы послужить тому иллюстрацией.

Жил-был святой человек. Он покинул монастырь якобы духовных людей и поступил учиться в семинарию. Саади спросил его, в чем разница между религиозным и мудрым. Тот ответил:

«Пока религиозный человек пытается вытащить из огня свое собственное одеяло, мудрец занят спасением утопающих при наводнении».

Три сундука и равновесие

Знаменитая восточная история «Три сундука» обеспечивает нас прекрасной структурой для изучения суфийской психологической системы.

Герои этой истории символизируют особенности человеческого ума, а их поведение говорит о равновесии и неуравновешенности. Поскольку до недавнего времени психология была неизвестна Западу, эта сказка воспринималась в каком угодно смысле, но только не в ее реальном значении. В ней видели литературу развлекательного, сатирического, иронического характера, пример изображения женского коварства или беззакония в любой восточной культуре. А теперь давайте взглянем на этот материал глазами суфиев.

Начнем с синопсиса. Багдадский купец заболел и в результате неразумных инвестиций, ошибок, допущенных друзьями и сотрудниками, потерял все свое состояние. Его жена-красавица отправилась на встречу с их последней надеждой — другим купцом, задолжавшим ее мужу деньги, — чтобы умолить его вернуть долг.

Человек этот поначалу стал отрицать свой долг, так как на сей счет не существовало никаких документов. Но затем пообещал заплатить вдвое больше той суммы, на которую рассчитывала женщина при условии, что она ему отдастся. Тогда жена купца пошла к кадию, судье, призывая его убедить должника выплатить деньги. Но судья согласился сделать это, только если женщина переспит с ним. Следующий, к кому она обратилась, был правитель города, но результат оказался тем же.

Когда женщина и ее муж горевали, ломая голову, как быть, их старый ночной сторож предложил план действий. И вот женщина, притворясь, что уступила, приглашает к себе в гости должника, судью и правителя, назначив каждому встречу на полчаса позже предшественника. Разумеется, никто из них ничего не знал об остальных. Когда они, друг за другом, стали являться, женщина осыпала ласками пришедшего гостя, но спустя несколько минут вбегал сторож, предупреждая, что к ее покоям направляется муж. Каждый по ее совету тут же залезал в один из трех стоявших в комнате сундуков, и она запирала крышку на ключ.

На следующий день женщина пошла к королю и все ему рассказала. Привыкнув к разным необоснованным обвинениям, правитель усомнился, что люди с такой репутацией могли повести себя столь дурно. Тогда были внесены сундуки, и из них, на глазах у всего двора, вышли три голых человека.