ЧВК Херсонес – 2 - Андрей Олегович Белянин

туалет, уж простите за документальность сюжета и позывы физиологии, знаю, что у великих писателей не принято об этом говорить, ну и пошли они в… А я пошёл в туалет.

Собственно, проблем там не было. Они появились ровно после того, как я, отсчитывая повороты, попытался вернуться в сад. А фигу мне! Дорога изменялась в произвольном режиме – так, как хотелось ей или какому-то неизвестному разуму. Когда я понял, что, во-первых, попал не туда, а во-вторых, напрочь забыл примитивный текст песенки про ниточку Ариадны, передо мной вдруг самостоятельно распахнулась одна из дверей. Странноватая, но эффектная внешне дамочка в жёлтой тунике обернулась мне навстречу, поманив пальцем:

– Кого я вижу? Новый гость пришёл к Цирцее, готовый скрасить вновь печальную юдоль былой царицы. – Женщина казалась довольно молодой, не больше двадцати пяти, но держалась так, словно ей уже далеко за восемьдесят пять. – Войди же, путник! Посмотри и оцени меня, как ценят боги гордого героя, красавицу, достойную постели Зевса, или, допустим, как простой крестьянин, которому корова лишь корова, а не прекрасная ли Ио? Да?

– Понятия не имею, – с трудом не сбиваясь на гекзаметр, извинился я. – Прошу прощения, так-то я искал… ну не вас. Мне бы…

– Ты лев? Ты тигр? Или же свинья, что верещит без цели, если с дуба не жёлуди упали, но лишь листья, что горькие на вкус?

– Н-нет, не свинья. Хотя напился именно как… ик. Извините ещё раз. Я пойду.

– Куда, куда же?

По факту мне можно было прямо ей ответить, потому что мочевой пузырь, он не резиновый, но за моей спиной вдруг раздался уверенный голос Афродиты. И признаю, что такие слова на моей памяти слетали с её нежных губ впервые. Естественно, гекзаметр…

– Исчезни, тварь! И думать не надейся, что этот человек твоей покорен власти.

– Он сам пришёл!

– Скажи ещё, мерзавка, что ты не виноватая ни в чём. Я тоже насмотрелась всяких фильмов, «Бриллиантовую руку» например, так знаю текст почти что по слогам и точно наизусть. Ему не быть твоим – ни стражем, ни едою.

– Он сам пришёл!

– Любой мужчина поддаться может вдруг самообману, свершив неверный шаг. Но только боги им возвращают праведность пути! Хотя и врать их тоже учат боги…

– Да уж, вот в этом деле вам равных нет!

– Вот именно. Поэтому не зли и не беси, – Светлана властной рукой сгребла меня за воротник и потащила в сумерки прохладного коридора. – Он сам пришёл? Уйдёт он тоже сам.

– Отдай, отдай, злодейка! Хочу его, хочу!

– Облезешь, тварь…

Мне даже не понадобилось извиняться, поскольку туалетные комнаты “WC” оказались буквально за следующим поворотом. И да, она честно ждала, пока я выйду, чтобы проводить меня, не позволив вляпаться ещё в какую-нибудь глупую историю…

– Спасибо. Я всё ещё путаюсь в этих архитектурных изысках.

– А вы повторяйте за мной, пока от зубов не будет отскакивать: «Ариадны ниточка, доведи до калиточки. Укажи дорогу к нужному порогу». Это же так просто.

Собственно, да. Надо бы записать текст ещё и в сотовом, чтобы не блуждать изменчивыми коридорами, когда вызывает шеф или срочно надо пройти по нужному маршруту.

– А что там была за сумасшедшая?

– Которая?

– Ну та, что называла себя Цирцеей. Это вроде бы из мифов о возвращении Одиссея?

– Он просто вернулся спустя до фигища лет, а потом напридумывал для жены кучу левых приключений, чтобы объяснить такую долгую дорогу домой, – устало вздохнула наша специалистка по чёрнофигурной и краснофигурной росписи ваз, мягко переводя тему. – Где реально шлялся этот поц, не знает никто. Но тем не менее его романчик с несовершеннолетней Навзикаей был отмечен даже Гомером. А вы что думаете по этому поводу?

Я замешкался с ответом, и Светлана вновь взяла себе слово:

– А вот лично я считаю Одиссея полной сволочью! Он шлялся по бабам где хотел, ни разу не спеша домой и легко жертвуя всеми своими спутниками. Но как только прошёл слушок, что он может разом лишиться и жены, и сына, и царства, так этот морячок мигом умудрился доплыть куда надо!

– Но разве он не в своём праве?

– Да неужели?! Он тупо перестрелял всех женихов своей жены, которая по греческим законам давно считалась вдовой. И он задал ей хоть один вопрос типа: милая, я так долго шлялся, прости, так, может, тебе уже кто-то из этих ребят нравится? Тогда я благородно отойду в сторонку… Как же! Он убил всех! Без разбора! И это герой?

Самое разумное, что я мог сделать в данной ситуации, – это пьяно икнуть и продолжить идти дальше. Отдаю должное нашей сотруднице: она подставила мне плечо и помогала делать каждый шаг. Если какой-нибудь дурак из МуДэ априори считает женщин зависимыми и слабыми, так я лично готов дать ему в морду! Светлана была сильной и гибкой, словно полоса стали, которую можно согнуть, но нельзя сломать, потому что она по-любому выпрямится!

И да, я не знаю ни одной подобной девушки. Или женщины, раз уж она была замужем и имела любовника. Но если бы хоть кто-то – и тогда, и сейчас – бросил на неё косой взгляд, ему хана! Или, выражаясь по крымско-татарски, кирдык! Любой мужчина из нашего музея (Герман, Диня, директор, Сосо…) был готов пришить за неё не задумываясь! Как и я тоже…

…Когда Гребнева вернула меня в сад, там сидел один лишь Денисыч, наслаждаясь опускающимися сумерками. Куда ушли все – вопрос открытый, ответа нет. То есть он есть: ушли по своим делам! Но ведь это вряд ли всё объясняет, верно?

– Бро, я те скажу… правду! Все эти… которые… и кот, а уж… Мидаускас он же… Ты понял, да? Он мог быть самым богатым, но… А я ничо не крал! Зема, он врёт! Я эта… взял, чо не его… Ну, типа, полюбасу ему не п-нардлежит!

Кажется, до меня вдруг стал доходить истинный масштаб трагедии. Хотя на тот момент я точно не мог знать, какой он…

– Ты сказала, что справишься.

– Я и не отрицаю.

– Ну и?

– Что «и»?

– Справляйся! Грин вернулся в музей, он сидит себе в саду, пьёт вино, ест мясо, а мы тут как дураки грезим местью…

– Я не понимаю, чего ты хочешь?

– Чтобы ты делала уже чего-нибудь!

– Я всё сделала. Договорилась с кем надо, закинула крючочки, забросила сети. Он будет наш, несмотря на то что из него извлекли Червя. А это, кстати, твоя недоработка.

– Моя? Ох, слов нет. Моя.