Пазолини. Умереть за идеи - Карнеро Роберто

Критическое призвание Пазолини относительно оценок итальянского общества и выявления его недостатков проявилось в главе «14 ноября 1974 года. Рассказ о массовых убийствах». Oн выдвинул тяжелое обвинение против политической элиты, ответственной, по его мнению, за массовую гибель в результате так называемой стратегии напряжения, серии террористических атак, совершенных в конце 1969 года (в них были вовлечены также итальянские секретные службы, и не только они) с целью создать в итальянском обществе атмосферу неуверенности, страха, напряжения и препятствовать возможным социальным и политическим изменениям (1969 год стал годом «горячих осенних событий» на фабриках и площадях, продолживших акции сопротивления 1968 года).

Статья в Corriere della Sera под названием «Что это был за переворот?» была написана после ареста генерала Вито Мичели174 (на тот момент главы Службы информационной обороны), из-за его участия в тайной организации «Роза ветров», готовившей переворот Боргезе175, по имени князя Джунио Валерио Боргезе.

Последний, выходец из аристократической семьи Боргезе, во время Bторой мировой войны служил морским офицером, потом присоединился к Итальянской социальной республике. После войны он был судим за коллаборационизм и военные преступления, впоследствии занимался организацией тайных вооруженных групп, поддерживавших крайне правых. В 1970 году он предпринял попытку государственного переворота, планировавшегося на ночь с 7 на 8 декабря того же года.

План предусматривал захват министерств внутренних дел и обороны, а также телевизионной компании RAI – чтобы зачитать нации политическую прокламацию (ее текст был найден в вещах генерала Боргезе) и средств массовой информации и связи (радио и телефонная сеть). Планировались аресты и депортация политической оппозиции и даже самого президента республики Джузеппе Сарагати и убийство руководителя национальной полици Анджело Викари.

Реализация плана началась с отправки вооруженных людей из Государственного лесного корпуса, ночью покинувших Лесную школу в Читтадукале (Риети) и направившихся в столицу, где они заняли позиции недалеко от штаб-квартиры RAI. Конспираторы уже заняли позиции в министерствах внутренних дел и обороны, когда, по так и не выясненным причинам, генерал Боргезе внезапно отдал приказ приостановить мятеж. О существовании плана было объявлено три месяца спустя, когда правительство узнало о нем.

Подобные события случались и в прошлом: например, план генерала Джованни де Лоренцо. С 1955 по 1962 годы, возглавляя SIFAR (Служба информации вооруженных сил), он активизировал службу политического сыска. Будучи главнокомандующим Армии карабинеров, он создал план Solo, позволявший армии, в случае чрезвычайной ситуации, взять под контроль все службы общественного порядка. Этот план, в который входил и список имен политических активистов, подлежащих аресту (среди них был и Пазолини){См. Colonna 2020.}, стал вполне реальным инструментом вмешательства армии в политическую жизнь страны. Он был вполне готов к реализации, и, согласно ряду свидетельств, президент Республики Антонио Сеньи об этом знал.

Июнь и июль 1964 года историки назвали потом «черными месяцами», поскольку страна оказалась на пороге государственного переворота. В начале июня в Рим съехались многочисленные военные на бронированных машинах, якобы для традиционного парада 2 июня и празднования 150-летия со дня основания Армии карабинеров, и задержались в столице на несколько недель, по официальной версии – по каким-то техническим причинам. В конце июня пало первое правительство под руководством Альдо Моро из-за трений с социалистами. Сеньи, казалось, не собирался больше доверять христианскому демократу формирование нового правительства из представителей тех же партий (демохристиане, социалисты, социал-демократы, республиканцы) – ему импонировала идея технического руководителя, поддерживаемого вооруженными силами. На консультации в Квиринальский дворец были приглашены, первый и единственный раз за всю историю республики, армейские военачальники: все тот же Де Лоренцо и Альдо Росси (глава оборонного штаба). Тем не менее, Моро в конце концов удалось сохранить за собой пост и сформировать новое правительство, после того как социалисты разумно отказались от некоторых реформ (ранее они настаивали на их необходимости). План остался в секрете и был явлен на свет только в 1967 году благодаря журналистскому расследованию Эудженио Скальфари и Лино Иануцци, опубликованному в еженедельнике L’Espresso, возглавлявшемся все тем же Скальфари. В этом случае переворот тоже не случился, но его схема пригодилась{Более подробную реконструкцию событий см. Franzinelli 2010.}.

Неудавшийся переворот Боргезе, а скорее всего, разные, но аналогичные попытки тех лет в целом, вдохновили Марио Моничелли176 на создание фильма, конечно, с элементами авторской фантазии. Фильм «Хотим полковников» (1973) показывает, как депутат-неофашист (в его роли остроумный Уго Тоньяцци) возглавляет нелепый заговор с целью свергнуть правительство. Картина Моничелли – гротескный и смешной портрет подобных заговоров и их руководителей, оставляющий тем не менее привкус исторической достоверности: присутствия политики, о котором сложно догадаться, в самых неожиданных действиях.

Аналогичная тема была поднята и в фильме Франческо Рози177 «Сиятельные трупы» несколькими годами позднее (1976, премия «Давид ди Донателло» за лучшую режиссуру и лучший фильм года) – он экранизировал роман Леонардо Шаши «Контекст» (1971). Столкнувшись с убийствами сразу нескольких судей в городах Южной Италии, начальник полиции требует провести расследование в отношении крайне левых, в то время как инспектор Рогас (его играет великолепный Лино Вентура) обнаруживает существование обширного и сложного плана, реализуемого при соучастии правительства, участниками которого были убитые. Убедившись в своей правоте и обнаружив за собой слежку, он пытается предупредить секретаря компартии и назначает встречу в музее, но киллер, прознав про место встречи, убивает обоих. Начальник полиции выступает на телевидении с заявлением, в котором обвиняет самого Рогаса в убийстве коммуниста – якобы у комиссара были все признаки психического расстройства. Руководители компартии знают правду, но не раскрывают ее, считая захват власти преждевременным. Они соглашаются с официальной версией, чтобы избежать уличных беспорядков, которые могли бы стать предлогом для военного переворота.

Таков и был «контекст», используя выражение Шаши: литература и кинематограф, обладая способностью воздействовать на воображение, оказались способны нарисовать действительность более достоверно, чем голая хроника. Все случившееся в Италии в те годы следует иметь в виду, пытаясь понять творчество Пазолини. Он утверждал, что знал имена всех воротил, что пытались совершать перевороты и взрывать бомбы в Италии в 1969 году и позднее178. Для Пазолини это было первой фазой его антикоммунизма (Милан, 1969 год179) и второй – антифашизма (бойня 1974 года180): «Я знаю имена тех, кто между религиозными службами укрывал и защищал старых генералов (для поддержки потенциального государственного переворота), молодых неофашистов и неонацистов (чтобы поддерживать антикоммунистическое напряжение), и даже просто преступников, безымянных вплоть до настоящего момента и, вероятно, навсегда (чтобы создать антифашистское напряжение)»{SP, стр. 362–363.}.

Стиль цитаты – торжественный, как будто высказывается кто-то типа пророка или общественного обвинителя, не боящийся произнести перед слушателями неудобную и неприятную истину. Именно на это работают и повторения, начиная с анафоры «Я знаю», воспроизводимой целых 11 раз в начале каждого следующего абзаца. Подобный прием помогает подчеркнуть неоспоримые и несомненные авторитет и надежность автора, взявшего на себя роль обличителя в политической и социальной сферах, как если бы читатель не имел больше права сомневаться в истине, провозглашаемой практически с амвона или светской кафедры.